Четыре грани финала (СИ) - Коншин Данила Владимирович "Airwind"

— Сатен-сан, что с тобой? — Уихару беспокойно поглядывала весь день, и на прощание не смогла не поинтересоваться. — Ты сегодня абсолютно никакая.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла. И лишь из последних сил выдавила:

— Всё в порядке, Уихару. Я просто заранее расстраиваюсь из-за школы.

Никого не обманула бы таким выступлением, а уж лучшую подругу тем более. Та посерьёзнела и шагнула ко мне.

— Сатен-сан, я ведь в Правосудии работаю. Я знаю, в какие проблемы люди могут себя загнать и какое зло допустить, если предпочтут молчать. Если тебя что-то гложет, то пожалуйста, выскажись мне. Я смогу помочь.

Чёрт… нет, Уихару. Ты хорошая, но ты не сможешь помочь против Таноса. Я не знаю, кто вообще сможет.

— Всё в порядке, Уихару, — думаю, сейчас улыбка вышла лучше. — Не надо на каждую мою хандру делать стойку служителя закона. Завтра буду танцевать и веселиться, вот увидишь!

Уихару смотрела с абсолютным недоверием, но всё-таки улыбнулась в ответ.

— Хорошо, Сатен-сан. Спокойных тебе снов!

Мы попрощались и разошлись в разные стороны; улыбку я погасила ещё до того, как добралась до двери квартиры. Завалиться спать либо в интернет, отвлечься чем-нибудь. Или музыку послушать. Или порисовать, хотя идей и желания никаких.

Просто существовать, пока вновь Веном не явится. Или что-то ещё бросающее меня в приключения, а на деле водящее за нос.

Словно некий ад.

Я поковыряла ключом, открыла дверь и шагнула в квартиру.

***

Доска под ногой скрипнула совсем слабо — но все повернули головы и уставились на меня.

Квартира исчезла. Я стояла в школьном классе, куда должна была пойти завтра — но вместо обычных учеников за партами сидели…

Я ведь их всех знаю. Узнаю даже тех, кого не видела, и кого видела в искажённых стилем художника пропорциях. Главные герои всех засветившихся произведений — включая уже недоумённо моргающую Микото. Все они распределились по вытянувшемуся в длину классу, заняв каждую парту, и все теперь смотрели на меня.

— Приветствую, Сатен Рюко-сан, — улыбнулся мне стоявший у доски парень в зелёном школьном пиджаке. — Прошу, садитесь на своё место, и мы начнём.

Я шагнула вперёд — и парта очутилась прямо передо мной. Села и поняла, что это заднее место у окна, словно я одним шагом пересекла весь класс.

— Привет, — Дэдпул, развалившийся на стуле справа от меня, поднёс два пальца к виску и отдал честь. Алиса Селезнёва, сидящая впереди, повернулась, улыбнулась, даже вроде хотела что-то сказать — но у доски кашлянули, и она перевела всё внимание туда.

Как и я.

Помимо парня у доски оказались две девушки. Одна, с роскошными рыжими волосами, скорее женщина, пусть даже очень молодая. А вот вторая, спокойно читавшая на стуле коротковолосая брюнетка, точно школьница.

Минутку, я же знаю их имена.

— Приветствую всех собравшихся, — Коидзуми Ицки низко поклонился, как и взрослая Асахина Микуру; Нагато Юки тоже поклонилась, не отрываясь от книги. — Разумеется, у вас есть куча вопросов, и потому я попрошу какое-то время не перебивать и выслушать нас. Ситуация, в которой мы все оказались, достаточно сложная и требует определённого понимания.

Он распрямился и быстро оглядел класс. Никто пока что не возражал, все обратились в слух.

— Меня зовут Коидзуми Ицки, я представляю организацию эсперов, известную как «Агентство». Рядом со мной Асахина Микуру, делегат от людей из будущего, а это Нагато Юки, гуманоидный интерфейс, позволяющий инопланетной форме жизни общаться с нами без лишних проблем. Общая задача нас и наших фракций — изучать, наблюдать, контролировать Харухи Судзумию, чьи силы обладают абсолютной властью над окружающей действительностью. К нашему счастью — и одновременно беспокойству — Харухи Судзумия не осознаёт своих сил.

Ицки замолк на секунду, переглянулся с Асахиной — и продолжил:

— Тридцать первого августа в два часа ночи по времени Токио Харухи Судзумия полностью переписала мир. Столь глобально, как никогда прежде, и столь неожиданно, что мы не успели принять контрмеры. Целью перезаписи стало воплощение существовавших прежде лишь в художественной культуре образов. Проще говоря, для нашего мира вы все не более чем вымышленные персонажи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что? — в поднявшемся гуле я отчётливо услышала рык Акселератора. Сама же не подавала голоса, оглушённая таким заявлением. Надо же, одна из моих мыслей оказалась абсолютно верной!

Ицки тем временем хладнокровно поднял руку ладонью вперёд, призывая всех успокоиться.

— Я говорю это для того, чтобы между нами не было недопониманий и подозрений во лжи, — продолжил он, когда шум стих. — Да, вы вымышленные — но вы появились в мире не из ниоткуда, а вписались в него со своей историей, со знанием и принятием историй друг друга, с игнорированием глобальных различий между вами.

— Не таким уж и игнорированием, — голос Дамблдора вклеился в его речь столь естественно, что это даже не казалось невежливым. — Помните, уважаемый Югорус, как мы удивлялись тому, что неспособны овладеть заклинаниями друг друга?

— И что вы об астрале даже не знаете, не то что выходить в него… — ответил ему растерянно Лужж. — Столько теорий построили, а всё оказалось так просто… то есть, совсем непросто…

— К сожалению, — согласился Ицки. — В итоге мы поняли, что именно такой мир отныне будет считаться нормальным и необходимо адаптироваться к нему. Вот только вместе с чужими реальностями пришли и чужие проблемы, да и само течение мира было нарушено. Асахина-сан, с чего начнём?

— Думаю, так и пойдём, — улыбнулась та. — Оказаки Ушио-сан, прошу вас.

Девушка встала — и мгновенно переместилась к доске, даже волосяные антенны на макушке не покачнулись. Она тоже низко поклонилась, выпрямилась и начала спокойным, приятным голосом:

— Когда моя мама была маленькой, она едва не умерла в одну из зим. Но город, в котором она жила, сумел спасти ей жизнь, связав с собой. К сожалению, мама всё равно выросла слабенькой, сильно болела зимой, состояние города сказывалось и на ней. Когда она даровала мне жизнь, то не выдержала и тоже скончалась.

Некоторые пробормотали слова сочувствия, однако Ушио лишь улыбнулась и продолжила:

— Увы, но связь с городом перешла ко мне вместе со слабостью мамы. Я точно так же заболела, и хотя папа старался помочь мне, но не смог предотвратить мою смерть. Однако город отказался принимать это, и позволил папе, любящему нас обоих, возвращаться назад, к той точке, когда он встретился с мамой ещё подростком. И в каждом таком возвращении папа обязан был помогать окружающим людям, приносить покой в их души. Потому что есть легенда — если ты безмерно поможешь человеку, то к тебе с неба спустится огонёк и позволит исполнить любое желание. Мой папа собрал множество огоньков, и они исполнили его желание — позволили мне и маме жить.

Ушио вновь поклонилась, кто-то даже тихо похлопал.

— И сейчас нечто подобное происходит вновь, — однако она ещё не закончила. — Но теперь огоньки не собираются. Я могу видеть это, но не знаю, почему мы вновь возвращаемся к одной и той же точке.

— Точке, в которой Харухи Судзумия переписала мир, — тихо подытожил отошедший было в сторону Ицки. — Тридцать первое августа, два часа ночи.

Сказать им про Камень Времени? Пока не стоит, подождём, когда до меня дойдёт очередь. Я ведь надеюсь, что дойдёт?

— По моим теоретическим выкладкам явление «петли времени» возникает из-за критического сбоя в плоскости пересечения трёхмерного и четырёхмерного пространств, — раздался голос Мордевольта. — Вы сумели локализовать координаты сбоя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы думаем, что да, — Ицки ничуть не смутился. — Нагато-сан помнит все временные петли и оттого сумела вычленить и причину сбоя, и объект. Сатен Рюко-сан, прошу вас.

Эй, я не думала, что дойдёт так быстро! Как-то неуклюже, даже с заползшим в душу страхом встала — и мгновенно очутилась у доски, лицом к классу.