Колдун - Кай Вэрди

Ехать в госпиталь Мишка отказался наотрез. Смертельно уставший хирург Макаров, вытаскивавший из парня осколки и зашивавший ему скальпированную рану на грани роста волос, что-то пробурчал по поводу ненормальной молодежи, но все-таки оставил его в дивизии. Возможно, на его решение повлиял и дефицит машин, которыми раненых отправляли в тыл, и то, что было полным-полно более тяжелых больных…

Мишка не знал, что, зашивая его, Сергей Иванович вдруг почувствовал идущие от молодого солдатика уверенность, злость и отчаянное желание остаться в батальоне. Хирург даже прекратил зашивать рану, ошалело тряся головой, решив, что от недосыпа и усталости у него уже начинаются галлюцинации, но парня оставил. Да и раны у него были не такие уж чтобы тяжелые, только контузия беспокоила старого хирурга, да загноившиеся ступни и обожжённые пальцы парня. Но лекарства подвезли, и Макаров очень надеялся избежать заражения крови и гангрены.

Отлеживался Мишка в санчасти. Постепенно к нему начал возвращаться слух, и он все реже просил держать его за руку при разговоре. Арсен забегал каждый день, приходя к доктору на осмотр и перевязку, рассказывал новости, рассказывал, что было в тот день. Дивизию пока с места не трогали — необходимо было полностью восстановить обоз, получить пополнение людьми, техникой и боеприпасами. Поэтому бойцы отдыхали, обучались и зализывали полученные в бою раны.

Зашел к Мишке и Черных, тоже приходивший на перевязку.

— Ну здравствуй, герой, — устало опускаясь на пол рядом с Мишкой, произнес капитан. — Как себя чувствуешь?

— Товарищ капитан, вы его или за руку возьмите, или говорите громче, а то он после контузии слышит плохо, — лежавший на соседнем матраце солдат, с трудом встав на колени, поднялся на ноги. — Вы побеседуйте, а я пойду прогуляюсь. Доктор велел ходить больше.

Кивнув, капитан накрыл своей ладонью Мишкину руку выше повязки.

— Миша, слышишь меня? — без особой надежды спросил он. «Не слышит… Контузия сильная. И почему в госпиталь не отправили мальчишку?» — подумал он, нахмурившись.

— Слышу, Николай Егорыч. Здравствуйте, — повернув к нему голову, улыбнулся Мишка. — А в госпиталь я сам не поехал. Сергей Иванович ругался сильно, но потом позволил остаться. Вы его не ругайте, он хороший доктор. Это я сам так решил, — ответил на невысказанный вопрос Мишка, лишь по затопившему его удивлению и взлетевшим вверх бровям капитана понимая, что ляпнул что-то лишнее.

Надо было спасать положение. Капитан, в полном изумлении уставившийся на Мишку, убрал свою руку.

— Николай Егорыч, не убирайте руку. Я вас тогда слышать не буду, — попросил капитана Мишка.

Черных, с подозрением глядя на парня, неуверенно вернул руку на место. Мишку затопили непонимание, удивление и даже… страх? «Умеет мысли читать? Да нет, совпадение… Может, просто доктора защищает? Думал, что я ругаться стану? А ведь понимает, гаденыш, что в госпиталь ехать должен…» Мишка, изо всех сил давя в себе удивление, вдруг понял, что слышит не голос капитана, а его мысли. Гоня от себя понимание произошедшего, он торопливо спросил:

— Николай Егорыч, а тот бой, четыре дня назад…

— Пять дней, Миша. Пять, — поправил его Черных.

— Как пять? — изумился Мишка. — Я в госпитале три дня… Очнулся ночью, после боя… — растерянно произнес он.

— Бой продолжался всю ночь, и почти весь следующий день непрерывно, — покачал головой Черных. — Тебя когда накрыло?

— Во время авианалета… — проговорил Мишка, усиленно соображая и пытаясь разложить по полочкам то, что он помнил. А вот помнил он очень мало… — Я увидел, что на нас бомба летит. Крикнул Димке, чтобы он лег, но… Николай Егорыч, нет больше Димки… Мы с Арсеном и еще одним солдатом, Гриней, похоронили его. Там, на берегу реки, под дубом, — глаза у Мишки налились слезами, и он зло смахнул выступившие слезы забинтованной рукой. — Мне адрес надо. Я Димке поклялся, что матери его напишу.

— Напишешь. Фамилию мне потом скажешь, я дам адрес. Знаешь его фамилию? — Мишка кивнул. — А авианалет когда был? Какой по счету?

У Мишки расширились глаза от удивления.

— А сколько их было?

— Восемь. Первый раз еще в начале боя. Тогда разбомбили расположение. Поле боя бомбили мало, видимо, своих зацепить боялись. А потом еще семь раз, — ответил Черных.

— Мне еще тогда странным показалось… когда по лесу шел, — нахмурился Мишка. — Ведь не могли не видеть, что немцы наступают! Почему их сразу не накрыли? Они ведь без танков шли… Танки сзади были, я видел! — разгорячившийся Мишка приподнялся на локте и сел. — Их можно было сразу накрыть из артиллерии, из минометов… Они бы даже не дошли! Атака была такая… странная… — Мишка подбирал слова, хмуря брови и старательно воскресая в памяти то, что он видел.

— Нет, Миша, — печально покачал головой Черных. — Нельзя было использовать ни артиллерию, ни танки. Они перед собой людей выставили. Женщин, стариков… А между собой детей поставили. Мы время потеряли, пока думали, что нам делать.

— А люди… спасли их? — Мишке очень хотелось верить, что та жертва была не напрасной.

— И да, и нет, — вздохнул капитан. — Добежали многие, и почти все они были ранены. Но очень много людей погибло при бомбардировке. Видимо, на то и был расчет. В тыл вывезли всего человек двести… Остальные погибли.

— А что было дальше?

— Дальше… Мы потеряли две линии обороны из четырех. Фрицы готовили здесь прорыв. И они бы обязательно прорвались, если бы не те документы, которые ты принес. Мы уже не могли обороняться — и нечем уже было, и некем. Немцы прорвали еще одну линию обороны. Держались мы из последних сил, на честном слове. Было понятно, что и последнюю линию мы удержать не сможем. Тогда майор Федотов вместе со своим адъютантом, взяв противотанковые гранаты, повел оставшихся людей в бой. Он смог подбить немецкий танк. Повредил ему трансмиссию. Немцы не успели задраить люк изнутри, и весь экипаж танка был расстрелян. Они забрались в танк, повернули башню и устроили из него огневую точку. Федотов смог подбить шесть немецких танков, и в течении пяти часов сдерживал натиск немцев, защищая последнюю батарею, — Черных потер пальцами лоб. — Вокруг этого танка образовалась огневая точка. Ему подносили боеприпасы, четыре пулемета защищали подходы к танку. Все они были уничтожены. Немцы смогли все-таки добраться до Федотова и забросить внутрь гранату. И Федотов, и его адъютант погибли. Но они дали время подойти подкреплению. Запасной полк под командованием полковника Егорова прибыл, когда немцы уже практически ворвались в расположение. Но свежие силы сделали свое дело. Снова закипел утихавший было бой. Но теперь уже перевес сил был на нашей стороне. И