Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс) - Иоанна Хмелевская

Капитан будто подслушал мои мысли:

— Вы заперли дверь в кабинет?

— Чем? И зачем? Даже если бы кто вошел — мне не страшно, разговаривать ведь не запрещается!

Прокурор поддержал коллегу:

— Вы знали, что дверь между кабинетом и залом запирается, вам случалось в этом убедиться. Значит, вы знали, что имеется ключ?…

И зачем я выболтала ему историю с кукурузной кашкой? Вот теперь есть улики против Ядвиги. Неужели все, что я ни сделаю, оборачивается своей плохой стороной?

Долго мурыжили они Ядвигу, но та держалась твердо. Нет, она была очень взволнована, руки у нее тряслись, на меня бросала отчаянные взгляды, но от первоначальной версии не отступила ни на йоту. Невиновна, и все тут!

— Что ж, — сказал вконец измученный капитан. — Пройдемте…

Ядвига вскочила со стула и вскричала душераздирающим голосом:

— А моя девочка! На кого я ее оставлю? Подумайте о моем ребенке! Пани Иоанна, вы должны меня спасти!

И вот опять в нашей тихой конторе разразилась буря. Вопли и рыдания Ядвиги, крики и плач Данки, которой поручалось заняться ребенком, ведь они с Ядвигой дружили, переполох во всех отделах, беготня и возгласы удивления, недоверия, ужаса. Одна я камнем сидела на месте, лихорадочно соображая, что же предпринять. Независимо от того, сделала ли это Ядвига или нет, я просто должна помочь этой идиотке! Этой женщине действительно больше не на кого было надеяться. А мне ее просто жаль, я же видела — доведена до границ отчаяния. Прожила нелегкую жизнь, ничего хорошего не видела, кроме нужды и вечных неприятностей. Единственный свет в окошке — маленькая дочка. И вот девочка останется одна, больная и беззащитная. Я должна помочь им, должна спасти несчастную, порядочную женщину. Но как это сделать? Единственный выход — срочно бросить подозрения на кого-то другого. Будет два преступника — и дело застопорится. Нельзя же осудить двух, если убийца был один.

До самого вечера кипели страсти в нашей мастерской. Сотрудники разделились: половина встала на сторону Ядвиги, половина была против. И те и другие громко доказывали свою правоту. Напрасно Зенон пытался навести порядок и заставить свой персонал заняться работой. До работы ли тут! Особенно громкий крик стоял в прихожей, где Данка с Ирэной трясли Весю.

И тут пришел Марек. Этому человеку везло, приходил в самые драматические моменты. Вспомнив выданную ему Алицией характеристику — умный и невиновный, я затащила их обоих в угол за столом Алиции и велела срочно придумать, как спасти Ядвигу. Оба они знали и любили Ядвигу и охотно подключились к плану спасения.

Сначала я подробно проинформировала Марека о последних событиях, и он огорчился сильнее, чем я думала. Ему явно что-то не понравилось.

— Получается, — вслух рассуждал он, — получается такая картина убийства: Ядвига в зале беседует с Тадеушем. Тадеуш глух к ее мольбам. Ядвига хватает дырокол… погодите, не перебивайте, подробности потом!.. хватает дырокол, бьет его по черепу, душит пояском… погодите, я же сказал, предположим, это все было ею запасено. Душит, удаляется в туалет, смывает следы волнения с лица, топит платок в унитазе…

— Не уверена, что она тогда его утопила, ведь унитаз забился только на следующий день, а он имеет привычку моментально… — все-таки перебила Алиция, и тут я вспомнила!

— Стойте! — не своим голосом заорала я. — Стойте!

— Чего еще? — недовольно спросил Марек. Он и Алиция с удивлением смотрели на меня, а я внезапно вспомнила то непонятное явление, свидетелем которого стала в дамском туалете как раз перед самым личным досмотром персонала мастерской. Ничего не объясняя коллегам, я сорвалась с места и помчалась в конференц-зал, где все еще пребывала следственная группа. Без стука ворвалась я в зал, нарушив какие-то их секретные дела.

— Знаю! — крикнула я. — Все знаю!.. Нет, не все, но кое-что знаю!

Должно быть, прокурор все-таки принимал близко к сердцу все связанное со мной, при виде меня он совсем не официально воскликнул:

— Как вы могли! А я верил вам!

— Нет, правда! — продолжала выкрикивать я. — Знаю точно — это не Ядвига! Она не виновата!

— Вашими невиновными я сыт по горло! — огрызнулся прокурор.

Капитан ошалело переводил глаза с меня на прокурора и теперь не выдержал. Трахнув кулаком по столу, он рявкнул:

— Тихо! — И добавил уже нормальным голосом: — Извините, пан прокурор.

— Нет, нет, это я должен извиниться, — тоже нормальным голосом сказал прокурор и повернулся ко мне: — Если я правильно понял, вы желаете нам что-то сообщить? Наверняка о какой-нибудь маловажной детали, ибо, когда речь заходит о вещах важных, вы отказываетесь давать показания?

У меня дрогнуло сердце, так как в чем-то он, без сомнения, был прав, но сейчас не до личных ощущений. И я холодно, кратко, по-деловому описала им то самое непонятное явление.

Меня выслушали внимательно, не перебивая. Вопрос задали потом:

— И вы не знаете, кто это был?

— Не знаю, когда я вышла из туалета, уже никого не увидела. Знаю лишь — этот человек должен был прийти в конференц-зал последним, сразу передо мной. Я шла в кабинет, там собирали женщин, и заметила, что в конторе было пусто, всех уже согнали на личный досмотр.

Капитан поморщился.

— Разве теперь выяснить, кто пришел последним? Столько времени прошло.

— Но попробовать можно! Ведь если собираетесь осудить Ядвигу, должны выяснить все сомнительные моменты. А не выясните, я суду все скажу! Стану свидетелем защиты!

— Да постойте вы! — отмахнулся прокурор от моих угроз. — Расскажите лучше, как, по-вашему, это могло быть сделано практически.

— Да очень просто. Ведь оба туалета, наш и мужской, разделяет стена в полкирпича, не доходящая до потолка, на ней по обе стороны висят бачки с водой. Он влез на унитаз, перебросил платок через стенку, ну, бросил вертикально вниз, может, в платок что завернул для тяжести и сверху нажал на спуск воды. И смыл то, что бросил в дамский унитаз.

Не очень понятно я объясняла, но меня оправдывало то, что я себя не помнила от волнения. И без зазрения совести выдавала убийцу, да и какая может быть к нему жалость, если он беззастенчиво подставил ни в чем не повинную Ядвигу?!

Надо отдать должное представителям власти — они не отмахнулись от очередных сенсационных показаний вздорной бабы, а решили их проверить на практике. Я пошла с ними. Плевать мне на то, что подумают сотрудники! Прокурор лично взобрался на мужской унитаз и произвел описанные мною действия, пожертвовав для этой цели какой-то тряпкой, измазанной тушью. Выскочив из мужского туалета, я бросилась в дамский, чтобы проверить результат, а капитан бросился за мной. Все получилось так, как я рассказывала! Прокурор нажимал на спуск воды в бачке, а мы с капитаном громко информировали его о результатах. Ну и главным результатом, разумеется, стало то, что дамский туалет опять забило.

— Вроде получилось, — рассуждал прокурор, когда мы опять засели в конференц-зале. — Но я с трудом достал до спуска, а, судя по вашему описанию, пани Иоанна, преступник сделал это свободно. Во мне метр семьдесят девять, это должен быть очень высокий мужчина.

— А вы видели кого-нибудь низкого в нашей мастерской? — вежливо поинтересовалась я.

Представители власти переглянулись.

И только теперь до меня дошло — они что-то знают. Ведь не уехали вместе с Ядвигой, остались в мастерской, чем-то занимались, охотно пошли на новый следственный эксперимент… Мне всего не говорят, это понятно. Я так и не знаю, где пропавший документ Ядвиги, проводилась ли экспертиза ключа…

По их лицам ничего не прочтешь, вон какие, прямо каменные… Так ничего и не узнав, я вернулась к Алиции и Мареку, терпеливо ожидающим моего возвращения. А вокруг бурлили дискуссии. Оказалось, сотрудникам очень многое известно. Ничего удивительного, люди интеллигентные, могли сопоставить собственные наблюдения с теми вопросами, что им задавали следственные власти, сделать выводы, умозаключения. Сейчас в основном на все лады обсуждалась проблема ключа, который ни с какого конца не подходил к Ядвиге.

Меня пытались втянуть в эти дискуссии, но я отмахнулась и вернулась в угол к Алиции. Втроем мы пришли к выводу, что Ядвига говорит правду, кто-то после ее ухода из зала убил Тадеуша, хотя и остается много неясностей.

— Очень не хотелось бы осложнять дело и бросать на человека, может быть, напрасные подозрения, но, боюсь, придется поделиться с нашими обожаемыми властями моими сомнениями, — неуверенно произнес Марек.

— Ты о чем? — с интересом взглянула на него Алиция.

Марек все так же неуверенно ответил:

— Не знаю, не знаю… Нет, пожалуй, подожду. Ядвигу пока еще не вешают. Может, сами разберутся, все прояснится. Уж очень не люблю вмешиваться в такого рода дела…

Алиция молчала, я тоже. Уж не об одном и том же мы все трое думаем?