ПТУ для гоблинов, или Понтийский тактический университет (СИ) - Наталья Косухина

— Да, он невероятно способный, — пробормотала я.

Мой бывший преподаватель, что-то насвистывая себе под нос, распрощался, и я пришла к выводу, что очередную бурю мы с горем пополам пережили.

Следующие несколько дней снова было затишье. После комиссии все старались вновь войти в привычный ритм, а я — найти себе место.

На душе было неспокойно как никогда. Я понимала, что сейчас самый пик событий и нас будут стараться извести всеми способами. Страшило и то, что на меня охотились убийцы, а Ревана рядом со мной в следующий раз не будет, и слава Всевышнему!

Но сильнее всего ныло сердце от любви. Душевные муки, как они мучительны!

Видеть его каждый день и не быть вправе даже прикоснуться. Раньше я не понимала, что же сводит людей с ума, теперь я могла понять многих сумасшедших, ибо похожая зараза текла и в моей крови. Сумасшедшая любовь!

Отвлечься от неприятностей и чувств не получалось. Пообщаться в университете не с кем: среди преподавателей, в основном мужчин, я была чужой. Все со мной были вежливы, предупредительны, но… мы были очень разные. Даже поговорить было не о чем.

Единственный человек, с которым я чувствовала себя более-менее уютно, была Айсан, но и ту, после того как схватили заговорщика, забрали на лечение.

А покидать пределы университета мне нельзя, опасно, хотя это и странно, учитывая, что исполнитель в ПТУ. Но все рассчитывают, что он не будет рисковать. А еще за мной постоянно присматривает кто-то из моей группы.

Ребята стали дороги мне после всего, через что мы прошли, и я переживала за них, как самый настоящий наставник. Мне было небезразлично, как и с какими знаниями они закончат университет. В особенности по моему предмету.

На одном из занятий я решила двинуться дальше. В лаборатории, под моим бдительным присмотром, гоблины попробовали получить металл. Ну хоть небольшой кусочек.

— На вашем столе лежат приборы, ингредиенты и строгая дозировка. Ваша задача — смешать все в правильных количествах, добавить точную дозу манны и дать настояться. Если к концу пары на моем столе будет лежать от вас хоть что-то похожее на металл, вы получите зачет по практическим занятиям.

Так как студенты с опаской на меня посматривали и не двигались, я сочла своим долгом сказать:

— Приступайте.

И только тогда медленно и печально, с явной неохотой, парни принялись изучать инструменты, ингредиенты, рецепт… Отмерили жидкость притом явно на глаз, а ведь говорила: точно!

Время текло, я смотрела на то, что творят мои студенты, и чем дальше, тем мне страшнее становилось: неизвестно, откуда ожидать подлянки, кто первый натворит дел.

Пальму первенства в этом соревновании взял Идар. Когда он уже сильно погнутой ложкой бухнул папоротник и все это залил приличным количеством манны, я заспешила прочь из кабинета.

— Магистр? — окликнул меня Реван.

Я не ответила и, закрыв дверь снаружи, прислонилась к ней спиной. Не прошло и полминутки, как в лаборатории громыхнуло. А ведь говорила им: первое правило алхимика — точность и еще раз точность!

Отворив дверь и заглянув внутрь, я увидела картину, в которой и я когда-то принимала участие, а если точнее — на втором курсе. По помещению летала целая группа здоровенных мужчин, натыкаясь друг на друга.

Ощущения не из приятных они испытывали, кувыркаясь как неваляшки.

— Магистр, что это? — нервно спросил Надар, заметив меня, пока остальные, кувыркаясь, ругались.

— Это магическая невесомость, созданная вашими стараниями. Некоторые компоненты нельзя добавлять в зелья сверх меры. Вы же отрицаете точность как токовую.

— Спустите нас, магистр, — попросил Реван, пролетая мимо.

— Сами свалитесь, через час или через два. А я пока прочту вам правила безопасности при работе с манной и алхимическими компонентами. Между прочим, в третий раз уже! — приподняла я палец вверх.

В ответ мне раздался дружный стон.

Вечером, когда я, совершенно уставшая и вымотанная, пришла к себе в комнату, меня ожидал очередной сюрприз — связь починили. Над зеркалом висело облако, в котором крутились в шариках четырнадцать пропущенных вызовов, и ни один не был подписан.

Канцлер звонил или не он?

Если он, тогда для чего так стремился связаться со мной? Что случилось? Свергли императора, произошел катаклизм или столицу взорвали?

Я уже ополоснулась и переоделась в домашнюю одежду, когда на зеркале снова отобразился вызов и не высветился контур лица. Я застонала в голос.

Присев в кресло перед столом, на котором стоял пиликающий сейчас предмет, я провела рукой по зеркальной глади. Она пошла рябью и передо мной появилась матушка Ревана собственной персоной.

— Добрый вечер! — поприветствовала меня женщина, сейчас не так агрессивно настроенная, как в последний раз.

— Добрый, — ответила я любезностью на любезность.

И мы немного помолчали, присматриваясь друг к другу. Вернее, я в большей степени. Эта опытная женщина, спутница жизни канцлера империи, присмотрелась ко мне еще при первой встрече, сделала для себя какие-то выводы и во время моего последнего разговора с Реваном-старшим ее просто прорвало.

Теперь же она звонит с замыслом. Одаренная, разбирающаяся в интригах двора и клановых распрях. В этом плане мы чем-то похожи, хотя опыта у меня меньше.

— Магистр Дакар, давайте поговорим прямо, без завуалированных намеков и двойного дна. Что вам нужно от Доната?

— Госпожа Реван, согласна поговорить прямо. Прошу и вас ответить: почему вы решили, что мне от вашего сына что-то требуется?

— То, как вы себя с ним ведете, и то, как он ведет себя с вами. Ваши жесты, мимика, слова и поведение — все говорит о том, что знаете вы друг друга лучше, чем преподаватель и студент.

— Мы с вашим сыном провели довольно много времени вдвоем, сражались вместе, спасались от опасности, выживали, в конце концов. Естественно, это нас сблизило. Но отношений между нами, кроме официальных, более никаких нет. Это с легкостью докажет вам татуировка на его руке.

Судя по звукам, женщина забарабанила пальцем по дереву, задумчиво глядя на меня.

— Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому. Мой сын явно испытывает к вам чувства. Что вы будете делать, если он сделает вам предложение?

Теперь я забарабанила пальцами по подлокотнику.

— Вот тогда я об этом и подумаю. В любом случае это очень личный вопрос.

— Поймите меня правильно: я его мать и меня волнует судьба и счастье моего сына. У него в прошлом уже было увлечение, которое принесло ему горечь и разочарование. Теперь я подозреваю более сильное чувство. Доната ждет великая судьба, правление империей в Совете. Если любимая будет его использовать с холодным расчетом, это сломает его.