Первая люболь - Катрин Исаева

Парень вышел из комнаты, а я потянулась к зеркальцу на прикроватной тумбе, устремив в него свой критичный взгляд.

Вот блин! Выглядела я так, будто пережила зомби-апокалипсис: на голове птичье гнездо, лицо помятое и отекшее, губы потрескались, а кожа все еще имела бледно-землистый оттенок. Однако я не успела хоть немного улучшить свой внешний вид – Митя показался на пороге с подносом в руках.

– Заварил свежий чай, пока ты спала.

– Спасибо. Это как раз то, что нужно, – пробормотала я, усаживаясь поудобнее.

– Коли уж все тайное выплыло наружу, я решил поведать все от первого лица, а ты уже сама решай, стоит ли связываться с человеком из такой семьи.

Мурашки поползли по моей коже от того, насколько уверенно и трагично прозвучал его голос. Однако Митя не позволил мне возразить, начиная свой путаный рассказ.

– Класса до шестого я еще верил, что все это временно и наша семья не отличается от любой другой среднестатистической семьи. Мы с братом прилежно учились, посещали пришкольные секции, а по выходным проводили время у Бодровых. Я мечтал поступить на мехмат, Богдан в театральный. Мне казалось, мы вполне счастливы, но один вечер поделил мою жизнь на до и после.

Митя прокашлялся, на несколько секунд согнувшись пополам. Когда же он, наконец, расправил плечи, его голос зазвучал гораздо ожесточеннее.

– Я обнаружил мать пьяную на лавочке возле подъезда. Незнакомые мальчишки обступили ее и выкрикивали всякие гадости. Какое-то время я наблюдал за всем словно сквозь толщу воды. Не верил, что это моя мать. Ее лицо было опухшим до такой степени, что глаза превратились в щели. Мне было тошно. Когда тебе двенадцать, реальность воспринимается гораздо больнее. И тут она простонала: «Сынок!» У меня внутри произошел взрыв мощностью в сто мегатонн. С той секунды добрый мечтательный Митька умер, ему на смену пришел хулиган по прозвищу Воин. Я в буквальном смысле осатанел, раскидав всех обидчиков матери. Никогда не забуду свой первый трофей в виде выбитого зуба. Хотелось даже повесить его на ниточку и для устрашения таскать на шее.

– Мить…

– Ну, этот случай и определил мою дальнейшую судьбу. На смену надежде и мечтам пришли ярость и безысходность. Внутри меня разрасталась жгучая боль, и чтобы хоть как-то абстрагироваться, я стал причинять ее другим.

– И что теперь? Как твоя мама себя чувствует? Неужели ей нельзя оказать квалифицированную помощь? – Я села ближе, крепко обнимая его за талию.

– Уже неоднократно оказывали. Только бутылка гораздо важнее родных сыновей. Пора нам с Богданом с этим смириться. Сейчас она снова несколько недель проваляется в клинике. И все по новой. Мне стыдно, Роз, стыдно смотреть людям в глаза. Видеть их сочувствие и жалость. Я не хочу, чтобы меня жалели. – Голос Мити дрогнул.

– А я тебя не жалею, я тебя люблю… – прошептала я у краешка любимых губ. – Вместе мы все преодолеем.

– Любишь? – изумленно переспросил он, тоже переходя на шепот.

– Ага, люблю. И давно хотела в этом признаться. – Я уткнулась в его заросшую щетиной щеку губами. – И спасибо тебе. Только рядом с тобой я вновь ощутила, что значит жить… После смерти отца никак не могла вздохнуть, что-то все время стояло поперек горла. А с тобой, Мить, все иначе. Я верю, ты пришел в мою жизнь не просто так. Нашу встречу благословили на небесах.

– Я тоже тебя люблю, Роза Пчелкина. Спасибо, что в очередной раз спасла мне жизнь.

Мы так и сидели, молча, прижавшись друг к другу, боясь нарушить эту волшебную гармонию двух любящих сердец.

Глава 29

Меня не было в школе всего три дня, а казалось – целую вечность. Когда мы с Митей, держась за руки, переступили порог учебного заведения, в очередной раз попали под прицелы десятков любопытных взглядов. Некоторые даже тыкали в нас пальцем. Но как бы они ни пытались выбить нас из колеи, его теплая мозолистая ладонь придавала мне уверенности и сил.

Уроки сегодня тянулись медленнее, чем обычно. Я знала, что он не пойдет в столовую на большой перемене, поэтому предусмотрительно взяла ланч-бокс с бутербродами с собой. Разместившись на подоконнике в дальнем конце коридора, мы уплетали обед, переговариваясь обо всяких пустяках.

– Ум отъесть можно. – Любимый посмотрел на меня с благодарностью.

– Яблоко будешь? – Не дожидаясь ответа, разомкнула его длинные пальцы, вкладывая в них сочный ярко-красный фрукт.

– Не девушка, а волшебница. – Митя окинул меня своим особенным взглядом, от которого кровь в жилах сворачивалась; хотелось моментально телепортироваться из битком набитой школы и остаться наедине.

К сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться, потому что в расписании значилось еще несколько уроков. Тем временем большая перемена подходила к концу, и к нашему неудовольствию рекреация вновь заполнилась учениками. Митя помог мне слезть с подоконника, утягивая в сторону класса биологии, как вдруг путь нам перегородил Борис Петров.

– О, Воинов, явился – не запылился! А я думал, вместе с матерью шары заливаешь! – ехидно рассмеялся Петров, из-за которого в прошлый раз начался весь сыр-бор.

Краем глаза отметила, как натянулись желваки у Мити на скулах.

– Интересно, а почему тебя до сих пор не отчислили? Или тетушка снова прикрыла? Ну-ка, колись? – Десятиклассник и не думал успокаиваться.

Словно зачарованная наблюдала, как наливаются гневом глаза Димы. Я и сама еле сдерживалась, чтобы не расцарапать гаду лицо.

– Мить, не обращай внимания…

Нет, только не это. Я не могла допустить новой потасовки, поэтому быстро обвила его шею руками и прижалась к его губам требовательным поцелуем. Митя замер на долю секунды, а потом… ответил со всей пылкостью, что у меня чуть ноги не подкосились.

– Я люблю тебя… – прошептала я, не разрывая объятий.

– А я тебя. – Чуть оттянул мою нижнюю губу, крепче прижимая к себе.

Мы так и не отрывались друг от друга до самого звонка. Самое главное – Митя победил эту маленькую важную битву.

* * *

Перед сном в комнату зашла мама. Вынырнув из учебника, я повернула голову. Несмотря на то, что в последнее время наши отношения потеплели, каждый ее вечерний визит заставлял мое сердце биться чаще.

– Дорогая, я хотела поговорить с тобой… – начала она с запинкой.

– Хорошо! – Пожала плечами, до сих пор ощущая осадок на глубине души.

– Роза, доченька, я прошу прощения! – Мама внезапно присела край кровати и крепко сжала мою ладонь.

– Э… э… – Я растерянно моргала, не ожидая такого поворота событий.

– Роза, прости меня за все… – По ее щеке тонкой струйкой покатилась слеза.

– Ты о чем?

– Ну, я ослепла от любви и