Сыскное управление - Анна Коэн

вдоль опушки, увязая в сугробах и цепляя на плащи снежные комья, в лагерь вернулась Диана. В одной руке она держала двух жирных сусликов, другой доставала из-за пояса охотничий нож, готовясь к разделке. В младшей сестре удивительным образом уживались симпатия к зверям и полное хладнокровие, когда наступал их черед становиться едой. Диане не раз доводилось охотиться в угодьях монастыря, и никогда она не возвращалась без добычи.

– Куда это они? – поинтересовалась Диана, примеряясь к первой тушке.

– Барстучий клад ищут.

Сестра прищурилась, потом приподняла окуляры над носом и хмыкнула:

– Ну-ну.

Над споро освежеванными тушками начал подниматься пар. Норма отвернулась. Спустя еще какое-то время запах крови сменился ароматом готовящейся пищи. Братья успели обшарить пару дуплистых деревьев и пробирались к следующему. Глянув на сестру, Норма заметила, что крылья ее носа ехидно трепещут.

– Может, пора позвать их назад? – забеспокоилась она.

– Да погоди ты, погоди. – Диана улыбнулась уголком рта. Она явно предвкушала потеху.

– Ребята! Лес! Илай! – Норма не выдержала, поднялась на затекшие от долгого сидения ноги и поковыляла за братьями. Диана пошла следом.

Как она ни торопилась, но не успела: настал черед Лестера совать руку в дупло, что он и проделал. Миг – и над дубравой пронесся его ор, распугав зверье и птиц. Лестер выдернул руку в толстой сокольничьей перчатке, и все увидели, что на ней, мертвой хваткой вцепившись зубами, висел самый настоящий барстук, каким его изобразили на страницах бестиария – с локоть в высоту, бородатый, с непропорционально короткими ручками и выдающейся вперед челюстью. Ей-то он и стискивал руку дурниной голосящего брата, будто капканом. Пока Илай с Нормой пытались разжать зубы барстука, Диана так расхохоталась, что упала в сугроб и барахталась там, дрыгая ногами от смеха.

– Ну ты и зараза! – бросила ей Норма. – Знала же, что он в том дупле!

Смех Дианы превратился в заливистое хрюканье.

– Те-теперь и они зна-знают, – через силу выдавила она. – Ой, не могу, идио-о-оты.

Когда Илай додумался пощекотать барстука, он все-таки выпустил Леса из челюстного захвата, но тут же ухитрился с силой пнуть того в подбородок и, запрыгнув на ближайшее дерево, принялся поливать их бранью, да такой отборной и скабрезной, что даже привыкшая к двусмысленным шуткам брата Норма почувствовала, что ее уши горят огнем.

Барстуки могли запоминать и повторять слова человеческой речи, но распространялось это почему-то только на матершину.

Вскоре Лес перестал орать, что ему отгрызли палец, а Диана отсмеялась, и все вернулись к костру обрабатывать рану – к слову, не такую уж и страшную – и ужинать слегка обугленными сусликами, а оскорбленный вторжением барстук все еще не исчерпал свои запасы ругани, предлагая все новые варианты, куда геммы могут отправиться и что там сделать. Не умолк он, и когда геммы устроились на ночлег – все хрипел и улюлюкал, перекликаясь с местными совами.

Кожа на надкушенном пальце затянулась почти сразу, но Диана, усовестившись, так и задремала, держа брата за руку. А Норма давно не засыпала вот так – с улыбкой. Неизвестно даже почему.

Ущелье Меча было местом примечательным: вокруг одни поросшие лесами холмы и пригорки, и тут на тебе – прорезь в земле длиной в десять верст. Образовалось оно двести лет назад, в пору войны серафимов и демонов. Тогда простой люд по всей нынешней Паустаклаве мог наблюдать сражения в небе и на земле, в которых святые наставники бились с могущественными чудовищами. Один такой бой состоялся здесь, между Салазами и церновским городком Филин. Серафим Бальзизрад обрушил на демона свой пылающий меч, и твердь разверзлась.

– Так и образовалось ущелье Меча, – не без гордости в голосе закончил свой рассказ Илай.

По настоянию Михаэля он усердно изучал и зубрил летописи Страшной Годины. Куратор говорил ему: «Ты можешь не благоговеть, но должен понимать, чему служишь». Но Илай благоговел и историю войны любил больше прочих лекторий в учебном корпусе. Норма, конечно, может корить его за непонимание преступной статистики и пренебрежение законами логики, но неучем его не назвать!

– А что это за зарево? – вдруг спросила Норма, указывая в сторону ущелья, еще скрытого за холмом.

– Какое зарево? – не понял Илай. – Где?

– Ну, алое. Пожар там, что ли?

Илай натянул поводья и обернулся.

– Там нет никакого зарева. Норма, с тобой все в порядке? В последнее время ты…

– Значит, мне показалось, – поспешно прервала его сестра и отвернулась, спрятав нос в вязаную шаль, что подарила ей мистерика.

«Норма, – позвал он неслышным голосом. – Может, ты хочешь поговорить?»

«Я в порядке, не хочу», – был короткий ответ.

«Просто имей в виду, что я рядом».

Все же у сестры появился какой-то мучительный секрет, а может, и не один, и это не давало Илаю покоя. Секрет как будто отдалял их друг от друга – с каждым часом все больше, точно стороны ущелья.

На деле же им нужно было не в само ущелье, а в деревушку Мухонку, что располагалась в самом его начале. В Мухонке и произошло то самое массовое убийство, о котором говорил Октав.

«Кстати, куда он запропастился? – раздосадовано думал Илай. – Мог бы и не отлынивать, раз помешал нам искать дочь советника!»

– Ну что, – подал голос Лестер. Он привычно бинтовал руки, готовясь не то к бою, не то к занятию по атлетике на брусьях. – Готовы довести наш спор до конца? Кто первым раскроет убийство.

– Так там их несколько, – Диана зевнула, – на всех хватит.

– Да, но кто первый?

Илай хотел было заявить, что обставит их всех, как ему вдруг пришлось резко одернуть лошадей и заставить их остановиться.

Перед экипажем сыскного управления Вотры стояли двое, одетые сплошь в черное: на них были черные плащи, черные шерстяные штаны и длиннополые, теплые даже на вид куртки из дубленой кожи. Пояса были увешаны каким-то мелким диковинным инструментарием, а головы укрыты остроконечными глубокими капюшонами, скрывающими лица.

– Тпру-у!! А вы еще, химера побери, кто такие?!

Чудилы переглянулись, развернулись и разом побежали прочь по заснеженной колее в сторону Мухонки.

– За ними! – скомандовал Илай быстрее, чем сообразил, зачем им это, и первым пустился в погоню.

Одетые в черное свернули с дороги и запетляли меж призрачных берез и заиндевевших кустов орешника. Но геммы были быстрее, они были легче и ловчее прыгали по сугробам, почти не проваливаясь в снег на бегу.

Лес настиг первого, Илай, хоть и бежал впереди, немного отстал и повалил второго. Тот пискнул и попытался вывернуться, но Янтарь держал крепко. Пока ему под руку не попалось… попалось…