Никто не знает тебя - Брианна Лабускес

Смотрел и не мог насмотреться. При мысли, что Лена подбивает к нему клинья, все переворачивалось у него внутри. И не потому, что он хранил верность Клэр — их любовная лодка давно разбилась о быт, — просто воспоминания о Лене Букер несли в себе безгрешность детства и чистоту нерушимой дружбы, и ему не хотелось марать их отвратительной прозой жизни.

Звякнул звонок, и официантка Мелли сунула ему под нос маслянисто поблескивающую яичницу с беконом. Он благодарно улыбнулся, и Мелли раздраженно закатила глаза. Отрадно, что хоть на кого-то не действует его природное обаяние.

— Мне только кофе, — быстро проговорила Лена, до сих пор хранившая молчание.

— Слушай, я…

Рид смешался, не зная, что сказать. Выдай он игривое «я польщен», и наверняка схлопотал бы звонкую оплеуху. Он мученически потер лоб, и Лена расхохоталась — недоверчиво, язвительно, звонко.

— Господи, я и забыла, какой ты непроходимый дурак!

— Ч-что? — ошарашенно переспросил Рид, безвольно опуская ладонь на столешницу.

— Я не собираюсь за тобой бегать, — пояснила Лена, отпивая глоток только что принесенного Мелли кофе. — Не собираюсь вешаться тебе на шею.

Изумление и насмешка в ее голосе мешались с любовью, и Рид сконфуженно выдохнул:

— Уф, извини. Двадцать лет от тебя не было ни слуху ни духу, а за последние две недели мы с тобой встречаемся уже во второй раз.

— Ладно, уговорил. — Лена озорно сверкнула глазами над краем поднятой чашки. — Мне нужна твоя помощь.

Рид замер, не донеся вилку до рта. Он уже и не помнил, когда в последний раз к нему обращались за помощью.

— Какая помощь?

— С Тесс Мерфи, — вкрадчиво произнесла Лена, явно на что-то — на что? — намекая. — Ты ведь ее не забыл, верно?

В устах кого угодно, только не Лены, подобный вопрос прозвучал бы издевкой, но Лена, беря пример со своей телевизионной версии, притушила издевку мягкой улыбкой, давая Риду возможность прийти в себя. Миг — и от потрясения, вызванного именем Тесс, не осталось и следа.

— Верно, — равнодушно согласился он.

Его апатия покоробила Лену. Недовольно поморщившись, она свесила руку со спинки дивана и уставилась вдаль:

— Я абсолютно убеждена, что ее убили.

Рид не вздрогнул и продолжал меланхолично пережевывать яичницу, лишившуюся, однако, всякого вкуса. И пока Лена рассказывала ему о расследовании — так, ничего серьезного, прощупывание почвы, может, он тоже хочет поучаствовать? — он лишь кивал в нужных местах да сочувственно хмыкал.

С тех пор как Лена произнесла имя Тесс, он не смел поднять на нее глаз.

От нечеловеческого напряжения у него свело мышцы. От приклеенной и не сходящей с лица улыбки онемели губы. Лена ничего не замечала. Она вдохновенно вываливала на него все, что ей удалось разузнать, — так, самую малость — и делилась соображениями, с какими людьми она собирается поговорить.

Когда Лена ушла, он почувствовал себя загнанной лошадью. Проняло даже Мелли, с испугом окликнувшую его:

— Эй, красавчик, с тобой все тип-топ?

Наверное, он ответил ей «да». Наверное, оставил на столе деньги и покинул кафешку. Он ничего не помнил. Перед глазами плыли черно-белые круги, в висках панически стучала кровь.

Он не помнил, как вернулся домой, и очнулся лишь на запорошенном пылью чердаке. Стоя на коленях, он негнущимися пальцами рылся в бесформенной груде всякого барахла. Разбрасывал стеганые одеяла и фотоальбомы и искал… искал… искал…

Вот!

Нащупав коробку, он сомкнул на ней руки и так резко дернулся, вытаскивая ее на свет божий, что по инерции повалился назад, плюхнулся на пятую точку и заелозил по половицам.

Прислонившись спиной к деревянным балкам, он жадно глотнул воздух, задыхаясь то ли от спертого чердачного амбре, то ли от нехватки кислорода в легких, и в муках рванул крышку коробки, которую надеялся не открывать до скончания века.

Открыл и растерянно заморгал, уставившись в ее чрево. Браслет исчез…

27. Гретхен. Наши дни…

Гретхен запустила двигатель, когда клацнула боковая дверь и на пассажирское сиденье «Порше» уселась Маркони.

Прорычав сквозь зубы: «Шины в клочья порежу», Гретхен вопросительно приподняла бровь.

— А у меня нет машины, — весело ухмыльнулась Маркони.

Вот дрянь…

Гретхен насупилась, нажала педаль газа и пулей вылетела с парковки полицейского управления.

— Ты мне доверяешь? — спросила она, резко свернув влево.

Машина накренилась на бок, чиркнув шинами по обочине тротуара.

— Совершенно и абсолютно нет, — ответила Маркони.

— Супер, — развеселилась Гретхен, словно расслышала только начальные слова, и выровняла «Порше».

Не пускаясь в объяснения, зачем она углубилась в самое сердце Саути и почему так уверенно ориентируется в здешних улицах, Гретхен проехала один квартал, ударила по тормозам и остановилась возле безымянного, не имевшего вывески ирландского паба. По правде говоря, в вывеске данное заведение и не нуждалось — достаточно было взглянуть на развевающийся флаг и неоновый трилистник, чтобы все стало ясно.

— Ты что, даже в таком месте не запираешь машину? — поразилась Маркони, выбираясь из «Порше» и в изумлении оглядывая расшатанные ступеньки и забитые картонками окна паба.

Люди полагали, что выросшая в достатке Гретхен никогда не наведывалась в захолустные районы города. Но она наведывалась, да еще как. И отлично знала, что здесь никто и пальцем не тронет ее малышку.

Посчитав излишним растолковывать это Маркони, Гретхен сдернула с заднего сиденья машины рюкзак и зарылась в его недрах. Затем скинула пиджак и прямо посреди улицы стащила с себя рабочую блузку. Маркони затравленно всхлипнула, но Гретхен уже натянула на грудь, прикрывая лифчик, черную эластичную футболку.

— Тоже мне, блюстительница нравов, — фыркнула она.

— Скорее блюстительница порядка, — буркнула Маркони, стыдливо отворачиваясь. — Непристойное обнажение в общественном месте — это, знаешь ли, преступление.

— А люди в купальниках на пляжах — закоренелые преступники, — отбрила Гретхен и гелем, с которым никогда не расставалась, быстро уложила волосы, чтобы те не падали на глаза.

Идеально. В футболке и линялых джинсах она выглядела на все сто. Запихав в рюкзак снятую одежду, она снова забросила его на заднее сиденье и направилась в паб.

— Кто ты и что ты сделала с доктором Гретхен Уайт? — забубнила ей в спину Маркони, и Гретхен одарила ее солнечной улыбкой.

— Про слияние с окружающей средой никогда не слыхала? — подколола она детектива, бедром отворяя дверь.

Ответ Маркони потонул в реве музыкального автомата, наяривавшего, как обычно, Билли Джоэла, в щелканье ударявших по шарам бильярдных киев, в сочных воплях официанток, выкрикивавших заказы, в грубом ржании парней в углу, смотрящих по телевизору футбол, и в ритмичном бряцании пинтовых бокалов с пивом о деревянные столы.

Гретхен быстренько осмотрелась — не ошиваются ли поблизости миньоны Шонесси. Вся их братия, во главе с боссом, появлялась в