Призрачный обряд - Маша Моран

щеки капли воды. Там, где их тела соприкасались, даже сквозь одежду, Катарине казалось, что ее кожа плавилась.

Пальцы Сунлиня скользили по ее бокам, ладонь накрыла шею, а большой палец надавил на ложбинку между ключицами. Он наклонился и лизнул это местечко, порочно вырисовывая языком на коже невидимые узоры.

Катарина пошатнулась и вцепилась в его плечо, отталкивая.

– Не нужно… Я должен идти, а вы мешаете.

Он горячо зашептал ей в шею:

– Твое зелье до сих пор действует… Если я не прикоснусь к тебе, то не смогу сдержаться и расскажу все, что хочу с тобой сделать… И поверь, тебя это… Очень. Сильно. Напугает.

Катарина не смогла сдержать жадный стон, и в тот же момент Сунлинь подхватил ее, заставляя обвить ногами его талию. Влажная ткань халата сбилась и облепила тело, но сейчас она уже не боялась, что он может узнать ее секрет.

– Скажите… расскажите мне все… Каждый ваш секрет… Поделитесь всеми порочными ласками, о которых мечтаете… Минэко обучала девушек ублажать мужчин. А я слушал ее очень внимательно…

Она обхватила ладонями его горящее огнем возбуждения лицо.

Из его горла снова вырвался стон, похожий на звериный рык.

– Ты даже не подозреваешь, о чем просишь…

– Я знаю, что происходит между мужчинами и женщинами…

Он не дал ей договорить, серьезно взглянув в глаза.

– Мы оба – мужчины.

– Вас это смущает?

– Меня смущает то, что мне на это плевать. Я хочу получить тебя. Овладеть тобой. Быть там, где это только возможно… В тебе… чтобы ты носил часть меня в себе. И все равно, куда я войду…

Боги!.. Его слова действительно были сродни вулканической лаве.

– Я… хочу, чтобы вы это сделали… чтобы владели мной… хочу принадлежать вам… просто… будьте терпеливы со мной… – Катарина медленно приблизила свое лицо к его и лизнула пухлые потрясающе вкусные губы своего принца. – Сегодня… вы сможете войти… в мой рот…

Он прижал ее к стене и накинулся на ее губы безумно медленным, тягучим, как сладкий мед, поцелуем. Губы и язык Сунлиня овладевали ее губами, посасывали, втягивали в свой рот.

Катарина со стоном оттолкнула его и соскользнула вниз.

– Идите… ждите меня… в моем павильоне и в моей кровати… – Она не удержалась, накрыла пальцем тугой сосок, а к другому прижалась губами и, облизывая, сдавленно прошептала: – Будьте обнаженным… Когда я вернусь, хочу видеть ваше тело…

С трудом, но она заставила себя оторваться от Сунлиня. Схватив запасную одежду, не оглядываясь, Катарина выбежала наружу. Пока не оказалась в лазарете, запрещала себе даже дышать. Он вернулся. Он с ней. Любит ее. И ему все равно, мужчина она или женщина. Значит… Значит, и женщиной она понравилась бы ему тоже? А что, если признаться? Нет! Нет-нет-нет, сейчас нельзя…

Юркнув за ширмы, Катарина стащила с себя промокшее ханьфу и повязку, а затем, заново стянув грудь, быстро переоделась. Одежда была старой, потертой и лишенной всяческой изысканности. К тому же немного велика. Зато отлично скрывала ее фигуру. Понравится ли она Сунлиню в этом убогом одеянии? Но разве он не дал понять, что она нравится ему любой? Он обещал купить ей одежду. И пусть она будет мужской, зато красивой и новой. Никем прежде не ношенной. Это значит, что она… пойдет с ним?

Нет, сейчас не время об этом думать. У нее есть заветные часы счастья, и она намерена провести каждый из них, наслаждаясь своим любимым желанным принцем.

Но сначала страдалец в окровавленных белых одеждах.

Катарина подошла к пациенту. Он бредил. Голова металась по подушке, волосы прилипли к влажной коже.

Проклятье! У него жар.

Катарина сняла повязку. Рана загноилась, а края на ощупь оказались странно твердыми, будто… каменными. Кто оставил такую рану? Где они вообще шатались с принцем?!

Катарина быстро зажгла свечи, фонари и растопила очаг для приготовления отвара.

Целитель, как нарочно, продолжал шептать имя принца, умоляя его остаться рядом, принять чувства и забыть провинциального лекаря. И зачем она пытается его спасти? Своего соперника!

Вздохнув, Катарина начала вычищать гной, которого с каждой минутой становилось все больше. Да что ж это такое?!

Катарина прошептала заклинание, чтобы проверить подозрение. Алхимическая печать легла на рану и тут же словно сгорела, превращаясь в черный дымок. Так и есть! Она была права – это проклятье.

Как снять это проклятье, если она даже понятия не имеет, в чем его суть?

Закладывая в рану мазь, которая должна была помочь избавиться от гноя, Катарина тихо пробормотала:

– Где же вас демоны носили?!

Сильные горячие ладони обвили ее талию. Катарина вздрогнула от испуга и тут же оказалась прижата к такой твердой и широкой груди, которая казалась каменной стеной.

Приглушенный потусторонне красивой маской голос прошептал:

– Я обязательно тебе обо всем расскажу. Думаю, тебе бы там понравилось.

Катарина задрала голову, глядя в блестящие в прорезях маски глаза. Какими же темными и глубокими они были. Затягивали в черную пропасть запретной алхимии, происхождения которой Катарина не знала. Он погубит ее… Обязательно погубит. Она же, глупышка, сама шагнет в эту пропасть.

– Снимите маску.

Он послушно развязал ленты и открыл свое лицо.

– Почему вы не дождались меня?

Катарина не могла отвести глаз от его знакомого и в то же время изменившегося лица. И как она сразу не заметила?..

– Уже почти рассвет… – Он кивнул на окно. – Я подумал, вы решили сбежать…

Только сейчас Катарина заметила, каким уставшим и осунувшимся он выглядел. Под глазами залегли глубокие темные тени, а щеки впали, как будто он долгое время голодал. Порез на скуле воспалился, и даже смотреть на него было больно.

Как он умудрялся выглядеть еще более сильным, чем прежде, и в то же время настолько измученным?

– Когда вы в последний раз спали?

Катарина развернулась в его объятиях, прижимаясь всем телом.

Принц устало улыбнулся.

– У меня еще будет время отдохнуть.

И что это за ответ?

Катарина прищурилась и еще раз требовательно спросила:

– Когда. Вы. В последний раз. Спали?

Улыбка Сунлиня стала греховно-соблазнительной.

– Как же я люблю, когда ты такой суровый!..

– Я не в игры играю. – Катарина повернулась к ценителю, который снова простонал имя принца. – Идите спать. Я не смогу сегодня к вам прийти. Ваш любовничек может умереть, если я не пойму, какое проклятие он получил.

Пальцы впились в талию, причиняя одновременно и боль, и наслаждение. Сунлинь развернул ее лицом к себе и гневно прошипел:

– Он мне не любовник. Он вообще никто и нужен мне лишь из-за того, что знает что-то