Мэгги без царя в голове - Кейси Майклз

Мэгги потянулась было к коробке бумажных салфеток, но вовремя остановилась. Она пришла сюда по двум причинам: во-первых, спросить про Алекса и Берни, во-вторых, немного похвастаться.

— Я кое-что сделала вчера. Я сказала Берни, что она должна бросить пить. Она… она довольно сильно разозлилась на меня, заорала на меня, но я не отступила. Я кое-чему научилась. Я научилась держаться, когда на меня кто-то кричит. Так, может, я и бросить курить теперь смогу? И, — она подумала об Алексе, — может, я смогу это сделать сама?

Доктор Боб снял свои новые очки-полумесяцы и старательно протер их кусочком голубой ткани.

— Маргарет, твоя мать звонила тебе после того, как история с миссис Толанд-Джеймс просочилась в газеты?

Черт бы его побрал. Иногда он ужасно раздражает, но он хорош, очень хорош.

— Да. — Мэгги сжала зубы.

— Ты разговаривала с ней?

Мэгги выпятила подбородок.

— Меня не было дома. Она оставила сообщение.

— И ты перезвонила ей, зная, что она будет вне себя?

Мэгги встала:

— Увидимся на следующей неделе. Выпишите мне счет за полный час.

— Разумеется. Ты делаешь успехи, Маргарет. Мы делаем успехи. Если будешь стараться, в один прекрасный день тебе уже не понадобятся костыли. Ни никотин, ни я.

Мэгги выбежала из офиса и остановилась лишь на тротуаре. Она глубоко вдохнула грязный воздух. Тоже своего рода курение, если подсесть на выхлопные газы.

Итак, она сделала Алекса сильным, наделила его той силой, какой сама всегда хотела обладать, но не обладала. Стерлинга же она сделала мягкосердечным, чтобы они уравновешивали друг друга. Но Стерлинг пришел в ярость при мысли о том, что Генри причинили вред, — она никогда не представляла его таким, — а Алекс проявил эмоции, он страдал и боялся, хотя она не написала об этом ни строчки.

Она сделала его таким, какой сама хотела быть. Остроумным, самоуверенным… да, и смелым тоже. Но и он, и Стерлинг уже не совсем такие, какими она их придумала. Они меняются. Эволюционируют.

Значит, и она может. Раз Алекс и Стерлинг могут, может и она.

Она решила прогуляться домой пешком, залезла в сумочку и достала пачку сигарет и зажигалку.

— Я брошу курить, но не сегодня. Я полная идиотка.

К тому времени, как она вернулась домой, журналисты уже разбили лагерь у ее дверей.

— Эй, — заорал один, когда Мэгги наклонила голову пониже и попыталась незаметно проскользнуть в дом. — Ты, часом, не Клео Дули? Подружка Толанд-Джеймс? Она у тебя? Что она тебе рассказала? Она его убила, да?

Мэгги повернулась к нему лицом и обнаружила, что на нее надвигаются телекамеры, вспышки фотоаппаратов приведены в боевое положение и все глотки орут разом.

Носокс вылетел из фойе с растопыренными руками и заслонил Мэгги собой.

— Эй ты, пидор, а ну вали отсюда!

Мэгги была ужасно рада возможности спрятаться за Носоксом. Хорошо бы сейчас им обоим юркнуть за дверь.

Но если не сегодня, то когда? Если она не вступится за Берни, за Носокса, то за кого? За кого? К черту все, она должна это сделать.

Мэгги выскочила из-за Носокса и шагнула вперед.

— Кто это сказал? Кто из вас, кретинов, это сказал?

— Мэгги, все в порядке. — Носокс потянул ее за руку.

— Нет, Носокс, не в порядке. — Она сделала еще шаг вперед, как и один из репортеров. Похоже, он — уж больно мерзкая ухмылочка.

Она подошла вплотную и ткнула в него пальцем:

— Значит, так. Во-первых, это мой друг, так что заткни свою гомофобскую пасть, понял? Во-вторых, миссис Толанд-Джеймс здесь нет. В любом случае она совершенно невиновна, она — жертва обстоятельств. А теперь можешь гоняться за пожарными машинами!

Кто-то из толпы закричал:

— А как же окружной прокурор, мисс Дули?

— Меня зовут Келли. Мэгги Келли. — Мэгги по-прежнему не спускала глаз с журналиста. — И что там с окружным прокурором?

— Он выступал по телевидению сегодня утром и сказал, что арест неминуем, что Толанд-Джеймс — хладнокровная убийца. Вам есть что сказать?

Мэгги уже ничего не различала. У нее перед глазами повисла багровая пелена.

— Разумеется, мне есть что сказать. Окружному прокурору давно пора сменить парикмахера и визажиста. А теперь пошли все вон, потому что два моих окна выходят прямо на этот тротуар, и я как раз собираюсь подогреть смолы. Да, я знаю, что «смолы» рифмуется с «козлы», так что пошли все вон!

Уже в фойе колени у нее задрожали, и она сообразила, что все это время камеры были включены.

— Господи, что это я делала?

— Ты вела себя как настоящая стерва, Мэгги. — Носокс едва не приплясывал от возбуждения. — Это ты Роба Боттомса стерла в порошок. Его все терпеть не могут. Тебя покажут в дневных новостях. Боже. Как настоящая стерва.

— Как настоящая дура. Я вела себя как настоящая дура. Надо было промямлить «без комментариев» и пройти мимо.

— Боттомс тебя разозлил, — напомнил Носокс.

— Да, конечно. Ты как, Носокс?

— Я-то в порядке. А вот моя мама вполне может прислать тебе шарлотку в подарок. — Он проводил ее до лифта.

Она шагнула внутрь, помахала Носоксу и попыталась улыбнуться, но, как только двери закрылись, прислонилась к стене.

— Да уж, нашла время. Меня зовут Келли. Мэгги Келли. Самое оно. Мамочка будет в ярости.

В квартире Алекса не было. На мониторе белела записка, даже две, написанные каллиграфическим почерком Алекса, но от этого не более понятные.

Звонков больше не было и не будет. Позови Носокса, Киллера. Сбор здесь в три. Мари-Луиза, я в полдень у Пьера. Тем временем другое задание.

Вторая записка была короче.

Всеми силами отвлекай Венделла, пока мы не узнаем, что доставят.

Он подписался как Сен-Жюст.

— Что за?.. — Мэгги скомкала записки и разочарованно оглядела гостиную. — Мы ждем сообщения от похитителей, а он отправился подписывать этот проклятый фотомодельный контракт? Он должен быть здесь. Нам надо поговорить. В конце концов, я еще не показала ему этот чертов паспорт!

Она разгладила первую записку и прочла ее еще раз. Тем временем другое задание. Что это значит?

Она прошла на кухню, открыла банку газировки, побрела назад в гостиную, ощущая себя такой же полезной, как снегоуборочная машина в Майами. А это еще откуда? Она что, свихивается потихоньку? На кофейном столике лежал фотоальбом.

— Просмотрю пока остальные фотографии, — сказала она себе, водрузив альбом на колени. Она перевернула страницу, другую, потом нахмурилась: — А где же мертвец? Шишка «Два Уха» Мордини потерялся.

Она вернулась к началу альбома и пролистала еще раз. На одной странице обнаружила четыре белых фотографических уголка, но без фотографии. Она быстро проверила весь альбом и нашла еще несколько пустых мест.