Стихийное бедствие - Валентина Мельникова

— Тогда понятно, почему они не смогли толково ответить ни на один мой вопрос. Все считали, что ты давно уже в Москве. И все же такую женщину, как ты, невозможно не запомнить, даже если они не знали твоего имени. Но вряд ли они его не знали… — Он невесело улыбнулся в ответ на ее удивленный взгляд.

— Я подробно описал твою внешность начальнику охраны, но он повел себя так, словно никогда в жизни тебя не видел…

— Я думаю, им приказал Садыков, — хрипло произнесла Ксения. — Они схватили меня вчера на улице. И он в курсе, чем мы с тобой занимались ночью. По-моему, он не слишком дружелюбно к тебе относится.

Максим присвистнул. Знала бы эта женщина, насколько недружелюбно… Но все-таки какова сволочь! — подумал он про Садыкова. Выходит, держал их на поводке всю ночь, а потом дал возможность разбежаться в разные стороны и попытался захлопнуть капкан… На каждого — отдельный капкан!

— Ты знаешь, что твоя съемочная группа сейчас у Рахимова? Или это было специально задумано?

Ксения резко выпрямилась, глаза ее рассерженно блеснули.

— К твоему сведению, они выставили меня полнейшей дурой. И очень обидели. Мы с ними работаем вместе пять лет, и я ни разу не давала повода обвинить меня в трусости или болтливости. Пусть только попадутся мне! Садыков пытался узнать, каким образом они сумели попасть к Рахимову. Но я бы и сама хотела это знать…

— Они тебя пытали? — быстро спросил Максим.

Ксения пожала плечами:

— Угрожали, но не пытали. Думаю, не успели.

Какой-то тип принес им массу неприятностей, и Садыков приказал своим мордоворотам разобраться с ним, а меня — вернуть в камеру. Там мы с тобой и встретились.

— Какой тип? — спросил Максим, но Ксения не успела ответить. На пороге появился Ташковский с листком бумаги, который прижимал рукой к груди.

— Что я говорил! — произнес он, торжествуя, и протянул записку Максиму. — Костин исчез, остальные выехали на машине Джузеппе в сторону военного аэродрома. — Он перевел дыхание. — Слава богу, они вырвались!

— Прекрасно, — вздохнул Максим, — но что делать нам? Попытаемся их догнать?

— А у нас есть выбор? — тихо спросила Ксения.

— Вероятно, Рахимов уже в городе, — ответил Максим, — стоит попробовать пробиться к нему. Разве тебе не хочется встретиться со своими парнями?

— Подождите, — встрепенулся Ташковский, — давайте не будем бросаться головой в омут. Нужно обсудить ситуацию трезво. С чего вы решили, что Рахимов в городе?

— Вы слышали, с какой силой «грады» лупцевали по городу? Теперь огонь прекратился.

— Прекратился? — удивился Ташковский. — По-моему, все осталось по-прежнему.

— А вы прислушайтесь. «Грады» работают на востоке и западе. В центре за последнее время не разорвалось ни одной ракеты.

Ташковский и Ксения склонили головы, прислушиваясь.

— Да, вы правы. Значит, вы считаете, что Рахимов пробился к центру? — спросил писатель.

Максим нахмурился:

— Я не утверждаю. Я считаю, что вполне вероятно.

Ксения обвела мужчин взглядом:

— Тогда нам следует сидеть и ждать в гостинице, пока Рахимов не займет город полностью.

— Может, ты и права, — сказал Максим. Он посмотрел сквозь выбитое окно на улицу. — Смотрите, толпа словно растворилась. Нигде ни души.

— Никому не хочется оказаться в этой заварушке, когда начнутся прямые столкновения на улицах, — заметил Ташковский. — Пуля — дура и летит куда ей вздумается. Я считаю, нам разумнее переждать здесь.

Максим несколько раз прошелся взад-вперед по вестибюлю. Желваки на скулах вздулись, рот сжался в тонкую полоску. И Ксения поняла, что в нем нарастает напряжение.

— Закурить бы, — сказал тоскливо Ташковский. — Эти жлобы забрали у меня сигареты.

— У меня тоже. — Максим остановился. — Надо посмотреть в баре.

Ксения молча поднялась и направилась в бар.

Отыскав там пачку сигарет, она вернулась в вестибюль. Затем сунула одну Ташковскому в рот и зажгла ее от зажигалки, которую прихватила в баре вместе с сигаретами. Максим тоже закурил. И, только затянувшись сигаретным дымом, понял, чего ему не хватало все это время.

— Все-таки следует подняться выше, хотя бы на второй этаж, — наконец решил Максим и вновь взял Ксению за руку, словно боялся, что она ослушается его. Но женщина покорно зашагала за ним, не проронив ни слова. Следом, слегка задыхаясь от быстрого подъема, спешил Ташковский.

На втором этаже разрушений было меньше, если не считать выбитых стекол и обвалившейся штукатурки.

Ташковский присел рядом с Ксенией на низкий пуфик и выругался. Он неуклюже задел сигарету рукой, и она выпала у него изо рта на пол. Артур потянулся ее поднять, но зажмурился и застонал от боли.

— Давайте посмотрим, что у вас с руками, — предложила Ксения.

— Да не надо, — смутился писатель, — я потерплю.

— Нет, давайте посмотрим, — настаивала Ксения. — Не стоит запускать по такой жаре.

Максим строго на него взглянул:

— Не упрямьтесь, Артур! Ксения права. Руки следует осмотреть и оказать вам необходимую помощь.

Здесь даже простой нарыв может перерасти в гангрену.

Ташковский покорно вздохнул. Ксения принялась разматывать бинт и, когда рука открылась, воскликнула в ужасе:

— Боже мой! Что они с вами сделали?

Рука представляла из себя кровавое месиво. Два ногтя сошли вместе с бинтом, пальцы распухли и приобрели зловещий сине-багровый цвет.

Ташковский бессильно откинулся на спинку стула. Пот крупными каплями катился по его побледневшему лицу.

— Они били меня по рукам резиновой дубинкой. Кости, я думаю, целы, но за компьютер мне еще долго не придется садиться.

— Теперь я даже рада, что Максим убил Нураева, — глухо сказала Ксения и отвернулась.

— А я никогда об этом не жалел, — отозвался Ташковский с кривой улыбкой.

Максим с удивлением посмотрел на писателя. Он не ожидал от него подобного самообладания. Перед ним сидел другой человек, совершенно не похожий на того, кто совсем недавно пытался от страха угнать автомобиль. Что-то с ним произошло, и это что-то несомненно понравилось Максиму.

— Нужно чем-то смазать руки, Артур, — сказал он. — Да и укол антибиотиков не помешает. Тут на первом этаже был аптечный киоск. Схожу посмотрю, что к чему.

Но прежде чем пройти к киоску, он подошел к окну и выглянул наружу. На улице по-прежнему было пустынно и тихо. Но это была странная тишина. Так затихает все живое в ожидании бури.

Максим опять спустился на первый этаж. Киоск был разгромлен, но Максим, не обращая внимания на царящий вокруг хаос, прошел прямо в подсобку, где хранились лекарства. Пошарил по полкам и ящикам, нашел бинты, мазь Вишневского, аспирин в таблетках, но антибиотиков не обнаружил. Он не стал терять время на поиски и вновь вернулся в коридор.