Формула убийственной удачи - Анна Велес

Страж вновь все свое внимание обратил на князя. — Вы решили привести в порядок дела. Так?

— Все верно, — кивнул Константин Константинович. — Выставка была хорошим поводом, как уже было сказано. Я смог бы распределить наследство, как планировал. И позаботиться о своих детях. Обо всех, — тут он чуть лукаво улыбнулся. — Наталья здорово помогла мне, сама того не зная. Волконские сразу поддержали идею выставки. В Доме на Мойке много новых экспонатов. А Нарышкиной… я бросил вызов. Что признала даже она сама. Эта вставка должна была казаться ей состязанием. И как я и ожидал, Наталья использовала ее, чтобы подкупить моих детей. Попробовать подкупить.

Он обвел всех сыновей и племянника веселым взглядом.

— Я знал, что она это сделает, — продолжил князь. — И воспользовался этим, чтобы самому позаботиться о детях, не вызывая их подозрений. Так я передал Гавру право наследования в семье. Он старший сын. Успешный. Он любит свое дело и долг для него превыше личного. Позже я планировал уговорить его принять деньги на расширение клиники. Вова. Я знал, что он никогда не согласится на работу в фонде. И я придумал новый проект. Для него.

— Спасибо за который, я буду говорить еще долго, — откликнулся на это Вова.

— Георгу Брасову я тоже предложил партнерство. А вот моему Георгу я хотел передать фонд, — рассказывал князь дальше. — Так я планировал вначале. Однако… Мой младший сын не готов был принять такое наследство. Я аккуратно завел с ним этот разговор. Но его устремления лежат в другой области. По-прежнему.

Константин Константинович посмотрел на Георга, чуть улыбнулся.

— Всегда фонд был на первом месте, — напомнил он. — Для меня всегда. И я навязал в свое время Георгу работу в фонде. Теперь, как я думал, пришло время это исправить. Но… я такой, каким являюсь. И просто отпустить… наверное, я не в состоянии. Тогда я предложил сыну сделку. Он помогает мне с последней выставкой и получает то, чего он хотел.

Георгий кивнул, подтверждая слова отца.

— Я согласился, — сказал он. — Сначала без всякого желания. Но когда Наталья пыталась меня подкупить… Наверное, чисто из принципа я взялся за отцовское дело. Однако, прости, отец. Когда мы откроем выставку, я все-таки уйду. И да, я знаю твою хитрость. Ты надеялся, что я так увлекусь, что все-таки останусь. Но нет, этого не будет.

Князь рассмеялся. Натужно, тяжело, но как-то добро.

— Из тебя получится хороший Страж, — ответил он Георгу. — Ты прав. Я до нынешнего дня еще надеялся тебя приручить. Но… Сделка в силе. После выставки ты можешь уходить.

— Ваше Светлость, — обратил на себя внимание Даниил. — Я думаю, вы еще будете гордиться сыном. Даже сегодня он показал завидное умение вести дела в любой ситуации. Стража Петербурга обретет одаренного дознавателя в лице Георга.

— Ваше мнение честь для меня, — младший сын князя чуть поклонился Даниилу.

— Можете рассчитывать на мою рекомендацию, — улыбнулся ему Страж. — Но продолжим. Остался еще один ваш сын. Константин. Уж он-то мог претендовать на наследство в виде руководства фонда.

— Карты, — напомнил Константин Константинович. — Порок моего сына. Отдать ему фонд я не мог. Но все внешние дела Дома, вся дипломатическая работа осталась бы за ним. А фонд… Потому я выкупил его долги. Это тоже была сделка. И… Я знал о Софи. Только не думал, что в этом случае Наталья зайдет так далеко… Костя получал хорошую должность и любовь. Долен был получить.

— Но… — робко вмешалась Ева. — Еще есть шанс. Вы закончили ваше соперничество с Нарышкиной. И теперь ничего не мешает…

— Если только Софи этого захочет, — заметил князь. — Что до Натальи, ты права. И я думаю, теперь она только благословит надежды моего сына.

— Ваша Светлость, — вернул разговор к прежней теме дознаватель. — Так в конечном итоге, вы выбрали Николая своим наследником в фонде. Так?

— Он был идеальной кандидатурой, — грустно заметил князь.

— Разве? — вновь вмешалась Ева. — Ник? Книжный червь? Молчаливый. Оживающий только в компании близких друзей. Почему не Алекс? Как вы решили теперь? Почему, в конце концов, не Мари?

— Мари! — Гавр тоже посмотрел на отца вопросительно. — Вообще, я согласен. Ей это подошло бы больше. И по стараниям, и по степени родства, наконец.

— Мари… — князь вновь тяжело вздохнул. — Тут причин много… Начну, пожалуй, с самой очевидной для меня. Ева? — он посмотрел на мага-артефактора со знакомым ей чуть надменным выражением. — Знаешь ли? Как-то я взял на стажировку одну наглую и дерзкую девчонку. Говорили, она ученица Кира Куракина, она названная дочь Магнуса Скифа… Думаешь, молодая леди, я сделал это лишь из любопытства?

Ева смотрела на князя, как зачарованная. Она напряженно выпрямилась, обхватила себя руками, как бы защищаясь, но при этом она держала взгляд, гордо подняла голову. Даниил, помня со слов напарницы, как не сладко приходилось ей ранее, аккуратно придвинулся ближе к ней, давая понять остальным, что сейчас девушка под его защитой. Сама же Ева этого не заметила.

— Так вот, — чуть насмешливо продолжал князь. — Моего любопытства хватило бы всего на день. Но я оставил тебя работать у меня. Это мой фонд, Ева. Мои правила. Помнишь, сколько раз я повторял тебе это? Сколько раз я наказывал тебя за непослушание? Но… ты все равно поступала по-своему.

— Да, — твердо и упрямо отозвалась маг.

— А не задумывалась ли ты, девочка, — казалось, Константина Константиновича ситуация развлекает все больше. — Почему ты получала эти самые предложения от Эрмитажа? От того же Дома на Мойке? Откуда в экспедициях узнавали о молодом маге-артефакторе? Откуда брались эти самые поводы для твоего непослушания?

Глаза Евы потрясенно расширились, она уже знакомым Дану почти детским жестом прижала ладонь к губам.

— Вы? — удивленно охнула она.

— Я, — признался Его Светлость. — Я, девочка. И… такими уж тяжелыми были мои наказания? За такое грубое непослушание? А?… Знаешь, что я тебе скажу? Если бы ты провалила хоть одно задание Эрмитажа, или вернулась из экспедиции ни с чем… вот тогда бы я в миг уволил бы тебя, Ева! Но ты оправдала мои надежды. Ты блестящий ученый. Лучший маг-артефактор страны. Почти легенда. Ты шла вперед всегда. Не смотря на обиды, трудности, не смотря на душевную боль, которую