«Грязные» методы - Конев Константин

— Сувениры? А можно я с вами?

— Шейла, вам не просто можно. Вам нужно с нами. — подошел Владимир Саныч, — По местным традициям, молодые девушки не гуляют одни. С нами вам будет спокойнее.

По рынку ходили долго. И если девушки купили сувениры быстро, то Владимир Саныч долго выбирал, торговался, расхваливал товар и продавца, но не договорившись о цене несколько раз демонстративно уходил. Продавцы догоняли его и возвращали, обратно предлагая дешевле. В результате молодежь уже целый час ждала его в кафе у выхода, а Владимир Саныч безнадежно оторвался от них где-то в недрах бескрайнего арабского рынка. Что он там делал последние минут сорок было не понятно.

К столику подошел средних лет ливанец. И обратился к Красину: «Извините господин. Не могли бы вы забрать своего друга?

— А что случилось? — встревожился Красин.

— Все хорошо. У вас замечательный друг. Мы его очень уважаем. Его дядя учился с моим Папой в Москве в одном институте. Мы уже и про наши семьи поговорили. И чаем его напоили.

— Так что же случилось?

— Вы понимаете, — он запнулся, — он торгуется лучше, чем я. Уже и мы, и соседи отдали ему товар дешевле чем мы сами его покупаем.

— Зачем же так?

— Ну как? Такой замечательный человек. Такой душевный.

— Ладно, пойдемте. — Красин встал из-за стола.

Владимир Саныч сидел на маленьком стульчике между рядами, в кругу торговцев. Они пили чай и что-то обсуждали. Увидев Красина, он поднялся и стал представлять всем своего молодого друга, слегка обнимая его. В конце концов, откланявшись и неоднократно поцеловавшись на прощание они расстались.

— Что купили, Владимир Саныч? — спросил Красин.

— Да так, всего по чуть-чуть. — он нес большую плетеную сумку, набитую доверху.

— А это что? — Красин вытащил и на ходу развернул непонятный холст.

— Ишь ты цепкий какой. Это современный арабский авангард. — на картине были изображены какие-то абстрактные фигуры: полосы, треугольники, круги.

— Ничего себе! — Красин удивился, — и такое бывает?

— Все Саша бывает. Главное уметь правильно читать картины.

— Правильно читать картины?

В это время на другом конце рынка молодой черноволосый мужчина со шрамом на щеке, то ускорял шаг, то задерживался перед стеклянной витриной, глядя на людей в его отражении. Он зашел в примерочную и задернул за собой покрывало. Люди продолжали ходить взад и вперед. Через минуту хозяин торговой точки откинул покрывало. Внутри никого не было. Тут же к нему подскочили два человека в штатском. Они что-то спросили. Продавец развел руками, он явно не понимал, о чем речь. Люди с кем-то связались по рации. Выслушав указания, они схватили торговца под руки и увели с собой.

Посиделки в ресторане также закончились, и гости направились к выходу.

Шейла выходила последней. Забрала со стола блокнот со своими журналистскими записями.

Не успели гости покинуть ресторан, как к их столику подошел мужчина со шрамом и что-то закопошился у кресел. Владелец ресторана вышел из-за стойки и подойдя к нему и начал ругаться. Через минуту появился секьюрити-вышибала.

Уже на выходе, услышав шум, Шейла повернулась и поспешила обратно.

— Что случилось? — спросила она у громилы-секьюрити.

— Хозяин заведения утверждает, что вы оставили кошелек. А этот мужчина поднял его.

— Да мадам. У нас не принято воровать. Вы можете оставить кошелек, и он пролежит здесь хоть целый год пока вы за ним не вернетесь. — вмешался ресторатор, эмоционально размахивая руками.

— Но я ничего не воровал. — оправдывался задержанный. — Давайте откроем портмоне, здесь мои документы.

Шейла была явно взволнована случившимся.

— И что с ним будет? — она спросила охранника.

— Кража, это тяжкий грех. Могут отрубить руку.

Шейла на секунду замялась. Посмотрела на мужчину и произнесла.

— Господин, это ошибка. Это не мой кошелек. Отпустите его, пожалуйста.

— Вы уверены?

— Да. Да. Я вас прошу.

— Ладно. — он отпустил руку мужчины.

— Эх мадам, у вас слишком доброе сердце. — возмущался ресторатор.

— Ну он же сказал в кошельке его документы. Вы же можете это легко проверить. Так что, я не оставляла его здесь. Это просто недоразумение.

В гостиничном номере Красин и Владимир Саныч готовились ко сну.

— А она добрая эта американка. Пожалела того воришку. — восхищался Красин, раскладывая вещи.

— А мне так не показалось. Возможно, она специально его покрывала. И как в портмоне оказался его паспорт? Даже интересно.

— Да ладно Вам. Он же, сам и успел его туда всунуть пока неразбериха была.

— А покрывать его зачем? Это ты по-советски рассуждаешь, «по-пацански». Возможно, она не учла, что просто так обронить и подобрать кошелек в мусульманской стране нельзя. А ты не учитываешь, что американцы не станут ни с того ни с сего покрывать незнакомого воришку. Они даже списывать друг другу в школе не дают.

— Ай, Владимир Саныч, все Вы смущаете.

— Возможно!? Как говорит наш психолог, деформация личности на профессиональной почве.

1996. 22 февраля. Москва. Управление

Военное управление гудело от наплыва офицеров в парадных мундирах. Официально для всей страны 23 февраля почти обычный рабочий день. Но только не для военных. Тем и сильна Армия, что традиции в ней всегда на одном из первых мест. А значит, для человека военного это выходной — День советской Армии и Флота, ну или как его теперь стали называть «день защитника Отечества». Ну а все праздничные построения в Армии проводятся накануне.

На общем собрании офицеров управления командование поздравило своих сотрудников. Сразу за этим последовало награждение отличившихся и заслуженных.

— Лейтенант Красин. — торжественно обратился генерал к строю.

— Я!

— За проявленный профессионализм и мужество, в ходе — зал был переполнен офицерами, — Поздравляю с досрочным присвоением очередного воинского звания. — и протянул новые золотые погоны.

После обеда майоры и полковник разъехались по домам. А группа молодых офицеров продолжала обмывать новые звездочки, вылавливая их зубами из стаканов с водкой.

Изрядно охмелев и устав от долгих разговоров они тоже потихоньку расходились по домам.

— Ах Сеня, это мы с тобой с самого училища не виделись. — опираясь на плечо друга говорил Красин.

— Ну да.

— Блин… Не знал, что ты тоже попал в «Террариум».

— Так. Пошли, заберу шинель из кабинета и рванем в город.

Они поднялись по ступенькам. Прошли по тихим опустевшим коридорам. Сеня долго пытался попасть в замочную скважину. Наконец открыл и слегка шатаясь провалился в кабинет. Красин почти автоматически зашел вслед за ним.

Сеня копался в шкафу. Вытягивая длинную шинель, зацепил стоявший вертикально рулон.

Стараясь помочь слегка пьяному другу, Красин поднял бумагу и посмотрев на нее произнес:

— Прикольно. Ты тоже увлекаешься авангардом?

— Каким еще нафиг авангардом? — удивился Сеня.

— Ну вот эти все… Кружочки, прямоугольники, линии…

— Эх ты, деревня. — Сеня напустил на себя важности. — Смотри. Если это наложить на карту Аденского залива — то круги будут означать зону действия береговых локаторов, многоугольники — зоны патрулирования. До старлея дослужился, а военной хитрости не понимаешь.

— Хм. Ощущение, что я это где-то видел.

— Ой, да ладно оправдываться. Ты что в Йемене был? Нет? Ну и все! Забудь! Давай выходить. Мне еще кабинет опечатывать. — И Сеня начал пристраивать на двери контрольную табличку с пластилиновой печатью, многовековой артефакт призванный сигнализировать, что в отсутствие хозяев дверь никем не открывалась.

Предолимпийское заседание

Поздним вечером в большом кабинете шло затянувшееся совещание. Председатель отпустил узел галстука и постучал авторучкой по графину.

— Так коллеги, план тренировок и поездок на соревнования считаю закрытым. Но, но! Нам надо обсудить еще один важный вопрос. Прошу тишины.