Сошествие ангелов - Майкл Сканлон

– Те, кто погибнут, станут мучениками, – сказал третий человек. – Пожертвовав их жизнями, мы бы обеспечили свободу нашей планете.

– Да, это хороший способ, – согласился первый, – мученики. Они умрут для того, чтобы Калибан был свободным. Я знаю, что наши взгляды не пользуются популярностью, Захариил, но это сделает их более приемлемыми, чтобы, когда придет время, люди пошли следом за нами. Этот акт покажет наших врагов в наихудшем свете и подстрекнет ненависть к ним.

Захариил недоверчиво смотрел на четверых мужчин, пораженный тем, что они думали, будто он мог присоединится к ним в этом безумии. Из четырех закутанных мужчин, окружающих его, один еще не высказал своего мнения, и Захариил повернулся к этой фигуре.

– Как насчет тебя, брат? – спросил он у четвертого человека. – Ты слышал это безумие, и возжелал хранить молчание. Для тебя приемлемо молчать в такие времена. Я должен узнать твоё мнение, брат. Фактически, я его требую.

– Я понимаю, – сказал четвертый человек после короткой паузы. – Хорошо, если ты хочешь услышать мое мнение, вот оно. Я согласен почти со всем, что было сказано. Я соласен, что мы должны принять меры против нашего врага. Кроме того, учитывая могущество сил, выставленных против нас, мы должны временно отменить законы чести. Это война, в которой мы не можем позволить себе проиграть, поэтому мы должны отбросить сомнения и предпринять действия, которые бы обычно нашли неприемлемыми.

– Хорошо сказано, брат, – кивнул первый человек, – но есть еще что-то? Ты сказал, что соглашаешься почти со всем, что мы сказали. С чем же ты не соглашаешься?

– Только в вопросах тактики, – сказал четвертый человек. – Вы говорили об организации акта злодеяния, создав инцидент столь ужасный, что он повернет наших людей против Империума, но я бы предложил более прямое нападение.

Атмосфера в палате, казалось Захариилу, сгустилась и потемнела, будто свет избегал того, что здесь обсуждалось.

– Единственным актом мы можем нанести непоправимый вред вражеской морали, – сказал четвертый человек. – Возможно, если мы будем воистину удачливы, мы могли бы даже выиграть войну в одно мгновение.

– О каком акте ты говоришь? – спросил первый человек. – Что это?

– Это действительно очевидно, – сказал четвертый человек. – Это один из первых тактических уроков в «Заветах». «Чтобы убить змею, ты отрезаешь ей голову».

Захарил понял истину за мгновение перед остальными.

– Вы же не хотите…?

– Точно, – ответил четвертый человек. – Мы должны убить Императора.

Слова отозвались эхом в голове Захарила, но он не мог поверить, что слышал их. Но тем не менее, когда он переводил взгляд от одной закутанной фигуры к другой, он не видел ничего, кроме серьезности. Он почувствовал, как в нем поднимается отвращение от такого низкого предательства, и не хотел ничего иного, кроме как оказаться как можно дальше от этого места.

Он без слов отвернулся от собравшихся фигур, и начал подниматься обратно по лестнице сквозь мрак к Палате Круга наверху. Снизу он услышал как поднялись голоса и торопливые проклятия, но он не обратил на них внимания и продолжал подниматься.

Гнев Захариила горел подобно горячему углю в его груди. Как эти люди могли подумать, что он присоединиться к их безумным планам? И Немиил… неужели его кузен тоже стал предателем?

Он услышал торопливые шаги на лестнице позади него, и обернулся, чтобы встретить взбирающегося за ним, его рука скользнула к рукоятке ножа на поясе. Если эти заговорщики намеревались причинить ему вред, то обнаружат его уже ожидающим с обнаженным клинком.

Снизу показался свет, и тени поднимались перед его преследователем.

Захариил вытянул нож и приготовился сражаться.

Свет приблизился, и он вздохнул, увидев, что Немиил поднимался снизу, прикрывая фонарь, который держал перед собой.

– Стой, кузен! – сказал Немиил, увидев лезвие ножа, мерцающее в темноте.

– Немиил, – сказал Захариил, опустив нож.

– Ладно, это было… неожиданно – сказал Немиил. – Ты не считаешь, что это было неожиданно?

– Для этого есть только одно слово, – сказал Захариил, возобновляя подъем, вложив клинок в ножны, – Предательство.

– Предательство? – сказал Немиил. – Я думаю, ты немного преувеличиваешь. Это просто несколько консерваторов, стравливающих пар. Они на самом деле не собираются что-то делать.

– Тогда почему они заставили тебя привести меня сюда?

– Чтобы оценить твой ответ, я так думаю, – сказал Немиил. – Слушай, ты должно быть слышал разговоры, которые ходят вокруг, теперь, когда рыцарские ордена были расформированы. Народ не рад этому, и им нужно поворчать. В любые времена случаются перемены, люди выдвигают претензии к этому и думают, что им делать.

– Они говорили об убийстве Императора!

– Ой да ладно, – рассмеялся Немиил, – сколько раз, когда мы обучались, мы говорили, что ненавидим магистра Рамиила и надеялись, что его съест Зверь?

– Это разные вещи.

– Чем же?

– Мы были детьми, Немиил. Их вырастили как воинов. Это вообще разные вещи.

– Возможно, эти вещи и различаются, но они действительно не собираются попробовать убить Императора, это было бы самоубийством. Ты видел, насколько сильны Астартес, так представь себе, насколько силен Император. Если Император настолько совершенен, как говорят Астартес, тогда ему не о чем беспокоиться.

– Это не довод, Немиил, и ты знаешь это, – сказал Захариил, продолжая подниматься.

– Тогда что может быть доводом, кузен?

– Если это только разговор, прекрасно, я забуду, что ты привел меня сюда, и я услышал слова о предательстве, готовящемся в стенах нашей крепости, если же нет, я сделаю так, чтобы Лев узнал об этом.

– Ты расскажешь об этом Льву? – спросил Немиил, пораженный.

– Если ты не сможешь убедить тех людей внизу прекратить эти разговоры, – сказал Захариил. – Это опасно и может привести к человеческим потерям.

– Это просто разговоры, – заверил Немиил.

– Тогда они прекратятся прямо сейчас, – сказал Захариил, повернувшись лицом к кузену. – Ты понял меня?

– Да, Захариил, понял, – сказал Немиил, опустив голову. – Я поговорю с ними.

– Тогда мы больше не будем об этом говорить.

– Верно, – согласился Немиил. – Мы больше ничего об этом не будем говорить. Я обещаю.

Глава 16

Все началось с необычного дня.

Во всей истории Калибана, в анналах рыцарских орденов, в народных сказках еще не было такого дня.

Были, конечно, важные дни. И после этого наступят темные времена, знаменующие начало эпохи смерти и разрушения, но этот день был не таким.

Это был радостный день. День всеобщего счастья и волнения, день надежды.

В этот день Император спустился с небес.

Впоследствии этот день будет называться началом Эры Ангелов.

Но пока он оставался безымянным.

Гиганты, Астартес, Первый Легион – этими именами вначале назовут пришельцев, но к концу дня сошествия Императора народ Калибана обратится к мифическим названиям.

Они вновь назовут их Терранцами.

Это было хорошее название, оно напоминало о утерянном праве первородства, и происхождении первых поселенцев, прибывших на Калибан. На протяжении двух сотен поколений, еще со времени окончания Долгой Ночи, по всему Калибану, сидя у своих очагов, люди рассказывали о Древней Терре. Теперь эти рассказы превратились в реальность. Они обрели реальную форму в лице вооруженных гигантов.

Момент, когда Астартес впервые вышли на контакт с людьми Калибана, сразу превратился в миф. Из маленького зернышка реальности всегда вырастает ветвистое дерево мифа. Истории и легенды начинают соревноваться в своем разнообразии. И очень скоро вся правда о том, как все было на самом деле, будет забыта.

Но Захариил знал, что никогда не забудет этого дня, ведь он был в лесу вместе с Львом Эль’Джонсоном и Лютером, когда все это случилось. Правда была в том, что Лютер первым назвал их ангелами, потому что Астартес спустились на пылающих крыльях. Это слово родилось спонтанно, сказанное от удивления и очарования, но Джонсон запомнил это слово и сохранил его в своем сердце навсегда.

Захариил и остальные скоро были отодвинуты на второй план, потому что такая история требовала более именитых рассказчиков. Со временем их имена и свершения будут забыты, и хотя его участие в этой истории скоро будет выброшено за ее пределы, он особо не расстраивался, ибо знал, что важно лишь произошедшее событие, а не статисты за кулисами.

Как в случае с любым событием правдивость рассказа мало кого волновала.

Народ Калибана желал историй. Он в них нуждался. Столько всего произошло за столь короткий срок, что им было просто необходимо вернуться к реальности. Захариил знал, что рассказы помогали им увидеть смысл в их жизни.