Пауль Кречетски. Жизнь среди героинь (СИ) - Отчаянный Мореход

- Что с Пашей? – Уточнила она.

- С кем? – Снова не поняли её.

- Пауль Александр Кречетски, капитан армии США, так же известный, как Павел Александрович Кречетский, капитан рабоче-крестьянской красной армии, герой войны под позывным «Красный Капитан», мой жених. Где он?

- Мне жаль, капитан Роджерс. – Покачала головой негритянка. – Когда нашли обломки «Валькирии», на борту были только вы. Капитан Кречетски всё так же не найден и, мне жаль, но признан мёртвым… простите.

Стефани словно пыльным мешком по голове ударили. Её Паша… мёртв?!

- Вы в порядке, капитан Роджерс? – Спросила чернокожая.

- Нет… – Сквозь слёзы прошептала Стефани. – Я не в порядке…

И она опёрлась на высокий капот одной из служебных машин ЩИТа, теряя связь с реальностью.

- Верните капитана Роджерс на базу. – Приказала негритянка. – Дайте ей успокоительного, пусть придёт в себя. – После этого она вздохнула. – И передайте группе в Арктике, чтобы те сворачивали поиски. Я не вижу смысла и дальше им морозить задницы в сугробах, да и русские могут начать неприятные шевеления, а у нас и так едва получилось выпросить у них возможность ковыряться в тех льдах.

***

Утро для Павла было более приятным, чем первое вчерашнее пробуждение. Он встал с лапника, потянулся, снова пощёлкивая суставами, пару раз вывернулся спиралью, разминая позвоночник, после чего напился из реки студёной воды, двинувшись дальше в путь. Постепенно ему давал знать о себе голод, а потому он надеялся лишь на то, что он сможет найти людей и раздобыть чего-нибудь съестного.

Уже ближе к полудню парень внезапно наткнулся на небольшой домик у реки. Тот больше всего напоминал ему охотничью или рыбацкую избушку. У его крёстного была такая же, на небольшом островке посреди озера. Там было всё для рыбалки с ночёвкой.

Сразу же с каменистого берега он свернул к постройке. Взойдя на порог, он для приличия постучался в дверь.

- Есть кто дома? – Спросил он, но ему, понятное дело, не ответили. Пожав плечами, он открыл дверь, на которой не было замка, и вошёл внутрь.

Там он обнаружил вполне опрятную обстановку в виде широкой лежанки, какие охотники устраивают в своих домах в лесу, зная, что, если они приедут с компанией, то им всем легче будет разместиться на одной огромной лежанке, чем на нескольких малых, а так же стол, три табурета, шкафчик на стене над окном и большой сундук. В углу стояла небольшая железная печка, чья труба выходила на улицу прямо сквозь стену. Рядом с ней была охапка дров, припасённых заранее. Наверняка где-то рядом есть что-то типа сарая, в котором есть пила, топор и ещё какое-то количество дров.

Под потолком висела керосиновая лампа, а на столе лежали спички. Не видя ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться некоторыми благами этого жилища, Павел взял спички, подпалил лампу, после чего осмотрелся более детально. Первым делом он полез в шкаф на стене. Тот, на удачу парня, оказался забит консервами. В основном – бобы и тушёнка, но была и банка шпрот, а также стеклянная банка где-то на два литра с сухарями пшеничного хлеба.

- Надеюсь, хозяева не обидятся, если я немного их объем. – Произнёс Павел, беря банку бобов и свиной тушёнки. За ними, неожиданно, оказалась банка с макаронами и пакет, на котором было написано «яичный порошок».

Взяв ещё и эти ингредиенты, парень разложил их на столе.

- Осталось найти какой-нибудь котелок. – Вздохнул он.

Первым делом он подумал на сундук.

Открыв его, парень обнаружил много всякого хлама. Бутыль керосина, для лампы, видимо, набор для ухода и чистки оружия, всякую одежду, среди которой было женское нижнее бельё, упаковку тампонов, несколько запакованных прокладок, пачку патронов двенадцатого калибра, коробку «маслят» двадцать второго калибра, а так же, ближе к самому дну, стопку журналов «плейгёрл» с подкаченными парнями на обложках, лежащюю рядышком с фаллоимитатором и тюбиком интимной смазки. Ну и, разумеется, котелок, сковороду, чайник и пару жестяных чашек, в одной из которых был пакет растворимого кофе, а во втором – листовой чай.

- Одно из двух. – Вздохнул Павел. – Либо это заимка какой-то ну очень одинокой охотницы, либо я всё ещё в том же мире, что и ранее.

Он сложил все пожитки этой охотницы на место, взяв только посуду, набор для чистки оружия и баночку бензина «Zippo», что так же нашлась среди всякой мелочёвки.

Наколов ножом щепы, Павел растопил печь, на которую поставил чайник и котелок с водой, которую набрал в реке, а сам принялся за чистку своего оружия. Сперва щелочным маслом он зачистил ржавчину с каждой, даже с самой маленькой детальки, в процессе подкидывая дрова в печь, а после и готовя макароны с бобами, свининой и яичным порошком. Под светом керосиновой лампы он чистил и смазывал свои верные пистолеты, наводя на них прежний лоск. Жаль, правда, что защитное покрытие в стволе испортилось, но стрелять ещё наверняка было можно, хоть и не настолько точно, как раньше.

Когда он закончил как с готовкой, так и с чисткой, он проверил, как работает его оружие, после чего отложил его, обтёр тряпицей руки, и принялся за еду, запивая харч чаем.¹

- Не знаю, сколько лет я не жрал, но чёрт возьми, как же вкусно! – Прямо мурлыкал он, поглощая всё приготовленное, заваривая уже вторую чашку чая и приступая ко второй половине приготовленной в котелке снеди.

Наконец, когда пища кончилась, организм Павла подал сигнал в мозг о том, что он насытился.

- Теперь и жить можно! – Довольно произнёс он, отодвигая посуду. Потом помоет. А сейчас он хотел починить свою зажигалку. Между прочим – трофей! Получил с убитого чернокожего снайпера-наёмника, который терроризировал их участок фронта с месяц, перед тем, как отделение Павла выследило его и посадило на нож. Дорога, как память!

С ней было почти так же сложно, как с пистолетами, но он справился и с этим. Уже ближе к закату зажигалка снова стала исправно высекать искру, а заправленная фирменным бензином, стала выдавать ровное, красивое пламя тёпло-оранжевого цвета с синенькими прожилками.

Павел убрал зажигалку в карман, после чего взял посуду и пошёл к реке её мыть. Когда он закончил, над его головой снова стали видны звёзды.

Вернувшись в тёплую хижину, он снял свои сапоги, которые так и не снимал с сорок пятого года, и завалился на лежанку. Днём он уже осмотрел даты на разных продуктах, и ориентировочно определил год где-то между две тысячи пятым, которым датировалась самая новая консерва, и две тысячи одиннадцатым, когда должен был истечь срок годности на самой старой банке.

- Минимум шестьдесят лет… – Пробормотал Павел, глядя в потолок. – Ха, а ведь если я родился и в этом мире, то ему, или, скорее, ей, учитывая специфику этого безумного мира, сейчас уже... ну, явно не меньше пяти лет.

Он даже задумался над тем, чтобы найти этого себя. Вот только как бы это сделать?

Вздохнув, он снова закрыл глаза, засыпая.

***

Уходя из хижины на следующий день, Павел оставил записку на бумажке, вырванной из найденой тут же тетрадки, в которой просил извинения за вторжение и благодарил за то, что эта хижина в принципе существовала и он смог взять там немного припасов. Разумеется, в записке он не стал указывать, что он тот самый Пол Кречетски, как и то, что он просто очнулся в лесу, но написал, что он заблудился. Специфика английского языка позволила ему писать в таких формулировках, что при прочтении нельзя было сказать, что писал мужчина, так что хозяйка заимки, скорее всего, прочитав записку решит, что её домик посетила такая же охотница, просто более неудачливая, раз заблудилась.

Уже через пару часов пути, Павел вышел к маленькому причалу, у которого была привязана цепью небольшая лодка. От причала вела тропа, что вывела его на просёлочную дорогу, и по ней тот вышел к шоссе.

Несколько минут он шёл вдоль него по обочине, пока не увидел блеск фар в приближающихся ранних сумерках.

Парень выставил руку с оттопыренным большим пальцем, как в голливудском кино, прося его подбросить. Рядом с ним остановилась фура красного цвета, обклеенная всякими наклейками, везущая какой-то груз.