Колибри - Лавирль Спенсер

– Вы больше ни разу не будете угрожать мне этой отвратительной штукой, которая когда-то называлась револьвером, – высокопарно и самодовольно проговорила она и с всплеском опустила револьвер в воду. – Ни разу, ни спулями, ни безпуль!

Булькающий звук вывел Джесси из оцепенения, он понял, что жидкость попала в ствол. До него наконец дошло, что сделала мисс Абигейл, он спрыгнул с постели и захромал к кувшину. Он хотел сунуть руку в кувшин, чтобы достать револьвер, но мисс Абигейл холодно посоветовала:

– Я бы не стала макать туда руку, если только вы не хотите, чтобы она растворилась, как револьвер, под воздействием щелока.

Она отступила на безопасное расстояние.

Джесси подскочил и, неуклюже покачиваясь, пошел на мисс Абигейл, отпихнув по дороге стол.

– Змеиное отродье! Вынимай оттуда револьвер или швырну это на пол, клянусь!

– Мой стол! – воскликнула она, увидев как щелок разливается по лаку. Она неуверенно сделала несколько шагов в сторону Джесси, но остановилась в нерешительности.

– Вынимай! – заорал он.

Они прожигали друг друга взглядами. Лицо Джесси дрожало от ярости. Губы мисс Аби-гейл, плотно сжатые, дрожали. Они готовились для схватки, как дикие животные: осторожно, осмотрительно, напряженно. Еле сдерживаясь, сквозь зубы, Джесси проговорил, отделяя слова:

– Доставай... револьвер... быстро! – И мисс Абигейл поняла, что ей лучше так и сделать. Передернув плечами и выпрямившись, она вынесла кувшин через заднюю дверь наружу.

Джесси слышал, как мисс Абигейл вылила все содержимое кувшина во дворе и вбежала обратно с тряпкой, чтобы вытереть свой драгоценный стол. Когда она промокнула его, Джесси опустился в кресло, закрыв лицо руками, и пробормотал с отвращением:

– Зачем у вас такая чертова вещь? Голосом, полным сарказма, мисс Абигейл начала:

– Какая впечатляющая попытка многословной...

– Только не разговаривайте со мной вашими трехдолларовыми словечками, – огрызнулся он, – потому что мы оба знаем, что каждый раз, когда вы прибегаете к этой уловке, то дрожите от страха! Я буду говорить о чем захочу и как захочу!

– Я тоже! Вы может думаете, что облагодетельствовали меня прошлой ночью, но мисс Абигейл Маккензи в этом не нуждается, слышите?! – Она начала ожесточенно тереть поверхность стола. – Я взяла вас в свой дом – вас! Грабителя! Выходила вашу гниющую тушу и ради чего?! Ради того, чтобы вы критиковали мою готовку, речь, манеры, даже цветы, которые я выращиваю в саду! Чтобы меня лапали и унижали за мою заботу!

– Заботу! – Джесси резко рассмеялся. – Вы ни о чем не заботились всю свою ничтожную жизнь! Ваша кровь холоднее, чем у лягушки. И вы как лягушка живете на своей одинокой лиловой кувшинке, заскакивая на нее и прячась, как только что-нибудь, отдаленно напоминающее жизнь, показывается рядом! Значит, вы узнали, что револьвер не заряжен? И поэтому вы примаршировали сюда, вломили затрещину и бросили револьвер в щелок? Так?

– Да! – прокричала мисс Абигейл, отвернувшись от Джесси, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.

– Черта с два, мисс Абигейл Маккензи! Револьвер не был даже направлен на тебя, когда ты размякла подо мной, разве не так? Потому что то, что ты почувствовала прошлой ночью, не имеет абсолютно ничего общего с револьвером. Ты прожила всю свою жизнь в этом забытом Богом доме старой девы, боясь до смерти показать кому-нибудь, что у тебя есть чувства, пока не появился я. Я! Обыкновенный грабитель! Человек, которого по твоему извращенному чувству благопристойности надо было опасаться. Только ты не можешь признать, что тоже являешься человеком, что ты можешь испытывать ко мне симпатию, можешь лежать на этой кровати и познавать, чтообнаженная кожа – это совсем не низменно, несмотря на то, что ее касается, и чему тебя учили все эти годы. Теперь ты знаешь, что небольшая борьба время от времени может быть прекрасным средством, чтобы взбодриться, не говоря уже о чувственном возбуждении. Только этого всего не должно быть, как ты считала, да? С тех пор, как я оказался здесь, ты испытала чувства, которые были запретными в твоей жизни. И ты винишь меня потому, что тебе нравятся все эти переживания, но ты считаешь, что этого не должно быть.

– Ложь! – возразила мисс Абигейл. – Вы лжете, чтобы защитить себя. То, что вы делали прошлой ночью, низко, жестоко и аморально!

– Низко? Жестоко? Аморально? – Он опять резко засмеялся. – Если у вас сохранилась хоть капля здравого смысла, Эбби, вы бы поблагодарили меня за прошлую ночь, за то, что для вас еще не все потеряно. При том образе жизни, который вы ведете, с крадущейся походкой, с белыми перчатками, с безупречно чистыми помыслами, я удивлен, что вы не попросили сегодня утром прихожан забросать вас камнями, как великую грешницу. Эбби, признайтесь, вы злитесь потому, что наслаждались вчера со мной на этой постели!

– Прекратите! Прекратите! – закричала она, потом повернулась и запустила в Джесси пропитавшуюся щелоком тряпку. Она попала на его подбородок и свисала на шею, как крысиный хвост. Его кожа тут же начала пылать, глаза расширились. Он отчаянно отбросил тряпку. Мисс Абигейл с ужасом поняла, что наделала. В следующий миг она вела себя так, словно всю жизнь готовилась этому моменту: схватила с умывальника сухое полотенце и бросилась промокать им его лицо. Руки Джесси и мисс Абигейл торопливо, неистово вытирали кожу.

Джесси видел расширившиеся от страха глаза мисс Абигейл, говорившие, что она зашла слишком далеко.

– Вы... – выдохнула она, оттирая его подбородок более усердно, чем свой стол. – Вы смеетесь над всем, что я делаю для вас, и ко... корите за все, в чем сами виноваты. Ни разу с тех пор, как вы оказались здесь, вы не по... поблагодарили меня ни за что. Вместо этого вы критикуете, браните и клевещете на меня. Что ж, если я такая хладнокровная, туго затянутая и неприятная, почему вы начали делать то, на кровати, прошлой ночью? Почему?

Униженная, находясь на грани срыва, она тем не менее взглянула ему в глаза:

– Вы думаете, я не понимаю? Вы думаете, я такая наивная, что не пойму, что вы сами не устояли передо мной?

Ее пальцы замерли на полотенце, которое лежало на плече Джесси. Оно закрывало ему рот, и усы выглядели более темными, по контрасту с его белизной. Джесси и мисс Абигейл молча стояли лицом друг к другу. Он впивался в нее глазами, и она опустила взгляд на его бронзовую грудь. Ее руки, трепеща, оторвались от полотенца так же, как ее глаза – от его безжалостного, знающего взгляда. Ей вдруг захотелось сказать все по-другому. Медленно он стянул полотенце со рта. Его слова, произнесенные тихим, смущенным голосом, напугали мисс Абигейл.