История Китая - А. Меликсетов

При дворе запрещалось ношение варварской одежды, и мода на китайское платье скоро распространилась и среди рядового населения. Тобийская верхушка отказалась от своих исконных верований, в том числе и от шаманизма. Политика тобийских властей, усвоивших опыт государственного строительства, и особенно осуществление надельной системы способствовали подъему сельского хозяйства, расширению посевов, увеличению урожаев. Одновременно отстраивались города, ставшие культурными и экономическими центрами, оживилась торговля.

Но постепенно тобийский двор все более терял контроль над сильными домами. Северовэйская держава распалась на Западное и Восточное государства. В середине VI в. к власти в них окончательно пришли китайцы.

4. Китайская культура в контексте взаимодействия буддизма, даосизма и конфуцианства

Гибель династии Хань и как следствие этого — общий упадок в стране в период Троецарствия, ослабление центральной власти (этого гаранта социальной стабильности, по конфуцианским представлениям) привели, казалось, к глубоким необратимым переменам. Рушились прежние мировоззренческие стереотипы. Сама жизнь (утверждаемая китайской культурой как высшая ценность) в условиях глобальных коллизий той эпохи оказалась под угрозой уничтожения. Обнаружилась хрупкость бытия и превратность человеческой судьбы.

Настроение, рожденное неустроенностью мира и иллюзорностью существования, сомнения в обывательских ценностях, овладевшие обществом того времени, звучали в творчестве «трех Цао». Честолюбивый полководец Цао Цао (155—220) и его сыновья Цао Пэй (187—226) и Цао Чжи (192—232), «слагавшие стихи в седле или у руля боевого корабля», прославляли военную доблесть и призывали ценить быстротечные радости бренного бытия. Вдохновенные поэтические строки Цао Цао «За вином нужно петь! Ведь жизнь человека, как утренняя роса» стали лейтмотивом той эпохи. Казалось, в III—IV вв. проводилось своего рода испытание жизненности самой традиции китайской культуры. Вместе с тем шло ее углубленное постижение, а подлинная преемственность с древней мудростью воспринималась как следование прежде всего самому духу традиции.

В период глубокого духовного кризиса значительную роль в судьбе Китая сыграл буддизм. Учение Будды, проникшее на рубеже новой эры из Индии на Дальний Восток и ставшее здесь мировой религией, оказало влияние на все стороны жизни средневекового общества. Монахи и проповедники приходили сюда через Центральную Азию и обосновывались сначала в Ганьсу, Шэньси и Хэнани. В V в. в южные царства стали также прибывать через Бирму видные вероучители буддизма Хинаяны, которые добились различных льгот при дворе. Но в основном на Дальнем Востоке распространился буддизм в форме Махаяны («Большая колесница», или «Широкий путь спасения»), отличавшийся менее суровыми требованиями к верующим. Строгий аскетизм был обязателен лишь для принявших постриг и стремившихся к нирване монахов. Мирянам же достаточно было соблюдать лишь пять заповедей из десяти, и за свою преданность новой религии; они могли рассчитывать на буддийский рай.

Буддизм учил, что основу мироздания составляет движение частиц — дхарм. Соединяясь или распадаясь, они порождают или прекращают жизнь, составляя длинную цепь перерождений, превращений одного существа в другое. Поскольку миром управляет закон возмездия, добродетельные могут обрести в следующем рождении более совершенную форму, заняв более высокое место в жизни. Напротив, проступки влекут за собой понижение социального статуса и даже перевоплощение в животное. Таким образом, восхождение или падение человека зависит от кармы, т.е. суммы поступков в этой жизни (равно как и во всех предыдущих воплощениях), определяющих будущее после смерти.

Четыре важнейшие истины, изреченные основателем вероучения Буддой — Сиддхартха Гаутамой (Шакья-Муни, VI—V вв. до н.э.),— гласили, что жизнь неотделима от страданий. Избавиться от них можно лишь с прекращением круговорота перерождений, что достигается примерным поведением. Будда наметил восьмичленный путь спасения, следование которому обеспечивало прекращение перерождений и растворение в нирване. Что касается махаянской традиции, то длительная цепь перевоплощений самосовершенствующихся личностей должна была приводить в рай, а не к нирване. При этом верующий не был одинок: в достижении спасения ему помогали бодхисатвы. Эти существа, стремящиеся к просветлению, совершая свой высокий нравственный подвиг и достигнув состояния нирваны, из альтруистских мотивов не становились буддами, а оставались в колесе перерождений. Они предпочитали подчиняться законам кармы ради того, чтобы оказать помощь в обретении спасения всем живым существам, в том числе и человеку.

Одна из причин популярности буддизма состояла в том,, что он открывал каждому перспективу индивидуального спасения и тем самым утверждал самоценность отдельной личности, в то время как конфуцианство рассматривало человека исключительно в рамках семьи и государства.

Как мировая религия буддизм с его этикой равенства людей и всеобщего сострадания играл важную интегрирующую роль в обществе, удовлетворяя потребности человека в стабильных формах жизни и психологического комфорта.

Постепенному усилению позиции буддизма во многом благоприятствовала общая социально-политическая обстановка III VI вв. с ее кризисами, междоусобицами и неустойчивостью бытия. Стены монастыря давали реальную защиту от постоянных смут, здесь совершались погребальные церемонии, поминовения павших воинов, обещавшие им жизнь в раю. Но более всего монастыри привлекали возможностью освободиться от налогов и притеснений властей. Обитель буддизма притягивала к себе и обездоленный люд, изгнанный со своей земли кочевниками. Здесь же богатые аристократы обретали душевный покой и уединение. Приобщение к китайскому буддизму было тем легче, что он предусматривал наряду с общиной (сангхой) монахов существование буддистов мирян, в чью обязанность входила поддержка монахов и пожертвования монастырям.

В III—IV вв. вокруг столичных центров — Лояна и Чанъаня — действовало около 180 буддийских монастырей, храмов и кумирен, а к концу V в. в государстве Восточная Цзинь их насчитывалось уже 1800 с 24 тыс. монахов. Некогда чужеземная религия, быстро адаптировавшись к новой обстановке, впитала местную обрядность, признала культ предков и другие народные культы, включила в свой пантеон святых древних мудрецов и мифических героев Китая. В буддизме на первый план вышли те идеи и принципы, которые более всего соответствовали традиционным китайским нормам и идеалам.

В ходе своего распространения буддизм подвергся значительной китаизации. Первоначально он вообще воспринимался как одна из сект даосизма. Так, уже в IV в. считалось, что Будда — это воплощение Дао. В целом даосизм, обеспечивавший преемственность культурного самосознания китайцев, выполнял роль посредника между буддизмом и народными верованиями. Недаром для толкования важнейших индо-буддийских понятий сначала использовались знакомые китайцам термины религиозного даосизма, и лишь позднее, в VB., перешли к непосредственной транскрипции буддийских терминов.

В условиях неприязненного отношения к буддизму как иноземному учению доказывалось полное совпадение буддийской морали и нравственного идеала китайской традиции. Буддизм даже находил объяснение необходимости ухода от мира, что было немыслимо с точки зрения конфуцианства.

Китайский буддизм был многолик. Его многочисленные секты обязаны своим происхождением разным вероучителям — патриархам и переводчикам сутр. Секты тяготели к тому или иному региону (пути развития Севера и Юга Китая существенно различались), обслуживали социокультурные потребности различных групп.

Со временем проповедников буддизма из Индии и «Западного края» сменили китайские. На Севере деятельность кучарского монаха Кумарадживы (прибыл в Чанъань в 402 г.) по переводу сутр проходила под знаком усвоения канона в его индийском варианте.

Ученик Кумарадживы Дао-шэн (умер в 434 г.), опираясь на махаянистскую нирвану-сутру, выдвинул тезис о природе Будды во всем живом и отстаивал возможность внезапного просветления и спасения для каждого.

Большой вклад в китаизацию буддизма внес первый китайский патриарх буддизма и первый переводчик сутр Дао-ань (312—384), основатель монастыря в пров. Хубэй. Он разработал также образцовый монастырский устав и ввел единый фамильный знак Ши (от рода Шакья, из которого происходил Будда). С его именем связано также утверждение культа Будды грядущего — Майтрейи, ставшего самым популярным божеством на всем Дальнем Востоке. Изображение Майтрейи в виде толстобрюхого монаха с глуповатой улыбкой, до срока скрывающей мудрость Будды, символизировало ожидание эры всеобщего благоденствия. Вожди крестьянских движений нередко объявляли себя возродившимся Майтреей, а культ его занимал центральное место в идеологии тайных обществ.