Кит на заклание - Фарли Моуэт

В общем, я был доволен проведенным днем. По крайней мере, на время проблема кормежки была решена. Кроме того, мы убедились, что аппетит у нашей подопечной хороший — ест она охотно и с удовольствием.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На следующее утро я проснулся поздно и сразу услышал, как за окном знакомо завывает зюйд-вест, а в стены злобно колотит снег. На острова обрушивались огромные серые валы разыгравшегося океана. Было ясно, что от визита к китихе на сегодня придется отказаться. Шторм и огорчал меня, и радовал. Пока зюйд-вест не уляжется, мы, конечно, не сможем ловить сельдь, но зато в такую погоду никто не станет досаждать китихе, и она сумеет спокойно доесть рыбу, которой мы ее снабдили накануне.

Нам, однако, не суждено было провести день в покое. Не прошло и десяти минут, как раздался первый звонок, за которым последовал почти непрерывный телефонный обстрел, длившийся до самого вечера.

Звонили в основном раздраженные репортеры и фотографы, застрявшие из-за непогоды в аэропортах между Галифаксом (Новая Шотландия) и Сент-Джонсом (Ньюфаундленд). Многие из них воспринимали шторм и удаленность Бюржо почти как личное оскорбление. «Я за одну неделю взял интервью в Хельсинки, Токио и Чили, — с обидой пожаловался мне один телерепортер, — а в своей собственной стране никак не могу добраться до какого-то захолустного поселка!»

Я несколько раздраженно ответил, что он вполне может воспользоваться тем же транспортом, каким пользуемся мы, жители Бюржо, то есть доехать до Порт-о-Баска, откуда каждую неделю к нам отправляется каботажное судно. Кажется, мое предложение не слишком его утешило.

Трудно было утешить и Боба Брукса, которому не терпелось доставить во внешний мир свои — пока что уникальные — снимки китихи. Хотя каботажка, идущая на запад, должна была вот-вот прибыть в Бюржо, мне никак не удавалось уговорить Брукса воспользоваться ею. Судя по всему, Современный репортер без самолета так же беспомощен, как лодка без руля и ветрил. Но, увы, в штормовом небе над Бюржо самолетов не было видно — летали одни только чайки.

Если репортерам я не особенно сочувствовал, то когда из Вудс-Хола (Массачусетс) позвонил доктор Уильям Шевилл, я заволновался. Я знал доктора Шевилла как одного из ведущих китологов мира. Он сказал, что слышал о нашем ките и готов немедленно отправиться в Бюржо. Единственная трудность заключалась в том, чтобы до нас добраться. Я посоветовал ему связаться с авиабазой в Ардженшии, принадлежавшей американскому военному флоту. Он последовал моему совету, причем с такой энергией, что вечером того же дня позвонил уже из Ардженшии (юго-западный Ньюфаундленд) и сообщил, что в его распоряжении американский военный самолет-амфибия, который доставит его в Бюржо, как только прояснится.

— Нелетная погода может продержаться еще несколько дней. Если хотите бить наверняка, идите морем, — сказал я, добавив полушутя, что американцы могли бы одолжить ему эсминец.

К сожалению, американцы отказались. Шторм усилился, и командующий военно-морской базой в Ардженшии решил, что атакуемые ревущим прибоем острова и рифы Юго-западного побережья — неподходящее место для американского судна.

Гостившее у нас семейство китов тоже решило, что в такой день им не место в прибрежных водах.

Рано утром к Бюржо подошел «Монтгомери» — судно, принадлежащее канадскому правительству и обслуживающее береговые маяки и навигационные знаки. Капитан «Монтгомери» хотел переждать шторм в заливе Шорт-Рич и поставил свое судно на якорь всего в нескольких сотнях метров от входа в Олдриджскую заводь. Океанограф с «Монтгомери» не упустил представившейся ему возможности понаблюдать за китами.

Едва «Монтгомери» бросил якоря в заливе, как моряки заметили четверку финвалов. Киты без устали охотились, словно знали, что им предстоит несколько дней голодать. Снова и снова гнали они косяки сельди по направлению к острову Гринхилл, и каждый раз, когда кит настигал добычу, с борта «Монтгомери» было видно, как стайки рыбок выскакивают из воды.

Около полудня, когда море уже бушевало вовсю, три кита дружно проплыли у борта корабля и решительно направились в открытое море. Последний раз их фонтаны видели на расстоянии примерно одной мили от берега.

— Я сразу понял, в чем дело, — рассказывал мне потом океанограф. — Мы к этому времени уже получили метеосводку и знали, что штормить будет не на шутку. Нам приходилось выбирать — или срочно уходить как можно дальше в море, или оставаться под прикрытием берега. В конце концов наш капитан решил стоять в заливе. Ну а киты, я думаю, и без метеосводки знали, чего ждать от погоды. Только они поступили иначе, чем мы. И между прочим, правильно сделали. На мелководье шла настолько сильная волна, что наш «Монтгомери» дергался, точно сбесившийся жеребец. При таком волнении на дне не отлежишься. Зато уйдя в море, киты спокойно пересидели непогоду на глубине, лишь время от времени поднимаясь на поверхность подышать. Подводные лодки в шторм тоже стараются отлежаться где-нибудь на глубине.

Но так поступили только три кита из стада; четвертый остался «на вахте», как выразился мой собеседник, и держался на расстоянии не больше четверти мили от входа в Олдриджскую заводь.

— Это, верно, был кит, которого вы тут называете Опекуном, — сказал океанограф. — Парень он стойкий. Не знаю, дежурил ли он ночью и в густой снегопад, но когда хоть чуть-чуть прояснялось, я неизменно замечал его возле бухты. Между прочим, всплывал он очень часто. Когда киты охотились всем стадом, они вылезали подышать примерно раз в десять минут; этот же поднимался каждые две-три минуты, а иногда и вообще плавал на поверхности, прямо в бухте. Мне несколько раз казалось, что он тоже хочет проникнуть в заводь, только не решается попробовать.

Китиху все это время не беспокоили, но Дэнни и Мэрдок, посетившие заводь перед самым разгаром шторма, сообщили, что поставленную нами заградительную сеть снова кто-то перерезал и на этот раз сильно изорвал.

— Китиха ведет себя спокойно, — докладывал Дэнни. — Мы пробыли в заводи с полчаса, и она подплывала прямо к катеру, как будто узнала нас и была рада гостям. Пару раз мне даже показалось, что она собирается почесаться о корпус катера, знаешь, как котенок трется о ногу хозяина. Но китиха, слава богу, сдержалась, а не то купаться бы нам в ледяной воде.

Привез Дэнни и неприятную новость:

— Помнишь, когда мы ее видели в первый раз, спина у нее была гладкая, точно ребячья попка? А теперь она вся в буграх, от носа до хвоста. В чем дело, не знаю.

Я не стал особенно ломать над этим голову, решив, что «бугристость» китихи объясняется сильной потерей веса; тем серьезнее вставала проблема кормления пленницы. Трудно было сказать, когда именно срезали заградительную сеть и сколько сельди успело уйти из заводи.