Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

После многоголосой, суетливой жизни селения и утоми­тельной трескотни Кривой Леды лес по тропе к священно­му капищу был на удивление тих и почти недвижим. На­верное, неугомонный баловник ветер загулял нынче где-то далече в низовьях реки, а то и еще дальше — в неведомых краях. В их же округе тишина стояла такая, что, кажется, оторвись от дерева лист — и звук его падения на землю глу­хим гулом отзовется в лесных оврагах и низинах.

К капищу молодой охотник подошел, не встретив на подступах никого ни из люда городищенского и хуторско­го, ни из помощников кудесника. Наверное, и у тех и у дру­гих было немало утренних забот по хозяйственным делам. Ведь летняя пора, прибылью в дом богатая, так скоротеч­на. А Даждьбог-батюшка уж день за днем урезать ее стал, к зиме шествуя. Самое время общине припасами себя обес­печить, чтобы не голодать в лютую стужу.

Самого же верховного ведуна Чеслав заметил у бо­жественных идолов. Одетый в обрядовую сорочку, Колобор, склонившись перед богами, замер в смиренном ожидании. И понятна была теперь эта завладевшая округой дивная тишина: Всемогущие Великие говорили с их волхвом.

Чеславу, конечно же, следовало уйти, дабы не помешать великому таинству общения с богами и не прогневить по­кровителей их племени, но присущее парню чувство лю­бознательности и природная тяга к разгадке и познанию всего тайного, заставили его подобраться к идолам и жре­цу ближе.

Теперь он хорошо видел, что лицо старца, преисполнен­ное доверенной ему миссии, было привычно строгим и да­же суровым, но, как показалось молодому мужу, необыч­но бледным и напряженным. Да и во всем поведении жреца была какая-то не свойственная ему натянутость и нервозность. Он то и дело дрожащей рукой вытирал тря­пицей выступающие на лице капли пота и время от време­ни оглядывался назад, суетясь глазами.

«Неужто все еще не избавился от хвори своей Колобор?» — подумалось юноше. Но, как далее заметил Чеслав, волхв стоял перед божествами не один. Чуть поодаль, не сразу заметный в своей неподвижности, с чашей мудро­сти в руках стоял младший жрец Миролюб. Его полные смирения и внимания глаза неотрывно наблюдали за дей­ствиями мудрого старца. Заметив, что тот подал знак, и тут же выйдя из оцепенения, помощник сделал несколь­ко шагов вперед и протянул чашу Колобору.

Взятый еще мальцом из многодетной семьи в помощ­ники жрецу и взращенный в капище, Миролюб с полу­слова понимал и угадывал желания и замыслы своего на­ставника. Постигая науку волхвов, он был прилежен и сметлив, а еще больше — послушен. Но порой за этим внешним послушанием нет-нет да и проступала глубоко скрытая воля, такая знакомая самому Колобору.

Отпив из священного сосуда, верховный волхв устремил взгляд на застывшие в дереве божества, пытаясь сосредоточиться на общении с ними. Но, похоже, усилия его оказались тщетными. Произнеся обращение к Великим, он запнулся, после повторил призыв еще раз, подождал... И все же, так показалось Чеславу, остался неуслышанным, потому как снова подал Миролюбу знак поднести чашу.

Немного постояв, Чеслав хотел было уйти, дабы и в самом деле не нарушать таинства церемонии и опасаясь, что именно его присутствие могло помешать жрецу услышать глас Великих, но что-то необычное в происходящем за­ставило его задержаться. Юноша не сразу понял, что за странность его насторожила, но что-то непривычное в том, что он видел, таки привлекало внимание.

После того как Колобор сделал несколько долгих глот­ков священного напитка, Миролюб, приняв чашу, тоже приложился к ней. Но даже не это удивило Чеслава. Вку­сив напиток мудрости, Миролюб, призакрыв глаза, стал что-то тихо говорить, а Колобор, уловив сказанное помощ­ником, повторять его слова. В том, что волхв повторяет слова помощника, у Чеслава не было никаких сомнений, уж очень различимы были они в нынешней тишине. Имен­но это и поразило Чеслава. Поразило так, что в сознании, пронзив парня до самых пят, громом пророкотала мысль: «Верховный волхв Колобор внемлет воле богов Ве­ликих со слов помощника своего Миролюба! Так чью же волю и мудрость вещает нам Колобор — Великих или Ми­ролюба?»

Первые мгновения ошеломления сменились в Чеславе вспыхнувшей искрой справедливого гнева.

Не бывать тому! Крикнуть? Выбежать из укрытия? Оста­новить, прервать это святотатство? Призвать соплемен­ников и рассказать всему люду об увиденном поругании? Но поверят ли ему? Ведь жрецы могут сказать, что было вовсе не так, что ему все привиделось. Его слово против их слов, и никаких подтверждений его правоты. Как же быть? Как быть?!

Жалящие мысли роем диких пчел еще атаковали его разум, когда кипящая от гнева душа уже стремительно вытолкнула его из укрытия. Чеслав в несколько прыжков оказался между идолами и жрецами. И, повернувшись лицом к смертным, широко расставил руки, словно засло­няя собой от них Вечных.

Внезапность и быстрота его появления заставила волх­ва и его помощника резко попятиться, а Колобор, если бы Миролюб его не поддержал, и вовсе повалился бы на зем­лю. Но не только неожиданность появления Чеслава вы­звала смятение у служителей капища, весь его решитель­ный вид выказывал явную угрозу

Какое-то время, застыв, словно деревянный идол, и про­являя жизнь только тяжелым гневным дыханием и напря­женно подрагивающими желваками, Чеслав молча стоял перед испуганными служителями Великих. Но ему все же удалось разжать крепко стиснутые зубы, чтобы заявить: — Я все видел и слышал!

Несмотря на бушующие в душе чувства, Чеслав как опытный охотник заметил, что слова его вызвали еще больший переполох у стоящих перед ним жрецов. Они обменялись между собой долгим взглядом, будто без­молвно о чем-то советуясь или сговариваясь, а потом сно­ва взглянули ему в лицо. И молодой охотник увидел на их обличьях явный след вины.

— Поверь, Чеслав... — нерешительно прервал молча­ние Миролюб.

Но резкий взмах руки Колобора заставил помощника за­молчать. Седовласый старец тяжело вздохнул и, как пока­залось Чеславу, хотел было что-то сказать, но то ли не най­дя слов, то ли не решаясь, только склонил голову к земле.

— Но, ведун... — попытался вмешаться Миролюб. И те­перь в его голосе прозвучала даже некая строптивость.

Однако Колобор, снова подняв руку, не позволил ему договорить. Все так же глядя в землю и по-прежнему без­молвно, старый волхв сосредоточенно закивал головой, скорее всего, каким-то своим потаенным мыслям. После, махнув рукой в сторону хатки помощников, дал знак Миролюбу удалиться. Но младший жрец явно не спешил вы­полнить его повеление. И только брошенный Колобором суровый красноречивый взгляд заставил его сделать это.

Только после того, как помощник ушел, Колобор, с по­чтением взглянув на идолов и поклонившись им, тихо произнес:

— В хижину мою пойдем. Негоже богов дрязгами на­шими людскими тревожить...

И побрел тяжелой поступью в сторону своего жилища.

Все еще возмущенный увиденным из укрытия, Чеслав, тоже взглянув в сторону священных изваяний и где-то в глубине души дивясь, отчего Великие тут же не покара­ли святотатцев, вынужден был последовать за Колобором.

Войдя в хижину, волхв зажег от тлеющего очага мас­ляный светильник, отчего с набирающим силу огоньком жилище постепенно стало обретать контуры, убранство и предметы. После, указав Чеславу на колоду, Колобор тя­жело опустился на свое ложе. Какое-то время он сидел молча, сосредоточенно что-то обдумывая, и лишь потом

с тяжелым, похожим скорее на стон вздохом медленно промолвил:

— Праведный... Праведный гнев твой, Чеслав — сын Велимира... — И помолчав, с тем же вздохом, словно те­ребя болючую рану, продолжил: — И то, что ты узрел, скверно для меня, волхва, служащего Великим богам на­шим. Но, возможно, зримое тобой несоизмеримо с тем, о чем ты помыслил?

Слова, которые должны были бы успокоить Чеслава, вызвали в нем еще большее возмущение. Он едва усидел на месте. И только возраст старца и почтение к его свя­щенной миссии в племени заставили юношу сдержаться. Но резкости в речах своих и в тоне молодой муж скрыть не смог, да и не захотел.

— Глаз имею верный, не раз доказавший зоркость свою и точность, а разум мой привык глазу доверять.

Колобор, словно и не заметив его раздражительности, слабо улыбнулся и грустно кивнул.

— Зимой на реке нашей твердь ледовую тоже видишь, но прыгать по ней шибко поостережешься, потому как знаешь, что под твердью той — вода опасная. Так, про во­ду скрытую ты знаешь, а видишь твердый лед. — Говоря это, он, не боясь обжечься, накрыл ладонью горящий в глиняной плошке огонек, так что в хижине стало тем­но, и снова убрал руку. — Так ведь и в другом бывает: ви­дишь одно, а что скрыто за ним, не всегда ведомо.

Чеслав внимательно слушал, стараясь понять, к чему ведет кудесник. А Колобор, уставившись на пляшущий огонек застывшим взглядом, продолжил все так же не­обычно тихо и размеренно: