Трагедии - "Эсхил"

Вестник

О чем же так печалилось отечество?

Предводитель

Чтоб не накликать горя, я молчать привык.

Вестник

Кого боялся ты? Царей же не было!

Предводитель

Скажу, как ты: теперь я умереть готов.

Вестник

Да, дожили до счастья. Но за долгий срок

Что ни случится: то удача выпадет,

То огорченье. Боги лишь бессмертные

Способны без страданий весь свой век прожить.

560 Рассказывать о наших злоключениях,

Как спали без постелей, как без крова мы

Скитались в море — целый день бы стон стоял.

Еще не то пришлось на суше вытерпеть.

Палатки наши возле самых стен врага

Разбиты были. Шли дожди. И сыростью

С лугов тянуло. Шкурою звериною

Ерошился одежды отсыревший ворс.

А что за зимы были — птицы падали,

Когда дышала стужей Ида снежная.

570 А летняя жара, а сном полуденным

Забывшееся море, а безветрие, —

Но что теперь вздыхать? Ведь миновало все.

Да, миновало. Больше никогда уже

Убитые не встанут из могил своих.

Зачем же вновь перечислять скончавшихся

И вновь старинной болью тех, кто жив, казнить?

Нет, мы теперь прощаемся с несчастьями.

А что до тех, кто уцелел в сражении,

То горе их возмещено удачею,

580 И вправе мы под этим солнцем блещущим

Земле и морю гордые сказать слова:

"Сломивши Трою, воинство аргосское

Добычей сей святилища украсило,

Чтоб данью славной эллинских богов почтить".139

И пусть потомки почитают город наш

И полководцев наших, Зевса вечного

Благодаря. Вот все, что я сказать хотел.

Предводитель

Не спорю, ты рассказом победил меня.

Хорошему учиться — и старик не стар.

590 Но первой подобает эти новости

Узнать царице. С ней и я порадуюсь.

Из дворца выходит Клитемнестра.

Клитемнестра

Уже тогда от счастья закричала я,

Когда, придя в ночи, глашатай огненный

Сказал, что Илион снесен с лица земли.

Смеялись надо мной: "Костер увидела

И мнишь, что Троя вправду обратилась в прах?

Легко ж, однако, сердце тает женское!"

Иным казалось, будто я с ума сошла:

А я обряд свой правила уверенно,

600 И город наполняло ликование

Звонкоголосых женщин, и в святилищах

Благоуханный пламень продолжал гореть.

Какой же новой вестью удивишь меня?

Узнаю все от самого царя теперь.

Потороплюсь, чтоб встретить по достоинству

Властителя-супруга. Что для женщины

Милей, чем день, когда с войны, здоров и цел,

Приходит муж и перед ним распахнуты

Ворота дома? Вестник, ты скажи царю,

610 Чтоб в город, мне на радость, поскорей пришел,

Увидит он, что преданна по-прежнему

Ему жена — собака в доме верная:

Хозяину покорна и врагу страшна.

И в остальном все та же я. Не сорвана

Никем за эти годы ни одна печать.

Измены грех, дозор молвы мне ведомы

Не больше, чем искусство закалять мечи!

Такою славой, коль она заслуженна,

Похвастать вправе честная жена всегда.

Уходит во дворец.

Предводитель

620 Сама тебя наставила. Поистине

Ты передашь владыке слово ясное.

А мне скажи, глашатай, уцелел иль нет

И возвратился ль с воинами вашими

Царь Менелай, любимый вождь земли родной?

Вестник

Нельзя приятной ложью отвечать друзьям:

Обрадуешь обманом, да ненадолго.

Предводитель

Приятное пускай сойдется с истинным.

А если не сойдется — ложь откроется.

Вестник

Царь без вести пропал, и корабля его

630 Ахейцы не нашли. Вот правда сущая.

Предводитель

Один он вышел в море, на глазах у всех,

Или корабль из строя буря вырвала?

Вестник

Ты метко в цель попал — не хуже лучника:

Коротким словом боль объял огромную.

Предводитель

А жив он или нет — не приводилось ли

Вам узнавать, встречаясь с мореходами?

Вестник

Кто это знает? Кто бы нам ответить мог?

Никто! Одно лишь Солнце жизнетворное.

Предводитель

Ты говоришь о буре. Это гнев богов.

640 Но как беда случилась? И конец каков?

Вестник

Не отравлять бы новостью печальною

Счастливый день: богов различных розно чтут.

Когда приносит хмурый вестник городу

Тоску и горе о разбитом воинстве,

Когда весь город общею бедой сражен,

А каждый дом еще своя, не общая,

Сиротства рана свежей болью мучает

И вся в крови двойная плеть Аресова —

Тогда и вестник, бедами навьюченный,

650 Эриниям хвалебный пусть поет пеан.

Но мне, победы радостной глашатаю,

Желанному гонцу в счастливом городе,

Пристало ль мне, смешав дурное с радостным,

О буре, гневе божьем, здесь рассказ вести?

Итак, сдружились и вступили в заговор

Огонь и море, недруги извечные,

И порешили, что погубят в плаванье

Ахейцев ночью. И бедой бушующей

Дохнула зыбь. Фракийский ветер на корабль

660 Корабль понес. Рога бурунов бешено

Борта бодали. Вихрем и дождем хлеща,

Суда в пучину бесноватый пастырь гнал.

Когда наутро снова солнце вспыхнуло,

Глядим окрест — кишит вода Эгейская

Телами мертвых и судов обломками.

А нас и наш корабль неповрежденными

Как будто кто украсть решил у гибели —

Должно быть, бог, не смертный, у кормила встал!

Судьба благая судном нашим правила

670 И не дала ни днище проломить волнам,

Ни бросить нас на берег крепкокаменный.

Потом, уйдя от гибельных валов морских,

Не веря счастью, дню не веря светлому,

Мы новую в сердцах своих растили боль —

О войске бедном, о бойцах потерянных.

Ведь и они, наверно, если выжили,

Нас называют мертвыми. Вот так и мы

Оплакиваем всех, кто в эту ночь пропал.

На лучшее надеюсь. Верить надобно,

680 Что среди первых Менелай воротится.

Да, если хоть единый солнца луч живым

Его под небом видит, если Зевс решил

Старинный род сберечь, то и надежда есть,

Что возвратится царь в свое отечество.

Теперь всю правду знаешь. Я ведь все сказал.

Вестник удаляется.

Хор

Строфа 1

Кто же именем таким

Эту женщину назвал,