Требуется помощница. Неприятности гарантированы - Ася Оболенская

но я не дома. — триумфально сообщает моя собеседница.

Выругиваюсь под нос. Да что ж за день закрытых дверей?!

— Где ты? — смотрю на часы и понимаю, что даже если Катя скажет мне адрес, приехать не успею.

Либо отменять встречу с Верой, либо, надеясь на то, что Катя не наломает за сегодня дров, договориться встретиться завтра.

— Не скажу. — холодным тоном. — Я не хочу тебя видеть, Сереж. И нравоучения твои слушать не хочу.

— Кать, у меня мало времени!

— А что такое? Планы, да? Классно это, Сережа, иметь свои планы, в которые никто не лезет?

Вздыхаю. Иногда эта упертость просто бесит.

Ну не рассказывать же по телефону о том, что ее новый ухажер оказался наркоманом, который был совершенно не против обнести ее квартиру. В отличие от меня, он мог туда попасть без особых проблем — от него замки никто не менял.

— Не драматизируй. — воспользовавшись паузой, вставляю свои пару слов. — Послушай меня.

— Да пошел ты! — тон Кати меняется. Становится беззлобным, усталым — плохой знак.

Да что же все так вовремя?

Не могла она узнать, что бегство ее обожаемого наркомана связано со мной, например, завтра? Или же не узнать вообще.

Второе — вообще идеальный вариант.

И так не сказать, что у нас в последнее время отношения клеятся, а теперь-то вообще апокалипсис какой-то.

Но с другой стороны, я же не виноват, что Катя притягивает неприятности. Человек она такой — если никуда не вляпается, день зря пройдет.

— Пойду, хорошо, только сперва выслушай меня.

Молчит, уже неплохо. Продолжаю.

— Давай завтра встретимся, и я тебе все объясню. Спокойно, без нервов. Я, правда, уже опаздываю.

— Куда опаздываешь? — с абсолютным равнодушием зачем-то интересуется Катя.

— На ужин.

— С девушкой?

— Да.

— Даже так… — по тону понимаю — зря я это. Ох, зря! Врать надо было. — Надеюсь, она тебя бросит, Сереж. Очень надеюсь!

И, не говоря больше ни слова, Катя сбрасывает вызов.

Глава 14

Вера

Несмотря на то, что Рома, выпрыгнувший из шкафа, когда понял, что опасность миновала, клещом впился в мою руку и теперь болтается на ней, умоляя никуда не ехать, я все равно иду в коридор.

— Ром, отстань, без тебя паршиво. — безуспешно пытаюсь освободиться.

— Вер, не делай этого. Ты смерти моей хочешь? — начинает брат, но осекается, понимает, видимо, что полез не туда.

— А ты моей? — цепляюсь за подсказанную парнем мысль. Если не получается избавиться от него по-хорошему, придется действовать по-плохому. — Сиди, Вера, дома, охреневай от того, что чуть не переехала к женатому мужику!

Выплевываю слова, которые кажутся противоестественными. Я до сих пор не могу поверить в то, что Сережа мог так со мной поступить, что я настолько ошиблась в человеке.

Да что там, что я умудрилась в него влюбиться!

— Прости… — мямлит Рома.

До братца, наконец, доходит, что пострадавшая сторона в этой ситуации не только он.

Он разжимает пальцы, освобождая мою руку.

— Может, лучше не надо? — все же предпринимает еще одну попытку парень.

— Может, я сама решу, как лучше?

Рома капитулирует, просто кивает. Молча выслушивает мои наставления, обещает не выходить из квартиры до моего возвращения.

Ждать звонка Сережи в квартире нет никаких сил. Тут даже стены давят. Поэтому, несмотря на холод, выхожу на улицу и сажусь на лавку перед подъездом.

Наверное, если бы я курила, наступил самый подходящий момент достать сигарету.

Вдыхаю ледяной воздух и жмурюсь, стараясь не заплакать. На укладку и макияж уже плевать.

Не знаю точно, сколько времени я провожу на улице, когда звонит телефон. Замерзшими пальцами пытаюсь разблокировать экран, чтобы принять вызов. Выходит далеко не с первого раза.

Мой голос дрожит, когда я отвечаю. То ли от холода, то ли от эмоций.

— Да?

— Ты уже дома?

— Я жду тебя у подъезда. — отвечаю на выдохе, стараясь окончательно не расклеиться. Хотя бы не разрыдаться.

Когда во дворе появляется машина Сережи, я поднимаюсь на ноги. Как-то плетусь до автомобиля, занимаю место на пассажирском сидении.

Вполне возможно, пока мы едем в ресторан, я что-то говорю. Никогда не вспомню, что именно.

Я словно пребываю одновременно в двух измерениях — в реальности, которая вдруг резко потеряла смысл, и в своих мыслях, которые душат, разрывают сердце на части.

Все это время, все те дни, что мы были вместе, у Сережи была другая семья.

Он врал мне, врал о чувствах, глядя в глаза.

Использовал.

А его мама? Неужели, неужели это все представление? Фальш?

От обжигающей правды чувствую практически физическую боль.

Я выныриваю в реальность для того, чтобы сделать вдох, и обнаруживаю, что мы уже в ресторане. Сережа снял отдельную комнату для того, чтобы нам никто не мешал.

А может, для того, чтобы его никто не увидел с любовницей.

Мерзкий голосок повторяет это раз за разом, а сердце, наивное, совершенно не хочет в это верить.

Вопит, что нужно во всем разобраться, что нельзя делать поспешных выводов.

Только в чем уже разбираться, если все и так ясно.

Я делаю заказ, не смотря в меню, просто тыкаю пальцем в попавшиеся под руку позиции. Слышу где-то вдалеке голос Сережи, взволнованный, спрашивающий, все ли у меня в порядке.

Наверное, я киваю.

Вновь проваливаюсь в мысли. С каждым разом это все более невыносимо.

Зажмуриваюсь, а потом широко открываю глаза.

Смотрю на мужчину, сидящего напротив. Хочу ему верить, хочу забыть все, что узнала, потому что несмотря ни на что люблю его. Люблю и уже ненавижу себя за это.

Голову разрывает на куски. Еще немного, и она точно не выдержит. Сумасшедшим эмоциям просто нужен какой-то выход, и я абсолютно бездумно делаю хоть что-то.

Тянусь к стоящей передо мной тарелке с гаспачо, вцепляюсь в нее и, совершенно не думая, выплескиваю ее содержимое на белоснежную Сережину рубашку.

Дышу часто. Этот неадекватный поступок отрезвляет меня. Ощущение, как будто это мне в лицо вылили ведро ледяной воды. Смотрю на ничего не понимающего Сережу практически не моргая, не понимая, зачем так поступила и что делать дальше.

Больше всего хочется сбежать. Резко поднимаюсь на ноги одновременно с мужчиной.

— Вер, что за… — едва успевает начать он, как вдруг в комнате появляется еще одно действующее лицо.

Та самая женщина, хотя женщиной ее назвать язык не поворачивается. Рома был прав — она совершенно не выглядит на свой возраст. Стройная, ухоженная и почему-то держащая тарелку с супом в руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Катя на секунду замирает в дверях, зло сверкает глазами, а потом…