Сотня. Забытый поход - Эльхан Аскеров

– Нет. Не прятали. Некого прятать, – вздохнул толмач. – В прошлом году тут мор какой-то был. Из рассказов я понял, что оспа. Так вот из-за того мора детей и нет. Померли.

– А я тут при чём?

– Есть у этих пустынников такой старый обычай. Ежели сразу много мужчин погибает, то женщин отдают приезжим. На время. На ночь. Чтобы понесли. Так и кровь в клане появляется свежая, и дети здоровее рождаются.

– Оно понятно. Только к чему ты мне всё это рассказываешь? – сделал вид, что не понял, Матвей.

– А к тому, друг мой, что шейх тебя приметил и очень хочет, чтобы пара его женщин родили детей именно от тебя, – решившись, прямо заявил толмач.

– Пара? – изумлённо переспросил Матвей, растерянно ероша себе чуб. – Так ведь они ж мусульманки.

– Матвей, я тебе уже несколько раз повторял, что эти пустынники правоверные только по названию. Они как жили прежде своими обычаями, так и продолжают жить.

– Так он что, жён своих мне подложить хочет?

– Наложниц. Точнее, это вдовы, которые теперь считаются как бы его наложницами. В общем, сложно это всё объяснить. Да и разговор долгий получится.

Сделав вид, что задумался, Матвей принялся старательно припоминать, что подобное ему приходилось слышать или читать. Как оказалось, некоторая информация в памяти имелась. В прежние времена, если один из двух братьев, к примеру, погибал, но его жена или жёны становились наложницами, а точнее, жёнами второго брата, и тот обязан был о них заботиться. Так же, как и о его детях. Точнее, парню вспомнить не удалось, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять, что вся эта история не личная инициатива самого шейха.

Такой обычай и вправду существовал. И существовал он именно и этих пустынях. На севере Африки и Аравийском полуострове.

– Так что скажешь? – напомнил о себе Ахмет-хан.

– Ругаться не хочется, – честно признался Матвей. – Ну, сам посуди, друже. Первое. Я женат. Второе, своих детей бросать, сам посуди, не по-божески будет. Третье. Я привык, чтобы баба чистая была, а местные так над водой трясутся, что, пожалуй, и моются только по большим праздникам. Ты только представь, какой от них запах!

– А вот тут, друг мой, ты крепко ошибаешься. Да, когда они кочуют куда-то, то вода это большая ценность, и в дороге местные женщины обходятся оливковым маслом. Натирают им тело, а после счищают ножом. А вот в таких местах они моются постоянно. Аккуратно, стараясь лишнюю воду не потратить, но моются. Слово тебе даю. Точно знаю. И перед праздником они все мылись, – закончил Ахмет-хан, голосом выделив ключевое слово.

– Дико это всё как-то, – помолчав, вздохнул парень. – На них хоть посмотреть можно? А то подсунут крокодила какого, так спросонок ещё и кондрашка хватит.

– Ты их обеих видел. Они танцевали, – понимающе усмехнулся толмач.

– Уже легче, – буркнул Матвей, вызывая в памяти лица и фигурки танцовщиц.

– Ты пойми, Матвей. Это не просто услуга или обычай. Тут всё куда как серьезнее, – чуть надавил Ахмет-хан. – Шейх, он не просто так тебя выделил. Ему в клане сильные воины нужны. Он потому на всех вас смотрел очень внимательно. Отбирал, кому какую женщину прислать.

– Решил детей, как коней, разводить? – хмыкнул парень.

– Говорю же, тут серьёзно всё. Очень. Шейх этот из потомственных. А таким многое известно ещё из прошлых, старых знаний. Это и есть их главное богатство. И выбирал он вас не по статям, а по умениям воинским.

– Это где ж он их увидеть успел? – не понял парень.

– Говорю же, они разное умеют. Сам он ничего толком не ответил, но сказал, что воина сразу видно. По осанке, по тому, как ходит, как поворачивается, как говорит. Если тебе станет легче, то и мне бессонная ночь предстоит, – добавил толмач, чуть усмехнувшись. – Там, в роще, уже всё приготовлено. Тебе нужно только согласиться.

– А тебе-то с того какая выгода? – подумав, прямо спросил Матвей, глядя ему в глаза.

– Если мы им поможем, то после у меня будет место, где я всегда смогу спрятаться или передать через местных какую весточку. Тут к такому очень серьёзно относятся, – помолчав, честно признался Ахмет-хан.

– Хрен с ним. Попробую, – махнув рукой, сдался парень.

Ему и самому было до жути интересно провести ночь сразу с двумя арабскими одалисками. Хотя под это слово они вряд ли подходили, но для облегчения себе жизни Матвей решил называть их именно так. Организм молодого, здорового мужчины, давно привыкшего к регулярной интимной жизни, требовал своего, так что решение принять оказалось не так и сложно. А вот рассказывать жене о своих восточных приключениях он не собирался.

Понимал, что Катерина такого авангардизьму точно не поймёт. Так что эту тайну нужно хранить свято. Глянув на заметно повеселевшего толмача, он усмехнулся и, в очередной раз взъерошив чуб, спросил:

– Ну, и куда идти?

– Сейчас, – быстро кивнул толмач и, выступив из-за шатра, негромко кого-то окликнул.

– А сотник про дело это знает? – на всякий случай уточнил Матвей.

– Знает, конечно, – сверкнул улыбкой Ахмет-хан.

К ним подскочил тот же подросток и, ухватив Матвея за руку, потянул куда-то в глубь оливковой рощи. Минут через пять блуждания по этим кущам они оказались возле небольшого шатра. Ткнув в него пальцем, мальчишка что-то протарахтел, а после окликнул кого-то по имени. Из шатра выглянула женщина и, ответив ему, рукой поманила парня к себе. Понимая, что, сказав «а», нужно доводить дело до конца, Матвей пригнулся и шагнул в шатёр.

Это помещение освещали пара масляных светильников. У дальней стенки лежала стопка войлочных листов, покрытых узорчатым шёлковым ковром. С десяток подушек было разбросано по ложу и вокруг него, а у изголовья стоял небольшой столик, с кувшином и блюдом, на котором были выложены всякие фрукты.

«Всё для романтического свидания», – усмехнулся Матвей про себя и, шагнув к ложу, принялся расстёгивать ремень с оружием.

Но стоило ему только скинуть амуницию, как рядом появились две женские фигурки, которые принялись ловко стягивать с него одежду. Оставив парня в одном исподнем, они вдруг заставили его надеть мягкие кожаные чувяки и снова куда-то повели. Как оказалось, в стоявший неподалёку ещё один шатёр. К огромному изумлению парня, тут была оборудована настоящая купальня. Громадный медный котёл, в котором исходила паром горячая вода. Девушки ловко выложили внутренность котла широкой шёлковой простынёй и подтолкнули к нему Матвея.

Избавившись от исподнего, парень покорно забрался в котёл, мимоходом подумав, что примерно в таком и жарят черти грешников в аду. Опустившись на колени, он подставил женщинам голову. Мыли его в четыре руки, и процесс этот затянулся,