Невидимая смерть - Евгений Федоровский

– Бандиты у вас есть?

– Не, – мотнул головой полицай. – Шо ближе к москалям, те шалят, а у нас тихо.

Скоро лес кончился. Показались огни. Когда подъехали ближе, увидели вышки из добротно обструганных досок, ряды колючей проволоки, бараки с плоскими крышами. Караульные на вышках изредка включали прожекторы и кинжальным светом пронзали пространство между столбами с изоляторами. Около ворот полицейский остановил лошадей:

– Приихалы!

Дежурный шарфюрер проверил документы и показал на барак, где размещался лагерный штаб:

– Там вы найдете гауптштурмфюрера Титма.

Комендантом оказался пожилой, за пятьдесят, эстонец. Одинаково плохо он говорил по-русски и по-немецки. Но его Юстин все же понял: приготовлены комнаты и ждет ужин. Он ответил, что сыты и хотим побеседовать с Новгородовым.

– Так сразу? – удивленно вскинул желтые брови Титма. – Вас устроит мой кабинет?

– Вполне.

Гауптштурмфюрер приказал дежурному привести человека шесть-ноль-триста семь из четвертого блока.

По типажу к Новгородову больше подходил Шувалов, Это сразу понял Юстин, едва тот переступил порог. Лицо правильной формы, светлые глаза, маленький нос, прямой и высокий лоб. Щурится. Видимо, близорук, а очки потерял.

– Сколько у вас диоптрий? – спросил Юстин.

– Минус три, – пленный покосился на табурет, стоявший посреди кабинета, как бы ожидая приглашения сесть.

«Значит, ребята из „Валли“ допрашивали здесь».

– Многовато. Как же вас призвали в армию?

– Близорукость не мешала моей службе. Пишу и читаю без очков.

– Как же вы потеряли их?

– В то время, когда ваши диверсанты вытаскивали меня из машины. Это произошло ночью так стремительно, что я не успел подумать об очках.

– Гауптштурмфюрер, постарайтесь подыскать Геннадию Борисовичу подходящие очки, – попросил Юстин коменданта по-немецки.

– Как скоро это нужно?

– Разве это трудно сделать?

– У военнопленных нет очков. В охране тоже отсутствуют близорукие. Не послать ли за ними к аптекарю в город?

– Хорошо, распорядитесь!

Титма вышел. Очки понадобились Юстину для того, чтобы сравнить, насколько Шувалова можно сделать похожим на Новгородова, скорее на его фотографию, вклеенную в удостоверение личности.

– Геннадий Борисович, не буду предупреждать, что от искренности и подробного рассказа о себе, о работе, сослуживцах зависит ваша участь. Надеюсь, вы и сами понимаете?

– Тайн я никаких не знаю, даже, простите, не умею стрелять из нагана. Я ведь просто бухгалтер.

– Нас интересует, как поставлена у русских финансовая служба, какие существуют формы учета, чем они отличаются от немецких, на что следует обратить внимание при контроле и ревизиях. Словом, вы должны старательно просветить моих коллег, – Юстин оглянулся на Задорожного и Шувалова, молча наблюдавших за пленным.

Обут Новгородов был в разбитые солдатские ботинки. Надо полагать, сапоги и шерстяную офицерскую форму с него позаботились снять на передовой или уже в лагере.

– Как вы были одеты до плена?

– Обычно.

– Точней!

– Шинель, гимнастерка, галифе, яловые сапоги, фуражка.

– Когда вам выдавали погоны?

– В марте.

– Ну, об этом потом. Так я жду вашего ответа.

– Обычно коммерческие люди спрашивают: а что я буду иметь?

– Зависит от вашей откровенности. Вы ничем не нарушаете присяги, не идете на предательство, финансы – понятие интернациональное… Пока будете делиться опытом, вас освободят от физического труда, будут сытно кормить. Не рискуя, вы дождетесь конца войны. Вы понимаете немецкий?

– В пределах торгово-финансового техникума.

– Впрочем, с моими ребятами можете общаться на русском.

Юстин решил неделю-другую пробыть в лагере, чтобы Задорожный и Шувалов усвоили привычки военного бухгалтера, изучили счетную работу хотя бы в общих чертах. Сам же будет следить издалека, выявляя мелочи, уточняя вопросы, на которых обычно и засыпаются агенты.

Допрос длился до полуночи. Комендант уже беззастенчиво клевал носом, да и Юстин чувствовал усталость – от дороги, выпивки по пути в Славуту, свежего лесного воздуха.

– Все! – наконец громко произнес Юстин, отчего гауптштурмфюрер вздрогнул и ошалело заморгал белесыми ресницами, повернулся к пленному: – Идите в барак, скажите блокфюреру, чтобы не будил и не гнал на работу. Разговор продолжим завтра.

Новгородов вышел. Юстин раскинул руки и с наслаждением потянулся.

– Вас ждет ужин, – напомнил Титма.

Прожектора на вышках пускали яростные огни. Тихо и темно было в бараках, отделенных от штабных строений тоже колючкой. Часовой у дверей, шлепнув ладонью по прикладу, выполнил артикул «по-ефрейторски». Юстин посмотрел вверх. Такого щедрого звездного неба он давно не видел. Без труда нашел знакомые созвездия северного полушария – Большая Медведица, Водолей, Стрельцы, Козерог, Полярная звезда. У себя на далекой родине он знал другие звезды – Южный Крест, Арго, Центавр, Скорпион… Бесконечные миры перемигивались, сигналили и как бы перешептывались на своем космическом языке. «Бог мой, как прекрасно и могуче Твое царство!» – подумал он.

Несмотря на поздний час, в офицерской столовой дежурил повар в белоснежной куртке и колпаке. С ловкостью вышколенного кельнера он расставил закуски, бутылки, беззвучно раскидал приборы. Комендант и Задорожный отправились в туалет мыть руки.

– Виктор, – тихо проговорил Юстин, приглашая Шувалова сесть рядом. – К «Павлину» направишься ты. Под именем и с документами Новгородова. Выпотроши его до костей, но узнай все.

5

Задорожный и сам понял, что на роль военного фининспектора он, как выразился, «рожей не вышел», однако упорно постигал бухгалтерскую науку, точно нашел призвание. С тех пор как попал к немцам, он усвоил одно правило: показать старательность, старательных немцы не любят, но уважают. Если Шувалов схватывал на лету, делал только короткие заметки в своей тетради, то Иван почти дословно конспектировал все сказанное Новгородовым. Ему едва хватило трех толстых тетрадей, плотно заполненных округлым, вполне отчетливым почерком. Когда Геннадий Борисович начал повторяться, Юстин прекратил занятия.

Тетради Задорожного он свозил в Варшаву. В штабе «Валли» нашли специалиста по русским финансовым делам. Тот кропотливо изучил записи и клятвенно заверил, что никакой заведомой дезинформации или ошибок нет. Следовательно, Новгородов честно отработал свой хлеб.

Так же подробно он рассказал о работе своего отдела в Управлении тыла, родителях и товарищах, правилах получения довольствия, особенностях новой военной форма, введенной в войсках Красной армии. Добытые шинель, гимнастерку, галифе лагерные портные подогнали под фигуру Шувалова, нашлись и узкие погончики с двумя просветами и одной звездой, что соответствовало званию майора, интенданта 2-го ранга. Новгородов уже понял, что вместо него немцы собираются забросить в Москву своего агента. Он осмотрел Шувалова, дал несколько советов, как вести себя при встрече с патрулем и проверке документов, приветствовать старших по званию.

– Кстати, близорукие люди – непревзойденные гранильщики алмазов, на близком расстоянии они видят лучше людей с нормальным зрением, – Юстин вытащил из кармана френча уже готовые документы на Нозгородова с фотографией Шувалова на удостоверении личности. – Есть ли здесь что-либо подозрительное?

Новгородов увидел, что даты изменены, однако как ни присматривался, следов подчисток не нашел, со вздохом возвращая документы, он произнес:

– Слов нет, художники сработали отменно. Но вы произвольно передвинули дату убытия из части. Может возникнуть вопрос: по какой причине произошла задержка. Нужна объяснительная записка с подписью и печатью командира части.

– Сделаем, – беззаботно ответил Юстин, хотя и огорчился в душе: придется снова обращаться к ребятам из «Валли».

Все дела в Славутском лагере были закончены.

– Что делать с Новгородовым? – спросил гауптштурмфюрер Титма.

Юстин подавил первое желание – посоветовать поскорей убрать военнопленного, вдруг он совершит побег, чудом доберется до своих, тогда Виктору и всему заданию – крышка. Но после минутного раздумья произнес:

– Дайте работу полегче, однако два месяца с него не спускайте глаз. Потом делайте, что хотите.

– Я сделаю проще. Посажу на гауптвахту и завалю работой по отчетам, – Титма аж просиял от собственной находчивости.

– Но не забывайте кормить, он может понадобиться снова, – полушутя добавил Юстин.

По дороге в Берлин сделали остановку в Варшаве. Теперь к дальнейшей работе привлекались абверовцы штаба «Валли». Знакомец по прежним поездкам майор Баун распорядился изготовить объяснительную записку с причинами задержки Новгородова в командировке. На случай, если не удастся договориться с командованием люфтваффе о выделении специального дальнего бомбардировщика для парашютиста, он же стал готовить группу агентов-«паровозов» для провода через линию фронта и сопровождения Шувалова до тех пор, пока тот не сядет в московский поезд.