Клятва - Мария Сакрытина

Я же выбрала себе животное покрупнее – волка. На самом деле, так вышло случайно: на одной из охот принц Надим подстрелил громадную волчицу, его грум нашёл волчонка, и Надим приказал ему подпалить малютке хвост да гнать камнями – чтобы бежал быстрее и стрелять в него было интересней.

Я бросилась спасать волчонка, когда он завизжал – в итоге парочка стрел прошила мне шальвары в опасной близости от сухожилий. Надиму повезло, что Зак был в отъезде и по физиономии ему съездил Амир на правах старшего. Впрочем, судя по количеству роз после этого, Зак тоже добавил. А спасённый волчонок, ещё совсем малютка, совершенно спокойно перенёс мою магию и через год вырос в матёрого Волка, бегающего за мной, как нянька. Через него действительно очень удобно было направлять заклинания – даже если я была далеко. И Зак успокоился – впрочем, он всё ещё настаивал на том, что мне нужен любовник. Я же боялась доверять кому-нибудь кроме него и Волка, и физического контакта тоже боялась – я теряла над собой контроль, как раньше, что всегда заставляло меня вспоминать не очень приятные вещи из прошлого.

Но время шло, я росла, и моё существо давало о себе знать. «Мы не люди, Элиза, - говорил Зак, потягивая молодое вино. – Признай это, и веди себя соотвествующе. Без секса мы умираем, как без воды». Наверное, в конец концов, он нашёл бы мне идеального любовника… Впрочем, какие сомнения: он уже находил – рабов. Зак не понимал моей щепетильности по поводу невольников – для него они даже людьми не были. И он делал с ними всё, что хотел – хорошо, не на моих глазах.

Получилось же иначе – я уехала. Меня тянуло путешествовать – я никогда не была особенной домоседкой, ни тогда, ни сейчас. Больше двух лет на одном месте я не выдерживаю – мне начинает чудиться клетка замка Валентина, я становлюсь нервной и, в конце концов, сбегаю – не от себя ли?

Тогда случилось то же самое. Ярати со всем её очарованием стала мне надоедать. Я заскучала – а тут и Зак, подслушав мои мысли, принялся меня подначивать. Он, конечно, всё понимал лучше – в то время больше любви к путешествиям меня тянуло проклятие. Но Зак предпочёл это от меня скрыть. Он подзадорил меня очередным рабом-любовником. И да, явившиеся не вовремя западники с предложением их королевы тоже  внесли свою лепту.

Солнце садилось под тонкие звуки флейты.

Чародейка Элиза Северянка поглаживала холку насторожившегося волка, и, устроившись на пушистом ковре у мраморной ограды, смотрела на закат. Кроваво-красное солнце уверяло, что где-то в этом мире боги забрали чью-то жизнь до срока. И наверняка не одну.

Это, и флейта навевали задумчивую меланхолию, которой приятнее всего предаваться под суры мудрого Аджаля-фие, чьи слова ласкают слух, а смысл отрезвляет ум.

Элиз серьёзно подумывала наколдовать его увесистый пыльный томик из библиотеки Заккерия, когда занавеска, скрывающая вход за ширму, откинулась и хозяин чайханы, услужливо кланяясь, пропустил к столику девушки троих западников. И встал статуей рядом, пока Элиза, смерив гостей удивлённым взглядом, не кивнула ему, разрешая уйти.

Волк угрожающе зарычал, когда старший из «гостей» беззастенчиво уселся напротив девушки, а двое других встали у него за спиной.

Элиза успокаивающе положила ладонь на лоб Волку и, отвернувшись к покачивающимся на ветру веткам магнолии, вздохнула.

Меланхоличный вечер под флейту и томик сур портился вместе с настроением.

- Госпожа, - после продолжительного и весьма удивлённого молчания, начал старший западник с выправкой воина, чуть смягчённой годами государственной службы. – Имею ли я честь…

- Имеете, - скучающе отозвалась девушка, не оборачиваясь. – Это действительно я, и я действительно чародейка. И если вы привезли мне щедрое предложение вашей королевы Хелении, то можете убираться в бездну.

Двое за спиной бывшего воина удивлённо переглянулись и дружно положили руки на пояса, к спрятанным за плащам клинкам.

Волк угрожающе зарычал из-под руки девушки.

- Прекрасная госпожа ещё не выслушала щедрое предложение моей королевы, - улыбнулся сидящий напротив Элизы западник. – Поверьте, оно намного выгоднее яратского. Вот, извольте…

Элиза сделала последний глоток и поставила пустую фарфоровую чашечку на стол.

Закат под аккомпанемент очередной попытки заставить служить… Вечер был безнадёжно испорчен.

- Убирайтесь, - перебила девушка. – Убирайтесь или я вышвырну вас отсюда.

- Госпожа, - глядя на Элизу как на неразумную маленькую девочку, терпеливо повторил западник. – Вы не понимаете…

И, похоже, только теперь обнаружил, что его слова звучат в полной тишине. Замолкли звуки флейты. Замолкли разговоры, замолк звон бокалов и чашечек.

- Вам действительно лучше уйти, - проследив его взгляд, добавила Элиза. – Если эти «неблагодарные» яратцы решат, что вы мне докучаете, вас тихонько убьют в тёмном переулке. Или, если подумают, что пытаетесь причинить мне вред, убьют прямо здесь.

- Я передам королеве ваш отказ, - мгновения спустя произнёс западник, вставая и не спуская с девушки тяжелого взгляда. – Но её предложение остаётся в силе.

Элиза равнодушно пожала плечами.

- Госпожа, я никогда не позволил бы себе нарушить ваш покой, - сунулся в её закуток взволнованный хозяин чайханы, когда западники ушли. – Но они уверяли, что хотят…

«Они просто тебе заплатили», - подумала Элиза. А вслух с улыбкой произнесла:

- Всё в порядке. И пожалуйста, вот мой счёт.

Хозяин не слишком долго отказывался от горсти золотых монет – слишком много для травяного тоника, но, по мнению Элизы, слишком мало для красивого вечера под звуки флейты.

Жаль, так грубо испорченного.

Засыпающий, тонущий в алых лучах город звенел гонгом в храме Девятки, упряжью верблюдов, монистами на поясе танцовщиц, струями воды у фонтана со столпившимися рядом верблюдами, взвизгивал колоколом на рынке рабов.

Элиза всегда обходила рынок стороной. Стоя у ворот рынка и кусая губы, она каждый раз видела себя на цепи, идущей вслед за господином. На золотой цепи, но разве есть разница?

Разве о такой жизни она когда-то мечтала?

Элиза вздохнула и случайно встретилась взглядом с проходящим мимо юношей. Медная, цепочка, узорчатые звенья, ошейник в виде ожерелья. И конец поводка – в руке девушки, милующейся со смазливым мужчиной – воином или стражником. И девушка, и мужчина были яратцами и свободными. Юноша-раб выглядел, как и Элиза – северянином. И наверняка вышел его хозяевам в копеечку – северяне с некоторых пор резко поднялись на яратском рынке в цене. Как и выходцы с востока – лет десять назад.