Контракт с Господом - Хуан Гомес-Хурадо

- Мне нужно кое-что посущественнее, чем просто догадки, Альберт. Шутки кончились, люди начали гибнуть.

- Люди ведь постоянно гибнут, или я не прав?

- На этот раз все по-другому. Я боюсь.

- Ты? Боишься? Что-то мне не верится. Ты никогда и ничего не боялся - даже тогда, с корейцами. И потом, в тот раз...

- Альберт!

- Ах, прости. Короче, я попросил об одном одолжении. Агенты ЦРУ восстановили часть данных из компьютеров "Глобалинфо". Орвиллу Уотсону удалось выйти на след террориста по имени Хакан.

- Шприц.

- Как скажешь. Я не владею арабским. Возможно, этот тип что-то затевает против Кайна.

- Что-то еще? Национальность, членство в организациях?

- Ничего. Остались только смутные следы, электронная почта. Жесткие диски после пожара спасти не удалось. Они ведь очень хрупкие, ты же знаешь.

- Так найди Уотсона. Он ключевой персонаж. Найди же его!

- Найду.

ПАЛАТКА ВОЕННЫХ, ЗА ПЯТЬ МИНУТ ДО ЭТОГО

Мария Джексон не имела привычки читать газеты, именно это и привело ее в тюрьму.

Конечно, сама Мария так не думала. Она считала, что попала в тюрьму из-за того, что хотела быть хорошей матерью.

При помощи этих двух фраз вполне можно было бы описать жизнь Марии. Детство ее прошло в бедности, но в остальном это было самое обычное детство, на какое может рассчитывать уроженка Лортона, штат Виргиния - места, которое даже его жители не зовут иначе, как "подмышка Америки". Мария родилась в бедной негритянской семье, играла в куклы, прыгала со скакалкой, потом ходила в школу, а в пятнадцать с половиной лет забеременела.

К чести девушки следует заметить, что сама она очень старалась избежать нежелательной беременности. Но откуда ей было знать, что Куртис проколол булавкой презерватив? Совершенно неоткуда. Нет, она, конечно, слышала об этом глупом и подлом обычае, весьма распространенном среди юных чернокожих: заделать девчонке ребенка до окончания школы. Но такие вещи всегда случались только с другими. Куртис никак не мог так поступить. Ведь Куртис ее любил.

Куртис бросил ее и сбежал.

А Марии пришлось бросить школу и обратиться в специализированный клуб для юных матерей. Малышка Мэй, к добру или к худу, стала для матери смыслом жизни. Правда, ей пришлось расстаться с мечтой о новом фотоаппарате, при помощи которого она мечтала снимать шторма и ураганы. Мария устроилась работать на птицефабрику. После этой работы, да еще вместе с материнскими обязанностями, для чтения газет у нее оставалось слишком мало времени. И потому она приняла решение, обусловленное ее слабой информированностью.

Однажды шеф заявил, что переводит ее из дневной смены в ночную. А юная мать успела повидать достаточно женщин, которые работали в ночную смену. Эти женщины просто спали на ходу; из форменных карманов у них торчали свертки с покупками, а их дети, оставленные без присмотра, в конце концов попадали в колонию, умирали от наркотиков или гибли в разборках между уличными бандами.

Чтобы избежать подобного, Мария записалась в армейский резерв. Резервистам не могли менять смены, потому что иначе они совпадали с теми двумя часами в неделю, которые приходились на инструктаж на базе в Кресаптауне. Таким образом она могла проводить больше времени с малюткой Мэй.

Это решение Мария приняла на следующий день после того, как 372 рота военной полиции уведомила ее о своем новом месте назначения: Ирак. По этому поводу была даже опубликована заметка на шестой странице "Лортонской хроники". В сентябре 2003 года Мария простилась с Мэй и забралась в кузов грузовика с базы. Малышка, отчаянно вцепившись в бабушку, заревела во всю силу своих маленьких легких, на какую только способна шестилетняя девочка. Через месяц обе они погибли при пожаре. Всему виной оказалась миссис Джексон, которая никогда не была столь же образцовой матерью, как Мария, и в последний раз бросила вызов судьбе, закурив в постели.

Когда Марии сообщили эти печальные новости, она так и не смогла найти в себе сил вернуться домой. Это было для нее просто немыслимо. Поэтому она уговорила сестру взять на себя все хлопоты относительно похорон, а сама обратилась к начальству с просьбой направить ее в Ирак, где всю себя посвятила службе в военной полиции в тюрьме Абу-Грейб.

А год спустя Мария увидела в программе новостей "60 минут" те самые кадры и поняла, что вся ее жизнь в одночасье рухнула. Любящая мать из Лортона, штат Виргиния, превратилась в нелюдя, тюремщицу и мучительницу иракских заключенных. Особенное возмущение общественности вызвал один из кадров, где девушка, лучезарно улыбаясь в объектив, указывает на обнаженные гениталии одного из иракцев с мешком на голове.

Разумеется, Мария была не одна такая. Она убедила себя, что ее мать и дочь погибли по вине "этих грязных собак Саддама", но этим лишь пыталась оправдать собственную жестокость. Марию с позором выгнали и приговорили к четырем годам лишения свободы, из которых реально она провела в тюрьме лишь шесть месяцев, после чего ее направили на работу в "Блэкуотер". Она хотела вернуться в Ирак.

Работу она получила, однако в Ирак так и не вернулась. Вместо этого она угодила прямо в лапы Модженса Деккера - и в прямом, и в переносном смысле.

Теперь они уже полтора года работали вместе, и за это время Мария многое узнала. Научилась стрелять без промаха, открыла для себя глубины философии, а также узнала, как занимаются любовью белые. Ее командир с первой минуты пленился этой женщиной с крутыми бедрами и лицом черной богини. В объятиях этого человека Мария нашла частичное утешение в своем горе, в остальном же ее утешил запах пороха. Тогда ей впервые случилось убить человека, и ей это понравилось.

Очень понравилось.

Она любила также и своих товарищей - не всегда, правда. Деккер умел их выбирать. Кучка безжалостных и беспринципных убийц, которые получали удовольствие от того, что контракт с правительством давал им право убивать безнаказанно. Непосредственно во время боевого задания они все были братьями по крови. Но иногда, как в этот знойный день, пропахший липким потом, когда они вопреки приказу Деккера ложиться спать сели играть в карты, все менялось. В такие минуты они становились крайне раздражительными и весьма опасными, как павианы в турецкой бане. А хуже всех был Торрес.

- А ты меня по-прежнему динамишь, Джексон. Так и не дала мне ни единого поцелуйчика, - произнес маленький колумбиец. Когда он, как сейчас, начинал поигрывать своим маленьким ржавым ножичком, Мария особенно нервничала. Он казался ей пародией на нее саму. Этому человечку, который на первый взгляд выглядел столь безобидным, на самом деле ничего не стоило отрезать человеку голову. В данную минуту колумбиец развлекался тем, что царапал своим ножичком боковину стола с улыбкой на губах.