Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

В своём офисе играю роль доброго доктора Айболита. По должности мне приходится окучивать наиболее денежных пациентов, приносящих в казну десятки миллионов долларов за курс лечения, омоложения и исправления ошибок природы. Раньше чаша сия выпадала толстому индийско-китайскому божку. Чандрагупта, по воспоминаниям референта, тускло рассматривал VIP-клиента и очень изредка ронял коронные «нет». До определённого времени такая маркетинговая политика даже имела смысл. Болящие звёзды проникались убеждением, что поток желающих ремонта толстосумов велик, и они с жалкими тридцатью лимонами баксов в потном кулачке никому не интересны.

Времена изменились. Мы резко увеличиваем пропускную способность, понемногу снижаем цены. VIP-клиенты умеют считать нажитое непосильным трудом, некоторые предпочитают обождать, пока услуга не будет доступнее и дешевле. Поэтому приходится нежно тереться ухом о ногу пациента и мурлыкать, пока он не перевёл предоплату.

— К вам мисс Стивен, босс!

Голос секретарши звучит из динамика подчёркнуто эротично. Я согласился на кандидатуру Кэти из противоречивых чувств. Спать с секретаршей — пошло, потому что все большие и маленькие начальники в Баминги развлекаются с ними. Девушки из приёмных прекрасно знают, что в круг их обязанностей входит благосклонность к желаниям шефа. Моя Кэти — конфетка в яркой обёртке, зеленоглазая шатенка с откорректированной фигуркой и бархатным контральто. Выбор в её пользу сделан из хулиганских побуждений: самому интересно, сколько времени удержусь от соблазна. Если девушка извелась в ожидании, регулярно демонстрируя, что всегда готова, словно пионер советских лет, то не показывает этого, преданно глядит как спаниель на любимого хозяина с косточкой в руках.

— Спасибо, Кэти. Через минуту приму. Мне — один кофе.

О том, что VIP-овому клиенту нужно предложить полный набор чай-кофе-потанцуем, моей помощнице можно не напоминать. Входят обе, стареющая Ти-Ви-звезда плывёт впереди, как отвоевавший крейсер, готовый к разделке на металл. У меня за спиной нет зеркала. Если бы крейсер увидел Кэти в одном кадре с собой, то немедленно торпедировал бы её на обратном курсе. Сзади меня только монитор с диагональю метра три, пока пустой. Усаживаю, задаю несколько формальных вопросов. Моё время входит в калькуляцию с итоговой цифрой тридцать миллионов.

— Данные вашего обследования…

— Они возмутительны! Ваш аппарат дал мне шестьдесят пять!

Конечно, возмутительно. Общий счёт за омоложение учитывает разницу между исходным возрастом и желаемым.

— Понимаю. Вы родились пятьдесят девять лет назад. Увы, напряжённая работа, восхождение на телевизионный олимп, непрерывные поездки, всё это потребовало слишком много сил. Компьютер учитывает состояние ваших внутренних органов, иммунной системы, обмена веществ…

— Мне никто не даёт больше сорока!

Женщина не желает слушать. Десятки лет она слышала только то, что хотела.

— Не спорю, вы по-прежнему прекрасны. Я — ваш искренний и преданный поклонник, не позволил бы себе даже единого замечания относительно ваших программ, — тут глаголю истинную правду. Ни одного из её шоу не видел, незачем и критиковать. — Более того, есть возможность подправить только внешние признаки увядания… Простите, вероятного грядущего увядания.

— Это обойдётся дешевле? — апелляция к самой важной вещи на свете, к деньгам, пробивает её броню.

— Несколько дешевле. Придётся комбинировать, чтобы кожа выглядела молодо, независимо от отказа внутренних органов.

— Насколько?

— Два… Быть может два с половиной миллиона. Но сразу скажу — мы за это не возьмёмся.

— Почему? Мистер Мерз, мой дорогой, я о вас слышала много хорошего… — она настолько искренне ставит бровки домиком, что готова растопить лёд моих сомнений. Попробую вообразить, будто она действительно узнала обо мне заранее, а не только что прочитала фамилию на двери приёмной. Приученная потрошить жертв под софитами и телекамерами, мисс Стивен улавливает перемену в моём настроении и делает молниеносный выпад. — Право же, мы можем договориться о гибком варианте. Как вы посмотрите…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Увы, никак. Ресурса вашей печени хватит лет на пять. Шейка правого бедра грозит переломиться в любую секунду. Вы прочитали до конца? Вероятность онкологических осложнений в течение двух лет — свыше восьмидесяти процентов. Поверьте, я забочусь не только о вашем здоровье, но и репутации нашей системы здравоохранения. Если вы выйдете из наших стен, сияя как майская роза, а через год-два умрёте от целого букета заболеваний, вряд ли нам удастся заполучить следующего клиента.

Брови совершают очередную метаморфозу. Очевидно, только они способны двигаться после бесчисленных пластических операций. Всё остальное — маска с толстым слоем косметической краски. Мисс наконец-таки изучает до конца распечатку предварительной диагностики. До этого первая строчка с упоминанием возраста, превышающего паспортный, полностью блокировала желание читать дальше. Руки, перевитые сосудами и покрытые морщинами, невзирая на тонны втёртого крема, начинают дрожать. Возможно, задрожат и губы, если удалить ботокс.

— Вы утверждаете… что я умираю?

— Я утверждаю, что вам жить ещё не менее пятидесяти лет, молодой и красивой. Для этого нужно всего лишь оплатить счёт.

Да, нужно заложить особняк в Калифорнии, продать часть акций. Есть другой вариант — сэкономить и воздержаться от госпитализации. На сбережённую сумму рекомендую заказать мраморный памятник, через пару лет он придётся очень кстати. Мне не сложно выписывать круглые суммы людям, если для них оплата ремонта чревата лишь мелкими неудобствами. Представляю на секунду, в кабинет прорвалась Делла Пьемонт и упрашивает вылечить дочь, после гибели мужа у женщины нет шансов накопить на сертификат. Клянусь, мне пришлось бы неловко. К счастью, такого сорта посетителей разворачивают далеко от моего порога.

— Но цена… Некоторым вы помогаете всего за два-три миллиона!

Да. Но не тем, у кого вилла в Санта-Монике, особняк на Лонг-Айленде и приличный пакет акций медийных компаний. Этого вслух сказать не могу и выкручиваюсь.

— Смотрим. У вас травматическая ампутация репродуктивных органов.

— Почему травматическая? Меня оперировали в лучшей клинике Нью-Йорка, когда обнаружили онкологию.

— Уверяю вас, дорогая мисс Стивен, в человеке нет ничего лишнего. Вместо лечения американские шаманы просто вырезали совершенно необходимую часть вашего тела. Не только ради беременности и родов, она играет важную роль в обмене веществ. Удалённые органы предстоит регенерировать. А бездумное их уничтожение мы квалифицируем как травму. Так, вижу повреждения молочных желёз с инородными телами, их удаляем, дилетантские имплантаты на челюстях тоже удаляем, зубы у вас вырастут свои, только придётся выровнять и отбелить.

— Ужасно… — она рассматривает детализацию счёта и убеждается, что удаление силикона из сисек и керамики изо рта обойдётся раз в сто дороже, чем их приобретение в своё время. — А причём тут травмы кожных покровов на лице?

О, это фирменная фишка. Публика её сорта непременно хоть раз делала подтяжки.

— Вместо восстановления кожи некий умник просто удалил её часть. Так ваше лицо будет выглядеть по завершении омоложения.

Сначала на экране моего компьютера появляется фасад клиентки поутру и без макияжа. Самка павиана в Московском зоопарке выглядит менее отталкивающе. По лицу посетительницы вижу — именно это она наблюдает по утрам. Демонстрирую ей омоложение до сорока, потом до тридцати. Кожа наливается соком, но глаза раскрываются широко-широко, рот тоже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если не убрать последствия шарлатанской косметологии, на вашем лице застынет испуганно-удивлённое выражение. Конечно, со временем веки растянутся, через полгода сможете моргнуть первый раз.

Преувеличиваю. Но эффект достигнут. Кую железо, не отходя от банкомата, и вывожу её следующее изображение.

— Травма залечена. Очень симпатичное лицо. Помните себя двадцатилетней?