Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин

двадцатых в Москве решили сворачивать внутреннюю либерализацию, была ужесточена и политика Коминтерна — произошел разрыв с европейскими «социал-соглашателями», что привело к расколу всего международного левого движения.

С точки зрения политической стратегии это означало, что сталинское правительство переключается с «всемирных» целей на внутренние. На уровне фразеологии ВКП(б) от идеи мировой революции не отрекалась, но фактически эта концепция снималась с повестки дня. Сталин найдет коминтерновским структурам иное, более узкое и практическое применение.

Постоянно менялась и ситуация в мире.

В результате ужасной войны одни государства разрушились, другие существенно преобразовались. Возникли и новые страны. Эти драматические процессы сопровождались всякого рода потрясениями.

Обескровленная Франция очень полевела. Британия переживала кризис, связанный с ирландским освободительным движением, теряла влияние в Азии и с трудом удерживала главное свое владение — Индию. Статус первой державы перешел к Соединенным Штатам, которые при активном, глобально мыслящем президенте Вудро Вильсоне стали претендовать на мировое лидерство. Германия была унижена и разорена непосильными репарациями. «Лоскутная» габсбургская империя распалась на несколько государств. В Италии военные тяготы и послевоенный хаос привели к власти фашистскую партию, которая представляла собой ультраправый ответ ультралевой угрозе. Япония, мало пострадавшая от войны и очень усилившаяся, готовилась распространить свое влияние на всю восточную Азию, прежде всего на Китай.

Искры революционной пропаганды, летевшие из Советской России в эту пороховую бочку, заставляли капиталистические правительства относиться к возмутителю спокойствия с крайней настороженностью. Интервенция и белое движение потерпели крах, но в начале двадцатых у врагов Москвы была надежда, что небывалое государство развалится само собой под грузом внутренних противоречий.

Вскоре после введения НЭПа стало ясно, что советская власть пришла надолго и что с ней придется как-то сосуществовать. Однако первые дипломатические попытки закончились неудачей.

Весной 1922 года в Генуе состоялась международная конференция по урегулированию европейских проблем и противоречий. На нее впервые прибыла советская делегация, но держалась она непримиримо: отказывалась выплачивать огромный российский долг (18,5 миллиардов золотых рублей), требовала репараций за интервенцию на сумму в 40 миллиардов, устраивала пропагандистские демарши вроде предложения «всеобщего разоружения», что в тогдашних условиях было чистейшей демагогией. Особенное раздражение держав вызвал тайный двухсторонний договор России с Германией, подписанный прямо во время трудных генуэзских дискуссий. Две страны-парии отказывались от взаимных экономических претензий и восстанавливали дипломатические отношения.

В общеполитическом смысле для Москвы вреда от этого соглашения было больше, чем пользы. Ни серьезных инвестиций, ни участия в концессиях от нищей Веймарской республики ждать не приходилось, а в следующем 1923 году коминтерновские революционные интриги сильно испортили наметившееся советско-германское сближение.

Главное же — западные лидеры не доверяли советскому вождю, никогда не скрывавшему своих планов «мирового пожара». Соединенные Штаты отказались участвовать в Генуэзской конференции, когда стало известно, что руководителем советской делегации будет Ленин. В конечном итоге больного предсовнаркома заменил наркоминдел Чичерин, но позиции американцев это уже не изменило.

В мае 1923 года произошел серьезный конфликт с Англией, спровоцированный, с одной стороны, вызывающим поведением Москвы, с другой — намеренно обостренный британским правительством, которое желало положить предел возросшей активности Коминтерна.

Предлогом стал арест английских рыболовецких траулеров в спорной морской зоне и репрессии против британских граждан, обвиненных в шпионаже. Министр иностранных дел лорд Керзон предъявил ультиматум, требования которого выходили далеко за пределы этих частных инцидентов. Лондон потребовал пресечения «антибританских интриг» в Иране, Афганистане и Индии, а кроме того — что являлось прямым вмешательством во внутренние дела СССР — прекращения гонений на православную церковь. В противном случае должен был произойти полный разрыв всех контактов, а по тону ноты («правительство Его Величества будет считать себя свободным от обязательств») можно было предположить, что вероятны и более грозные последствия.

Москва восприняла ультиматум как угрозу новой интервенции и отреагировала нервозно. По всей стране прокатилась волна воинственных митингов и манифестаций, газеты разразились задиристыми статьями и лозунгами («Лорду — в морду!»), однако требования Лондона были выполнены: корабли отпущены и рыболовство разрешено, компенсации репрессированным британцам выплачены, деятельность в Азии временно приторможена и даже патриарха Тихона выпустили из-под ареста.

Плакат кампании «Лорду в морду!»

Фактическая блокада советского государства, политическая и экономическая, продолжалась до тех пор, пока был жив Ленин.

Международное положение СССР улучшается

Но со сменой власти в Москве — сразу же после смерти Ленина и политического ослабления другого «революционного романтика», Троцкого — ситуация начала выправляться.

Уже в феврале 1924 года произошел прорыв — Британия установила дипломатические отношения с Советским Союзом. Этот шаг стал возможен еще и потому, что в стране, являвшейся главным оппонентом Москвы, на выборах впервые победили социал-демократы — левоцентристская Лейбористская партия, опиравшаяся на поддержку профсоюзов и рабочего класса.

В том же месяце восстановились и отношения с Италией, несмотря на то, что у власти там находилась враждебная коммунистам фашистская партия. В сближении были заинтересованы обе стороны. Советскому Союзу нужно было избавиться от международной изоляции, Муссолини — продемонстрировать Европе независимость своего политического курса. Тон советской прессы по отношению к недавно еще ненавистному режиму «чернорубашечников» сразу изменился. «Они [итальянские фашисты] создали сильную боевую партию, — почтительно писал журнал „Огонек“, — …проявили решительность, быстроту и умение маневрировать».

Летом 1924 года на выборах во Франции победил «Левый картель», социалистическая коалиция — и еще одна ведущая держава признала СССР. Этому примеру последовали скандинавские страны, Австрия, Греция.

Временно уменьшилась напряженность и на восточных рубежах. В мае 1924 года советским дипломатам удалось договориться с Китаем по важному вопросу контроля над Китайско-Восточной железной дорогой, главной коммуникационной системой всего северо-востока страны. Согласно достигнутому компромиссу, управление самой дорогой передавалось советской стороне, но гражданская власть в зоне КВЖД переходила к Китаю.

Это укрепило позиции Москвы в отношениях с Японией, которая по-прежнему удерживала северную, российскую часть Сахалина. В январе 1925 года в Пекине был подписан договор, по которому японцы возвращали половину острова и получали — на выгодных условиях — нефтяную и угольную концессию.

В 1924–1925 гг. был заключен еще ряд крупных концессионных контрактов, так необходимых советской экономике, однако усилия Наркоминдела по нормализации международного положения СССР всё больше входили в противоречие с деятельностью Коминтерна, который по-прежнему активно участвовал в антиправительственных движениях разных стран.

В октябре 1924 года в Англии был опубликован тайный меморандум Зиновьева, призывавший местных коммунистов готовить гражданскую войну. Впоследствии было доказано, что это фальшивка, изготовленная при участии знаменитого Сиднея Рейли, бывшего британского разведчика и заклятого врага большевиков, но репутация «вождя Коминтерна» Зиновьева была настолько одиозной, что все поверили, и лейбористы проиграли выборы, а