Надломленные. Хроники пикирующей Цивилизации - Кирилл Ляпунов

что только пришло в голову, думать не только о себе, но и об окружающих и так далее. Это очень непопулярно, знаете ли. Мы внутри культа эгоизма, облаченного в тогу гуманизма, в которой он выступает в мировом сенате и имеет успех. Никто и не подозревает, что он конь Калигулы, в глазах общественности он – Цицерон. Это ошибка. Она станет роковой. И, как мне кажется, уже довольно скоро.

– Вот, батюшка, мы и добрались до сути.

– Не понял?

– Мы опять вернулись к тому, с чего начинали наши встречи. Вы опять говорите об эсхатологических вещах. Из чего я делаю вывод, что никакого прогресса нет. Хотя я уже готов был вас отпустить.

– Вы думаете, Аркадий, что я не здоров? – сказал монах с улыбкой.

– Нет-нет. Я понимаю, что вы не можете совсем не думать об этом в силу вашей профессии.

– Служения.

– Не важно. В данном случае. Важно, что вы перегибаете. А моя задача вас приземлить. Иначе вы уйдете в дебри, из которых уже не выберетесь. И тогда придется работать уже не мне, а коллегам, имеющим статус врача.

– Не думаю, что все так серьезно. Я вполне адекватен.

– А я, как специалист, так не считаю. И пока вы доверяете моему мнению, а если вы здесь, значит, доверяете, нам необходимо скорректировать ваше отношение к тем проблемам, которые вы описываете.

– Но они же не относятся к психологии. Это вопросы моей веры.

– Я ни в коем случае на нее не покушаюсь. Я лишь, как сторонний наблюдатель, обращаю внимание на то, что вы обостряете проблему. Не все так плохо, как вам кажется. Земля крутится. Люди живут. Да, они стали более раскованными, чем пару сотен лет назад, но до полного скотства не дошли.

– Думаете? Вы когда-нибудь видели японские развлекательные передачи? Или, может быть, мультфильмы на телеканале «2×2»?

– Но это не более чем эпатаж для подростков. Потом они вырастают и все встает по местам.

– Если тигра или акулу кормить человеческой плотью, потом они уже не в состоянии изменить рацион.

– И все-таки вы драматизируете, батюшка. Все не так плохо, как вам видится. Только поймите правильно, я ни в коем случае не покушаюсь на ваши верования, но градус напряженного отношения, с которым вы к ним относитесь, я обязан понизить.

– Ну что же. Наверное, я соглашусь, за послушание, как говорят в моем мире. Кроме того, мне самому хотелось бы проще смотреть на происходящее в мире.

– Принятие проблемы – уже половина ее решения, как говорят в моем мире. Предлагаю не затягивать.

– Что мы будем делать?

– Я подумаю, как лучше организовать терапию, так как проблема деликатная. Но, думается, ничего сверхъестественного. Для начала давайте поделаем с вами тесты. Они сильно облегчат нам последующую жизнь.

– Мы же вроде уже занимались этим?

– Да. Но тесты, как и анализы крови, проводятся для выявления определенных составляющих. В прошлый раз я искал несколько иное. Боюсь, те исследования не совсем корректны для решения текущей проблемы. Так что не отлынивайте, батюшка. И давайте уже начнем.

Монах кивнул. Последующие сорок пять минут были посвящены изучению тех граней личности архимандрита, раскрытие коих, по мнению психолога, могло бы помочь снизить тревожное отношение святого отца к проблеме Апокалипсиса. Интересная задачка помогла Аркадию отвлечься от утренних переживаний.

Дом, милый дом

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Иногда значительно быстрее, чем нам хотелось бы. Завершился и сеанс с отцом Серафимом. Для Аркадия визиты священника всегда были отдушиной, несмотря на странность или, может быть, даже ветхость обсуждаемых тем. Беседы эти всегда вселяли в душу психолога умиротворение. Хотя Кузнецов и не всегда до конца понимал, что именно пытается рассказывать монах. Тем не менее в его архаичных речах была некая логика, позволяющая объяснить сущность многих явлений, происходящих в мире. Хотя с точки зрения науки все это было полнейшей чушью. Аркадий смущался данным обстоятельством, но прекращать общение не хотел. Его останавливала мысль, что зачастую парадокс может оказаться чем-то более достоверным, чем самая стройная система, подкрепленная теорией и доказательствами.

В конце концов, наука, несмотря на значительный прогресс, все еще находится в младенческом состоянии и до сих пор не может объяснить очень многого, даже того, что веками находится у нее перед глазами.

И по большей части, как думалось психологу, она объясняет частности, в то время как «теории» отца Серафима позволяли смотреть на то, что происходит с человечеством в общем, как бы сверху, связывая вещи, на первый взгляд абсолютно не имеющие отношения друг к друга. При этом, несмотря на открыто теософский характер, вся эта система вертелась вокруг человека – странного, зачастую больного, неспособного справиться со своими страхами и комплексами, но до сих пор остающегося, по мнению монаха, центром творения, ради которого и был создан мир. И, как выяснил в процессе общения Аркадий, позволяющего Вселенной держаться до тех пор, пока в ней будет оставаться хотя бы маленькая горстка людей, пытающихся сохранять в себе образ Создателя. По крайней мере, к такому выводу священника привели длительные размышления на его любимую апокалиптическую тему. В наступлении конца времен батюшка не сомневался. Однако грядущее его отнюдь не пугало. По мнению монаха, оно будет всего лишь точкой в очередной главе жизни Человечества, а новая глава должна принести вожделенную гармонию и соединить, наконец, создание и Творца окончательно. Что будет происходить после того, как наступит этот утопический момент, отец Серафим, конечно же, не знал. Но его вера в то, что новый этап будет гораздо лучше переживаемого в настоящий момент, была крепче гранита. Эта уверенность передавалась и Кузнецову, изрядно далекому от богословских доктрин. Кроме того, святой отец, несколько нарочито жалующийся на свои психологические проблемы, был самым спокойным человеком в мире и охотно делился своим спокойствием. А в последнее время Аркадию именного такого дара и не хватало. И ему было всегда жаль, что их встречи быстро заканчиваются.

Кузнецов еще какое-то время посидел в кабинете в ожидании, пока испарятся остатки предательской рюмки коньяка, оказавшейся на удивление ароматной, что, к слову, удивило психолога, так как обычно процесс метаболизма шел значительно быстрее. Случившаяся задержка не понравилась Аркадию, заставив его дать себе обещание обязательно посетить гастроэнтеролога. Поэтому поехать сразу он не рискнул, устроив себе ускоренное протрезвление, практически как в студенческие времена: чай, умывание холодной водой и перекус крекерами. Удовлетворившись результатом, Аркадий поехал выполнять свою скорбную миссию.

Потраченное на вытрезвление время было безнадежно упущено.