Брем - Николай Непомнящий

Встреча с губернатором и его семьей прошла очень тепло. На встречу прибыли 50 казаков. Городок из юрт приобрел облик одновременно и полувосточного поселения. Поскольку Полторацкого ждали, дальнейшие события выстраивались весьма успешно, и красочно одетые всадники дополняли волшебные пейзажи. Правда, менее дружественно вела себя погода. Сильная гроза никак не хотела кончаться. Постоянно в небе висели все новые и новые темные тучи. До дня отъезда ничего практически не изменилось. Ледяной дождь намочил и без того плохие дороги.

«При настоящем презрении к смерти мы ехали то в гору, то под гору, по самому краю пропасти, пересекая потоки и болота, в которых наши лошади увязали по брюхо. Помимо наших сопровождающих и их служащих, их вьючных животных, которые несли багаж, части юрт и кухни, нас сопровождало по крайней мере 20 авторитетных лиц из числа сановных киргизов, и почти все из них имели при себе слуг. В свите генерала и его семьи состояли переводчики и писцы, которых губернатор провинции обязан был иметь всегда при себе, а также повар и дворецкий и около 20 казаков и несколько приглашенных гостей — где-то от десяти до пятнадцати».

Там, где это было возможно, лошади бежали рысью, но в основном ехали шагом. Через каждые 50 километров устраивали привал. Как только ставились юрты, команда возводила палатки. К ночи красочный городок уже стоял, но сам ночной сон нередко прерывался сильным дождем: он капал с потолка и лил через дверной проем, сопровождаемый сильным ледяным ветром. Не редкостью утром был слой снега в несколько сантиметров высотой. Это был один из самых влажных высокогорных районов, и зима здесь долго вела битву за первенство с весной. Пока участники поездки тряслись от холода в одеялах и мехах, казаки спокойно коротали ночи в палатках, иногда даже полностью на открытом воздухе. Животные вообще, казалось, не испытывали холода: они равнодушно паслись на заснеженных склонах…

Чем ближе подъезжали к высокогорному озеру Мараколь, тем гуще становились леса, в которые, как писал Брем, еще не ступала нога человека.

«Безуспешно пытаться проникнуть внутрь такого леса. На склонах гор мешают заросли, в низинах — болота и распадки. Всюду огромные массы щебня, чередуясь или вернее соревнуясь в размерах с комьями земли, где лишайники опутывают все вокруг, а мхи затыкают любые отверстия между камнями и даже между скалами. В глубине этой заброшенной земли каждое дерево или куст стоят на небольшом островке, которые они себе создают сами, и везде течет вода, покрывая грязным одеялом все вокруг. Могучие деревья лежат поваленные необузданными ураганами, бушующими постоянно. Некоторые из деревьев давно сгнили, другие нашли в себе силы приподняться и выпустили молодые побеги, которые сами уже дали корни рядом с поваленными гигантами. Все вокруг в дикости и первозданном виде…»

Окаймленное высокими горами озеро оказалось великолепным образчиком альпийского водоема. Тихо и величаво оно демонстрировало зрителям все новые и новые красоты. Только летом пастухи расставляют здесь свои палатки на несколько недель. Лишь изредка рыбаки забрасывают сети. Первозданная природа сохранилась вокруг, и особенно это касалось птичьего мира.

В мгновение ока казаки своими примитивными орудиями лова поймали столько рыбы, что большая компания была не в состоянии всю ее съесть.

Еще более трудным, чем восхождение, оказался спуск. Опасными были прежде всего горные потоки. Небо все еще держало свои хляби разверзнутыми, и красивые горы являлись холодными декорациями. Было удивительно, что неподкованные лошади спотыкаются на скользкой поверхности не чаще, чем подкованные.

Облака и туман сделали почти невидимой величественную вершину Белухи (4506 м) с ее сверкающими ледниками. После головокружительного спуска подножие горы было наконец достигнуто.

Ясным солнечным днем долина вокруг села Алтайское казалась истинным природным парком. Путешественникам готовили тут теплый прием. Казаки играли на балалайках и лихо плясали. Но вот все благодарственные речи, в которых Брем оттачивал свой риторический талант, тосты и пожелания окончились. Утром солнце, как бы прощаясь, осветило сразу весь пейзаж вокруг. Постепенно леса исчезли, уступив место лугам, снежные годы отступили и в конце концов полностью исчезли из поля зрения.

Узкая долина раздвинулась, освобождая место равнине, на которой обнаружилось несколько красивых и ухоженных деревень.

Алтайская деревня Медведка считалась уже около десяти лет поселением старообрядцев. Здесь обитали верующие, не принявшие реформу патриарха Никона и продолжившие отправлять старые обряды. Подвергшись преследованиям, многие бежали в Польшу. Поскольку их убежища там вновь оказались в районах, перешедших к Российской империи, они снова подверглись гонениям. Но бескрайние просторы Сибири требовали освоения, и для колонизации нужны были смелые люди и особенно трудолюбивые крестьяне. И Екатерина Великая издала манифест, который позволял всем вероотступникам и сектантам вернуться и поселиться в Сибири и других отдаленных регионах, получив привилегии. Так началось массовое переселение старообрядцев в Сибирь. Здесь они жили в строгом соответствии со своими религиозными законами и обычаями, которые передавались из поколения в поколение. Староверы одевались в нетрадиционное платье. Мужчины носили шелковые шаровары, их окладистые бороды отращивались до пояса. Дома содержались в чистоте и порядке. Гостеприимство, также по отношению к инаковерующим, имело первостепенное значение. Всюду царило строгое воздержание: употребление алкоголя здесь запрещалось.

Особо было запланировано для гостей посещение шахты в Зыряновске, где добывалась руда нетрадиционным способом. «Все приспособления вели родословную из старых времен, ни одна паровая машина не была задействована, многие насосы по-прежнему приводились в движение человеком, подъемники движимы лошадьми. Порох до сих не вытеснен другими взрывчатыми веществами», — отмечал Брем в дневнике после визита. Около 600 рабочих трудились здесь в ужасных условиях под землей. В основном это были нищие казахи, которые искали на зимние месяцы работу в качестве сезонных рабочих за мизерную плату.

В этом же месте побывали за много лет до Брема немецкие исследователи Александр фон Гумбольдт и Генрих Котта.

Путь к Иртышу пролегал через плодородные земли. Через пять часов езды стали видны горы левобережья. На Верхней пристани, где руда из шахт отправлялась на плавильные заводы, начался водный этап передвижения экспедиции. Иртыш здесь был намного уже, чем до впадения в озеро Зайсан. Он зажат между вертикальными скальными стенками, перемежаемыми лугами. Эта частая смена гор и долин делала путешествие особенно интересным.