Бог-Император Дюны - Фрэнк Херберт

Ее напарница ответила:

— Грехи нашего мироздания растревожат кого угодно.

Лито услышал их и безмолвно заплакал.

~ ~ ~

Когда я взялся вести человечество по моей Золотой Тропе, я пообещал ему урок, который оно запомнит до мозга костей. Мне понятна та глубинная структура, которую люди отрицают на словах, даже если их действия и являются при этом ее подтверждением. Они утверждают, будто стремятся к безопасности и спокойствию, к тому состоянию, которое они называют миром. Но даже произнося это, они сеют семена беспорядка и насилия. Если они обретают свою спокойную безопасность, им становится внутри нее до корчей не по себе. До чего ж они находят ее скучной. Поглядите на них сейчас. Поглядите, что они делают, пока я записываю эти слова. Ха! Я даю им необъятную эпоху насильственного спокойствия, которое все длится и длится, несмотря на все их попытки сбежать от него в хаос. Поверьте мне, память о Мире Лито пребудет с ними навсегда. После меня, они будут искать свою тихую безопасность лишь с величайшей осторожностью и с основательной подготовкой.

Почти против его воли, Айдахо везли на заре в «безопасное место» на имперском топтере, а рядом с ним сидела Сиона. Топтер летел на восток, навстречу золотой арке солнечного сияния, встававшего над нарезанным на прямоугольные зеленые плантации пространством.

Топтер был большим, достаточно вместительным, чтобы нести небольшой отряд Рыбословш, вместе с двумя их гостями. Пилота капитаншу отряда, кряжистую женщину с таким лицом, что Айдахо бы ни за что не поверил, будто оно вообще способно на улыбку, звали Инмейер. Она сидела на месте пилота прямо перед Айдахо, две мускулистых Рыбословши по обе стороны от нее. Еще пять стражей сидели позади Айдахо и Сионы.

— Бог велел мне увезти тебя из города, — сказала ему Инмейер, когда подошла к его командному посту под центральной площадью. — Это ради твоей собственной безопасности. Мы вернемся завтра утром на Сиайнок.

Айдахо, измученный тревожной ночью, ощутил тщетность оспаривать приказ «самого Бога». Инмейер, казалось, вполне по силам сграбастать его под одну из своих толстых подмышек и так уволочь. Она увела его с командного поста в ледяную ночь, укрытую шатром звезд, похожих на острые кромки разбитых бриллиантов. Только когда они подошли к топтеру, Айдахо узнал ожидавшую там Сиону. Он задумался тогда о цели их отлучки.

На протяжении ночи Айдахо постепенно понял, что не все беспорядки в Онне были затеяны организованными мятежниками. Когда он стал наводить справки о Сионе, Монео сообщил ему, что его дочь «надежно устранена с дороги», добавив в конце своего послания: «я препоручаю ее твоей заботе».

Сиона не отвечала на вопросы Айдахо. Даже теперь она сидела рядом с ним в напряженном молчании. Она напоминала ему самого себя в те первые горькие дни, когда он поклялся отомстить Харконненам. Он подивился ее ожесточенности. Что ею движет?

Сам не зная почему, но Айдахо обнаружил, что сравнивает Сиону с Хви Нори. Ему нелегко было встретиться с Хви, но он сумел сделать это, несмотря на докучливые требования Рыбословш, уделить еще внимания своим обязанностям.

Нежная, вот определение для Хви. В каждом ее движению была видна неизменная нежность, обладающая своей особой огромной силой. Он находил ее необыкновенно привлекательной.

«Я должен побольше с ней видеться».

Сейчас, однако, он должен примириться с угрюмым молчанием Сионы, сидящей рядом с ним. Что ж…, на молчание можно ответить молчанием.

Айдахо поглядел вниз на проплывающий под ними пейзаж. Тут и там ему были видны сгрудившиеся огоньки деревень, гаснувшие одни за другим при приближении солнечного света.

Сарьер остался далеко позади, и вся страна выглядела так, как будто она никогда не была выжженной солнцем пустыней.

«Есть вещи, не особо меняющиеся», — подумал Айдахо. «Просто переносимые с одного места на другое».

Пейзаж напомнил ему пышные сады Келадана, заставил его задуматься, что же стало с зеленой планетой, где так много поколений Атридесов жили до того, как переехали на Дюну. Он различал, узкие рыночные дороги с их размеренным движением повозок, влекомых шестиногими животными — фошади, как он догадался. Монео рассказывал ему, что фошади, выведенные специально под требования такого ландшафта, стали главными рабочими животными не только здесь, но и по всей Империи.

— Пешим населением легче управлять.

Слова Монео прозвенели в памяти Айдахо, когда он глядел вниз. Впереди показались пастбища, мягко закругляющиеся зеленые холмы, поделенные черными каменными оградами на неправильные участки. Айдахо разглядел овец и несколько видов крупного рогатого скота. Топтер пролетел над узкой ложбиной, до сих пор погруженной в сумрак и лишь с намеком на воду, текущую в самой ее глубине. Единственный огонек и голубой плюмажик дыма, поднимавшийся над ложбиной, говорил о том, что она заселена людьми.

Сиона внезапно встрепенулась и похлопала пилота по плечу, указав направо и вперед.

— Разве там не Гойгоа? — спросила Сиона.

— Да, — Инмейер ответила, не обернувшись, голосом сдавленным и окрашенным каким-то неопределимым для Айдахо настроением.

— Разве это не безопасное место? — спросила Сиона.

— Да, безопасное.

Сиона поглядела на Айдахо.

— Прикажи ей доставить нас в Гойгоа.

Сам не зная, почему он повинуется, Айдахо сказал:

— Доставьте нас в это место.

Тогда Инмейер обернулась, ее лицо — которое Айдахо всю ночь считал сработанным из бесчувственного чурбана — ясно свидетельствовало о каком-то глубоком чувстве. Углы ее рта угрюмо опустились, и уголок правого глаза нервно подергивался.

— Не Гойгоа, командующий, — сказала Инмейер. — Есть лучшие…

— Разве Бог-Император велел тебе доставить нас в какое-то определенное место? — осведомилась Сиона.

При этом вмешательстве глаза Инмейер полыхнули гневом, но она не поглядела на Сиону.

— Нет, но он…

— Тогда доставь нас в это Гойгоа, — сказал Айдахо.

Инмейер резко отвернулась, опять перенося все внимание на панель управления топтером. Айдахо швырнуло на Сиону, когда топтер сделал резкий вираж и полетел к круглому кармашку, гнездившемуся в зеленых холмах.

Айдахо поглядел через плечо Инмейер, чтобы увидеть место их назначения. В самом центре лощинки располагалась деревушка, построенная из таких же точно черных камней, как окружающие ограды. Айдахо увидел сады на некоторых из склонов над деревушкой, идущие террасами вверх к небольшой седловинке, где уже видны были ястребы, планировавшие в первых восходящих воздушных потоках дня.

Поглядев на Сиону Айдахо спросил:

— Что это такое, Гойгоа?

— Увидишь.

Инмейер низко спланировала на топтере и мягко приземлила его на плоский удлиненный лужок на краю деревушки. Одна из Рыбословш открыла дверь, выходящую в сторону деревни. В нос Айдахо мгновенно ударила пьянящая смесь запахов — толченая трава, помет животных, едкий дым кухонных очагов. Он выбрался из топтера и поглядел на деревенскую улицу, где из домов стали появляться люди, чтобы поглядеть на посетителей. Айдахо увидел пожилую женщину в длинном зеленом платье, как она наклонилась и прошептала что-то ребенку, который мгновенно повернулся и что было сил помчался по улице.

— Тебе нравится это место? — спросила Сиона. Она выпрыгнула из топтера и встала рядом с ним.

— На вид оно приятно.

Сиона поглядела на Инмейер, когда капитанша и другие Рыбословши присоединились к ним, спустившись на траву.

— Когда мы вернемся в Онн?

— Ты не вернешься, — ответила Инмейер. — Мне отдано приказание доставить тебя в Твердыню. Назад вернется командующий.

— Понимаю, — кивнула Сиона. — Когда мы отсюда улетим?

— Завтра на заре. Я сейчас разузнаю у деревенского старосты насчет размещения, — Инмейер зашагала в деревню.

— Гойгоа, — сказал Айдахо. — Какое странное название. Интересно, как называлось это место во времена Дюны?

— Я, кстати, знаю, — сказала Сиона. — На старых картах оно называется Шулох, что означает «место, населенное призраками». Устная История рассказывает, что здесь совершались великие преступления, и за это все его жители были уничтожены.

— Джакуруту, — прошептал Айдахо, припоминая старые легенды о Похитителях Воды. Он глянул вокруг, ища приметы прежней Дюны и горных хребтов, но ничего подобного не было. Вон Инмейер возвращается, а с ней два старика с безмятежными лицами. На стариках — выцветшие голубые штаны и потрепанные рубашки. Ноги их босы.

— Ты знал это место? — спросила Сиона.

— Само название является легендой.

— Кое-кто говорит, что здесь водятся привидения, — сказала она, — но я в это не верю.