Сердце пацана (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie"

— Отлить, — усмехнулся, — хочешь посмотреть? — приподнял брови.

Покачав головой, уселась обратно,  в неловкости заерзав.

— Перебирайся назад. Тебе нужно поспать.

Пока Белов ходил по своим делам, я, как он и сказал, перебралась на заднее сиденье. На улице стоял лютый холод, печка уже давно не работала, отчего холод начал пробираться в машину. Сняв пальто, как та гусеница в кокон, обмоталась им в тщетной надежде согреться, и когда разместилась прикрыла глаза. Герман вернулся вскоре, громко хлопнув дверью, но не с целью оповестить о своем прибытии, а потому что по-другому старенький бумер не захлопывался. Белов некоторое время копошился, после откинул сиденье назад и затих. Спустя некоторое время он и вовсе засопел, а за ним и я.

Проснулась от непонятного стука. Нахмурившись, приподнялась, осмотрелась.

Клац! Клац! Клац!

Приподнявшись выше, кинула взгляд на Германа. Он дрожал, а зубы клацали от холода, хоть он вроде и спал. Робко протянула руку к его плечу и коснулась. В тот же миг его глаза распахнулись, а сам он издал:

— Бу!

От неожиданности дернулась, нахохлилась как та индюшка и ударила в плечо этого хулигана.

— Ты чего не спишь?

— Ты замерз? — наивно поинтересовалась.

Конечно замерз, Бобрич! А-то не видно! Вон, какие губы синющие…

— Нормально, — отмахнулся и причмокнул губами.

Так он мне и сказал! Будет же молчать, пока не окоченеет в усмерть! Герой!

Продолжая его буравить взглядом, я так и не убрала своей руки с его плеча. Мне хотелось предложить ему лечь со мной, но язык не поворачивался. Не то онемел от холода, не то от неуверенности.

— Говори, — прервал удручающую тишину Герман, а уголки его губ шаловливо изогнулись.

Вздохнув прикусила губу, и только когда он открыл глаза и пытливо изогнул бровь, я выпалила:

— Ложись со мной!

— Вот, так бы сразу, — не стал ломаться, ловко для его комплекции перебрался ко мне на сиденье и лег, кое-как вытянув ноги, позади сидящей и ошеломленной меня.

Что вот так сразу? Как будто только и ждал…

Подергав плечами, он недовольно поднялся, стянул свою куртку, скрутил в подобие подушки и положил пол голову.

— Иди сюда, — дернул меня на себя, так что я упала ему на грудь.

Укрыл нас моим пальто и под ним обнял, тесно притянув к себе. Между нами бы пылинка не проскочила.

— Так-то лучше, — как довольный котяра мурлыкнул и чмокнул меня в лоб. — Спи, мышка…

Несмотря на холод, и то что мы едва помещались, мы все равно уснули. Герман раньше, а я под его тихое размеренное дыхание.

Герман

И опять хрупкое податливое тело прижималось ко мне. Волосы, что обычно дико раздражали и лезли в лицо, ощущались шелком на коже. Ее шея находилась около моих губ, дразня, соблазняя. Поддавшись неконтролируемому желанию, едва ли касаясь губами провел вдоль шеи до самого подбородка.

Мышка дернулась, сжала плечики, словно скрываясь от столь неожиданной ласки, и улыбнулась. Она по-прежнему спала, а я не мог.

Солнце беспощадно слепило в глаза, но не это не давало мне покоя. Мое терпение снова испытывали девичьи бедра, что интригующе ерзали. Внизу живота завязался узел.

Черт! Это чистое искушение!

Не зная мышь, я бы грешным делом подумал, что она коварная соблазнительница. Мне казалось, что я проходил круги ада. Сколько еще осталось, прежде чем я окончательно слечу с катушек? Прежде чем, как зверь нападу на мышь и утолю свой чертов голод? Едва ли ей это понравится. Кажется мне, что ее подружки потом разорвут меня в клочья, затем закопают и станцуют джигу-джигу на моей могиле.

Нет. И это меня не пугало.

Страшно было увидеть разочарование в бездонных глазах.

Сладкий стон сорвался с ее губ, который я, откровенно говоря, предпочел бы словить своими губами. Однако вчера я позволил себе и без того многое. Но не жалел. Теперь я знал наверняка какие на вкус ее губы. Сладкие как мед, сносящие напрочь тормоза. А она даже ничего не сделала. Мышка пошевелилась, возвращая меня с небес на землю. Сжав челюсть, глотнул воздух.

Спокойствие! Только спокойствие!

— Уже утро? — привстала она, поправила волосы и смущенно повела плечиком.

Мигом поднявшись, накинул на эти самые угловатые плечики куртку, надел свою и перелез через сидение.

— Да, — ответил ей, — ты можешь еще немного вздремнуть. Нам еще кое-куда нужно заехать.

— Не хочу, — сморщила носик.

— Тогда прыгай, — кивнул головой на сиденье рядом с собой.

Кряхтя, она перелезла, а я тем временем наслаждался незаменимым видом. Чертов мазохист! Сглотнув, поттер шею и отвернулся. С горем пополам усевшись, Дуня укуталась в куртку, а я завел машину и тронулся.

Семь утра не самое время для визитов в гости, но это для нормальных людей, а для меня самое то. К этому времени Ржавый должен был намутить ключи от хаты. Помнится, за ним тянулся должок, вот пусть и отдает… Вчера клятвенно обещал сделать все по высшему разряду, вот сегодня и проверим.

Не прошло и получаса, как мы остановились напротив дома Ржавого. Оперативно скинул смс, оповещая о своем прибытии и вышел из машины. Пацан чуть меньше моего выбежал моментально, оглядываясь воровато по сторонам, а не засек ли его кто. Его-то можно понять. Папаня, прокурор города, на коротком поводке держал. Да только толку от этого мало было. Питал его наследник неземную слабость к азартным играм. Не раз у нас проигрывался чуть не до труханов, и те в горячке порывался снять.

До этого все отдавал, а нынче с появлением еще одной слабости, что переросла в нехилую зависимость, вынужден был отчитываться за каждую копейку перед прокурором. Хотя как по мне, раньше воспитывать нужно было.

— Герыч, здорово! — излишне эмоционально пожал руку и еще раз оглянулся.

— И тебе не хворать, — усмехнулся.

— Времени в обрез, — прошептал, достал из кармана ключи и протянул мне.

— Артиллерийская 16, восьмой этаж, квартира 67.

— Смотри, Ржавый, чтоб все путем было, — пригрозил, хоть и знал что не подведет этот малой.

— Конечно-конечно, — еще раз суетливо оглянулся. — Ладно, я побежал. Сейчас хватятся.

И правда. В следующую секунду послышался вой собак, а парня стали искать. Надо же, как все серьезно… Ржавого, как ветром сдуло. Только был тут, а уже стремглав ускакал. Ладно, хрен с ним. Главное, что ключи у меня.

Когда мы остановились у дома, Бобрич изумленно стала озираться по сторонам. Даже глаза протерла, не веря. Да уж! Это тебе не халупа Червя. Здесь домишко поэлитней будет. Высотка, правда без охраны. Не то чтобы я жаловался.

— Не кажется, мышь, — ухмыльнулся и открыл дверь.

Она только что-то пробурчала невразумительное, а затем засеменила следом за мной. И подъезд здесь был чистенький, не было местных алкашей и даже лифт работал.

— Белов, а где мы?

Ох, уж это женское любопытство. Не скажу же ей, что за долг отжал! Как самый настоящий бандюган. Она, поди, сбежит сверкая пятками.

Поэтому, пораскинув мозгами, скупо выдал:

— Друг дал хату погонять.

— Также как и машину?

В ее голосе слышалось отчетливое сомнение. Захотелось покаяться, отпустить душу, так сказать, рассказать обо всем, что было… что есть.

Нет. Не буду. Не нужно ей этого.

— Ну, бабы же меняются шмотками, — выйдя из лифта, невозмутимо бросил, — ну, а у мужиков аппетит похлеще будет. Не боись, мышь, — ущипнул за бок и притянул к себе, — все путем.

Она лишь покачала головой, обреченно вздохнула и изрекла:

— Вот, он, оказывается, какой край света.

Из меня вырвался смешок. Надо же, запомнила.

Открыв дверь, мы попали в светлую прихожую с длинным зеркальным шкафом. Квартира явно необжитая. Похоже, прокурорский сынок здесь нечасто бывал.

Раздевшись, мы прошли в комнату и попали в просторную кухню-студию в салатово-белых тонах. Прокурор наверное на премиях заработал на квартирку-то! Дунька, как заведенная, вертела головой, даже не пытаясь скрыть интереса, а я смотрел на нее. Кажется, ей понравилось. По крайне мере она не заявила, что я привел ее в притон. И только когда она повернула голову и одарила меня ласковой улыбкой, я выдохнул, сам не осознавая, что до этого ждал ее реакции. Наверное, я бы и дальше стоял как дебил и пялился на нее, если бы её живот не заурчал. Кажется, кто-то был голоден.