Жанна дАрк из рода Валуа - Марина Алиева

– Выходит, наш век милосерднее, – засмеялся герцог. – Вот вам и символ общественного устройства.

Он сделал первый ход и, обращаясь к хозяйке дома, пояснил:

– Что такое туз? Это деньги! Но туз бьет всех, даже короля, и получается – у кого деньги, у того и власть.

– Где же, в таком случае, Бог? – спросила мадам Иоланда, выкладывая свою карту.

– А Бог – это «джокер», – игриво повел бровями, молчавший до сих пор де Вертю.

Щедрым жестом он выкинул на стол семерку «мечей», которую тут же забрала мадам Бонна.

– Нет, «джокер» – это слепой случай! – заявила она. – Но случай удачный, поэтому тот, кому он достается, всегда в выигрыше.

– Боюсь, что разочарую вас, дорогая Бонна.

Мадам Иоланда задумчиво провела пальцем по губам, выбирая карту, и, остановившись на восьмерке жезлов, выложила ее на стол.

– Удачный, или неудачный, но случай никогда не бывает слепым. При благоприятном исходе – это всего лишь правильно использованная возможность. При неблагоприятном – возможность неиспользованная, или недооцененная. Человек свои «случаи», как правило, создает сам, даже не ведая, порой, что творит. Но, обладая достаточно смелым умом, любую случайность всегда можно направить в нужное русло. Если, конечно, не запустить.

– Ах, для меня это слишком сложно!

Мадам Бонна сделала неправильный ход и, осознав, что проиграла, капризно надула губки.

– Вот, видите! Стоит за столом начаться слишком умным разговорам, как в моей голове не остается ни капли разума. Давайте, наконец, поговорим о чем-то более легкомысленном.

Герцог де Бурбон добродушно хмыкнул.

– Надо было привезти с собой жену…

Но мадам Бонна тут же испуганно замахала руками – на последнем приеме в Лувре старая герцогиня совершенно замучила ее рассказами о своих болезнях.

– А как здоровье её величества? – спросила мадам Иоланда при новой раздаче.

– Королева в тоске, – лаконично заметила хозяйка дома.

– Она по-прежнему живет на улице Барбетт?

– Естественно! Наверное, только там её величество может чувствовать себя достаточно счастливой…

При этих словах все невольно взглянули на графа де Вертю. А тот, прекрасно понимая, какие воспоминания навеяло это, не слишком удачное замечание мадам Бонны, сердито поджал губы и покраснел.

Тень Луи Орлеанского облаком повисла над карточным столом и мадам Иоланда поспешила её рассеять.

– Я намерена в ближайшие дни нанести королеве визит.

– Не лучшее развлечение, – усмехнулась графиня.

– Я и не еду развлекаться. Мы с герцогом едем решить вопрос о браке моей дочери и принца Шарля.

Де Вертю потянулся через стол к выигранным картам.

– Много времени у вас это не займет, мадам. Кузен Шарль мало кому нужен при дворе и, менее всего, матери. Вот увидите, она вас ещё и благодарить начнет.

– Наша королева? – притворно удивилась мадам Бонна. – Умоляю вас, герцогиня, если такое произойдёт, обязательно расскажите – я безумно люблю истории о чудесах.

Все посмеялись, и некоторое время игра проходила в молчании.

– Ура! Наконец-то я выиграла! – радостно воскликнула хозяйка дома после того, как мадам Иоланда сделала несколько неудачных ходов.

– Не ожидал от вас, герцогиня, – проворчал де Бурбон.

Он сердито собрал карты, и, пока раскладывал их перед игроками, довольная мадам Бонна решила возобновить разговор о сватовстве.

– Насколько я знаю, ваш супруг уже вернулся из Италии, – обратилась она к герцогине, – значит, кроме нашего дорогого Бурбона вам нужен кто-то ещё для полного представительства?

– Да, – мадам Иоланда сделала огорченное лицо. – И я в полной растерянности – при дворе столько перемен, что мне, женщине от двора далекой, трудно разобраться, чья кандидатура принесёт пользу, а чья только навредит.

– Можно обратиться к моему сыну, – начал было старый герцог, но мадам Бонна радостно его перебила.

– А зачем далеко ходить?! Вторым возьмите де Вертю!.

Чутьё придворной дамы, охочей до всякого рода пикантных ситуаций, мгновенно подсказало ей, каким интересным может оказаться появление сына Луи Орлеанского в особняке Барбетт.

– Уверена, мой зять будет рад оказать эту услугу и вам, герцогиня, и её величеству – заверила она, не обращая внимания на хмурый вид молодого человека. – Шарль сам только что говорил, как тяготит нашу королеву присутствие в Париже именно этого сына.

Де Вертю надменно пожал плечами.

– Ради ее светлости я готов оказать услугу даже королеве.

– Вот и чудесно! – похлопала зятя по руке графиня. – Видите, Иоланда, как удачно все устроилось!

– Благодаря вам, дорогая Бонна, – улыбнулась герцогиня.

Они сыграли ещё несколько партий, во время которых мадам Иоланда проиграла сумму, не слишком обременительную для своего кошелька, но достаточную, чтобы порадовать хозяйку дома, и завершили вечер, (или встретили утро), легкой закуской. Граф де Вертю вызвался проводить герцогиню до кареты, и там, уже усаживаясь, мадам Иоланда, внезапно вспомнила о мелочи, которую «едва не упустила из вида».

– Возьмите с собой к королеве того красивого шевалье, милый граф. Я привезла принцу подарок и очень хочу, чтобы его подали, как можно изысканней. А ваш месье де Бурдон, кажется, сумеет сделать это лучше других…

* * *

Через день в особняке на улице Барбетт дым стоял коромыслом!

Изабо с раннего утра готовилась к визиту сватов.

Её фрейлины сбились с ног, утягивая, перекалывая и подшивая роскошный наряд королевы, в котором она то и дело находила какие-то изъяны.

– Вот тут, на вышивке, выбилась нитка! Немедленно подтяните! На этом рукаве оторвалась жемчужина! Сейчас же найдите точно такую и пришейте! С этой стороны подол потёрся… У вас что, глаз нет?! Подвернуть и подшить, чтобы ничего видно не было!

То и дело хлопали крышки сундуков и ларцов с драгоценностями. Под ногами снующих туда-сюда дам крутились служанки, подтирая лужу, оставшуюся после умывания королевы – Изабо заметила под губой маленький прыщик и в ярости перевернула таз с водой. Теперь мадам де Монфор, переступая через руки фрейлин, подшивающих подол, ходила перед королевой, как живописец перед картиной, и затирала злодея белилами для лица.

Наконец, всё было закончено. Последний взгляд в зеркало, одобрительный кивок и королева, светясь совершенством, вышла в зал для приёмов.

Гости уже прибыли. Тихо переговариваясь, они терпеливо дожидались выхода Изабо, чтобы почтительно склониться, как только управляющий её двора возвестит:

– Её величество, королева!

Герцогиня Анжуйская стояла впереди всех. Вопреки заведённому порядку, она даже супруга оставила за спиной, и теперь выделялась на многоцветном фоне принаряженных дворян и своей независимостью, и подчёркнуто скромным платьем. Она, словно с первых же минут, давала понять королеве, что своё положение просительницы понимает прекрасно, но, в то же время, имеет право рассчитывать на отношение к себе, как к равной.

Изабо это не слишком понравилось. Но, поскольку голова её была занята другим, она лишь рассеянно кивнула на все приветствия и, усевшись перед гостями на свой стул, быстро обежала глазами присутствующих.

Вот тут-то и появился повод обиженно закусить губу. Шевалье де Бурдона не было!

А ведь буквально накануне вместе с письмом герцогини и её прошением об аудиенции был получен список участников этого смехотворного сватовства, где оказались перечислены все, ну абсолютно все, собравшиеся сейчас в зале, и не было только одного – того единственного, ради которого Изабо и решила принять всё это всерьёз! И всё утро она наряжалась и прихорашивалась, как ненормальная, вовсе не для того, чтобы радовать взоры престарелого Бурбона или скучного де Вертю…

– Ваше величество, – бархатно начала между тем герцогиня Анжуйская, – рады видеть вас в добром здравии и доброжелательно настроенной.

Изабо кисло улыбнулась.

– Причина, по которой я, мой супруг герцог Анжуйский, и все эти господа решились вас побеспокоить, хорошо всем известна, поэтому я не стану утруждать ваш слух её повторением…

Королева неопределённо дернула плечом. «Вот возьму, да и откажу тебе прямо сейчас», – подумала она в раздражении.

– … Я только желала бы продемонстрировать наше уважение и получить у вашего величества одобрение тем дарам, которые принц Шарль получит от дома Анжу в том случае, если мы сегодня придём к согласию.

По знаку герцогини двери в зал распахнулись, и двое слуг внесли столик, накрытый дорогой сицилийской парчой. Следом за ними пажи под руководством стройного дворянина бережно и плавно пронесли тяжёлый по виду ларец, установили его на столик и с поклонами разошлись. Дворянин же, порхнув вокруг столика, как танцор вокруг дамы, ловко отщёлкнул замки на ларце и поднял крышку.