Синтез - Токацин

— Очень много цветов, — заметил Гедимин, переведя взгляд на крышу — она, по крайней мере, не пестрила. — Так и сетчатку можно обжечь.

Эгион хмыкнул.

— Мартышки любят яркое. Когда на Ио ставили новое строение, оно так сверкало, что видно было на Марсе. Ничего, неделю спустя земля выкрасит всё это в свой привычный цвет.

— Не думаю, — качнул головой Гедимин. — Это не слой краски, а цвет самого материала. А пыль смоют роботы-уборщики.

Эгион странно всхрюкнул, его глаза насмешливо сощурились.

— Эй, наверху! Есть сигнал! — крикнули из информатория.

— Всё, ничего не трогай! Это спутник… О, вот и сеть. Мы вышли на станцию в Саскатуне, — сообщил второй наладчик, и тот, кто сидел на мачте, спрыгнул на крышу и заглянул в пролом. — Почитать их новости?

Внизу, под стеной информатория, уже свистел и махал руками один из недавно назначенных бригадиров-eateske. Гедимин и Эгион переглянулись.

— Роботы… Подумай сам, кто тут будет роботом-уборщиком, — хмыкнул шахтёр с Ио. — Ладно, полезли вниз.

…Тучи заволокли небо, заметно потемнело, но до ночной мглы было ещё далеко. Редкие капли дождя падали на дорогу, укрытую полосами горячего фрила, и она дымилась, остывая на вечернем ветру. Закрыв за собой дверь барака, Гедимин вытер ноги и посмотрел на левую ступню — ему показалось, что к ней прилипло немного фрила.

— Где ты вечно бродишь? Эгион пришёл семь минут назад, а выходили вы вместе, — проворчал Гай Марци и постучал пальцем по широкому браслету на левой руке. Гедимин взглянул на неё и изумлённо мигнул — коменданту выдали часы!

— Теперь ты можешь считать минуты, — хмыкнул ремонтник. — И даже секунды.

Что-то светлое виднелось на стене за его левым плечом, и раньше этого пятна не было. Гедимин повернулся к нему и увидел лист скирлиновой бумаги, аккуратно вставленный в рамку и прикреплённый к стене.

«Расписание? Посмотрим…» — он дочитал объявление до конца и растерянно мигнул.

— Что такое «день независимости»?

— С какой луны ты рухнул? — фыркнул Гай. — Это большой человеческий праздник. Видишь, нам дают свободный день и поздний подъём.

— И речь Джеймса Марци, — сузил глаза Гедимин.

— Не помрёшь от одной речи, — буркнул комендант. — Потом кино покажут. Ты вообще в информатории был?

— Сегодня — ставил мачту на крышу, — ответил ремонтник, направляясь к своей комнате. Ему в спину громко фыркнули, но он не обернулся. «Свободный день? Значит, можно будет ходить где угодно. Надо найти Хольгера и Линкена,» — думал он, расстилая матрас и укладываясь на отдых. «Я давно их не видел.»

Прикрыв глаза, он перебирал в памяти чертежи — боевые звездолёты, механизмы прокатного цеха, оборудование АЭС… Попытался прикинуть, как устроена внутри насосная станция, вспомнил примерно такую же на «водокачке» Нью-Кетцаля, довольно хмыкнул и стал думать о пневмомолотах. Ему было примерно понятно, как они должны быть устроены, но предположения требовали проверки. Гедимин досадливо поморщился, перевернулся на другой бок и отключился.

…Шёл третий час ночи. Из-за стены доносились негромкие голоса. Гедимин, ненадолго забыв обо всех механизмах, прислушался.

— Тут нет ничего смешного, Эгион, — сказал сердитый голос. — Простые ножницы! Я уже не говорю о кусачках или круглогубцах, но ножницы! Неужели это такая редкость?

— Ничего не могу сказать, — негромко ответил второй. — Будет время — я сделаю тебе шило, или отвёртку, или очень плохой резец. Но все остальные штуковины ищи сама.

— Такую ерунду я без тебя сделаю, — фыркнул первый. — Всякого хлама на свалке много. А вот инструменты там не валяются.

Гедимин мигнул и рывком поднялся с постели. «Инструменты? Кому здесь нужны инструменты?»

В соседней комнате горел свет. Гедимин остановился на пороге. Двое Eatesqa повернулись на звук его шагов.

— Ты проснулся? — Эгион обрадованно кивнул ему. — Заходи.

Лилит Тарс с сердитым вздохом поднялась с матраса и направилась к двери.

— Постой! — Эгион недовольно сощурился ей вслед. — Куда ты? Гедимин вполне нормален…

— У тебя нормальные все, с кем ты лопатой махал, — буркнула Лилит, выходя из комнаты. Эгион пожал плечами.

— Ну вот, как обычно… Ты заходи, Гедимин. Ты не видел на свалке ножниц по металлу?

— Я даже свалки не видел, — качнул головой ремонтник. — Что конструирует Лилит?

Эгион мигнул.

— Это пусть она сама рассказывает. Спроси как-нибудь. Ты любишь железки, она любит железки, — может, вы договоритесь.

— Подъём! Подъём!!!

Гедимин вскочил, высунулся в коридор и едва не налетел на Гая Марци. Комендант ухмыльнулся.

— Чего ты орёшь? — ремонтник провёл ладонью по глазам. — Это такой человеческий обычай?

Гай ухмыльнулся ещё шире.

— Девять утра, теск. Подъём!!! Все по комнатам!!!

— Хорошо, что макаки не выдали тебе рупор, — проворчал Гедимин, возвращаясь в свою клетушку. За эту ночь он проспал не меньше полутора часов — шестидневную норму, и жаловаться в целом было не на что, но быть разбуженным посреди отключения… Он встряхнулся и принялся скатывать матрас.

За спиной что-то прошуршало по полу и шмякнулось с негромким бульканьем. Обернувшись, Гедимин увидел у порога контейнеры с водой и Би-плазмой. По коридору толкала перед собой тележку с припасами Лилит Тарс. У дверных проёмов она притормаживала и забрасывала в каждую комнату по паре контейнеров. Когда тележка опустела, Лилит швырнула её через весь коридор к выходу и пошла к своей клетушке.

— У тебя новая униформа? — удивился Гедимин, разглядев светло-синий комбинезон без капюшона и креплений для инструментов.

— Теск, умеющий различать цвета? Какая редкость, — буркнула Лилит, не оборачиваясь.

«Теск…» — недовольно сощурился Гедимин. «Нам не следует так называть себя. Даже если наш язык под запретом.»

— Называй меня по имени, — сказал он, постучав в стену. — Теск — плохое слово.

В ответ не донеслось ни звука, кроме сдавленного фырканья и хлюпания Би-плазмы.

Толпа, собравшаяся у информатория, неспешно просачивалась в двери. Двое охранников в экзоскелетах и два «джунга» образовали у входа коридор. Гедимин привстал на пальцах, высматривая знакомые лица, и кто-то сзади ткнул его кулаком в спину.

— Обернись!

— Линкен, — хмыкнул ремонтник, ответив на удар тычком в плечо. Космолётчик крепко сжал его руку и замахал кому-то в толпе.

— Как взрывается? — спросил Гедимин, пристально разглядывая лицо и руки Линкена. Новых шрамов пока не прибавилось, и пальцев меньше не стало.

— Завтра увидишь сам, — отозвался космолётчик, хлопнув по плечу пробравшегося сквозь толпу Хольгера. Тот приобнял Гедимина — коридор, образованный охранниками, был довольно узким, и проходить сквозь него следовало, плотно прижавшись друг к другу.

— Вы были на насосной станции? — спросил Хольгер. — Довольно любопытное сооружение. Тебе, Гедимин, может быть интересно.

— Сегодня попробую зайти, — сказал ремонтник. — Кто там работает?

— Ма… люди, — поспешно поправился Хольгер — охранник стоял слишком близко. — Как и на генераторе. А вот на пищеблок можно пройти. Он уже работает, ты знаешь?

— Би-плазму сегодня развозили в другой упаковке, — вспомнил Гедимин и сузил глаза — «придурок с палкой» всплыл в памяти следом. «Не все Eatesqa разумны,» — подумал он с сожалением.

В большом зале информатория на полу от стены до стены расстелили матрасы в тёмных чехлах. Гедимин, устраиваясь, увидел на переднем ряду Эгиона и Лилит. Рядом с ними сидели синекожие выходцы с Ио. Ремонтник пересчитал светло-синие комбинезоны — их было очень мало, а кроме них, ещё были тёмно-красные и алые с чёрными полосами. «Интересно, что это значит,» — Гедимин покосился на свою оранжевую одежду. Его товарищи были одеты так же, ничего нового им не выдали.

Светильники под потолком погасли, и тут же засиял большой, во всю стену, вогнутый экран. Голограмма — человек, подрощенный до размеров eateske — встала посреди изгиба и широко улыбнулась.

— Граждане Атлантиса! Для меня большая честь обратиться к вам в этот великий день. Снова, как во времена отцов-основателей, нам пришлось отстаивать нашу независимость — и не только. Само существование Атлантиса, Земли, всего человеческого рода… Сплотившись перед общей угрозой, мы свергли самого жестокого из тиранов, готового стереть людей с лица Земли. Этот день для нас стал праздничным вдвойне, и я рад поздравить вас…

Голограмма мигнула, изображение сменилось. Линкен стиснул зубы, увидев знакомое лицо — перед залом стоял Джеймс Марци. Комбинезон космолётчика он сменил на неуклюжую человеческую одежду; она была сшита по его размеру, и всё же было заметно, что он к ней не привык.