Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов

Спать Тэмуджина и Джамуху уложили вместе, на одной постели. Хуриган-эжи укрыла их одним одеялом – в знак того, что они как родные братья.

XXXV

На второй день перед полуднем все нойоны южных родов съехались в курень Ухэра. Ни один не посмел ослушаться могущественного хана, даже тысячники Есугея прибыли все до одного вместе с Мэнлигом.

На зените солнца, в объявленное Ухэром время, нойоны, собравшись вместе где-то за куренем, толпой завалили в бывшую ставку джадаранов. Разномастные бегунцы под ними, вскачь покрывшие далекие расстояния со всех концов долины, пошатывались от усталости.

Нойоны пристально оглядывали курень, примечая, как быстро захирела бывшая ставка джадаранского властителя. Еще недавно большой и многолюдный, курень теперь выглядел жалко: всего около сотни с лишним тесно прижавшихся друг к другу юрт стояло на прежнем месте. Однако присутствие здесь кереитского хана придавало этому месту неизмеримо важное значение по сравнению даже с тем временем, когда был жив Хара Хадан, и заставляло нойонов придавленно вжимать головы в плечи. Пораженные столь замысловатым поворотом в запутанной их жизни, они теперь опасливо гадали, что ждет их впереди.

Большая юрта Хара Хадана была расширена на несколько стен и, когда прибывших нойонов пригласили вовнутрь, в ней свободно разместилось больше полусотни человек. Скромно притихнув, не смея нарушить тишину, они сидели плечом к плечу, выжидающе глядя на хоймор.

Хан Тогорил на этот раз посадил рядом с собой Джамуху и без долгого вступления начал совет. Сурово оглядывая джадаранских нойонов, рассевшихся вдоль восточной стены, он начал свою речь:

– Первое слово свое я обращаю к братьям покойного Хара Хадана. Я указываю им, что они допустили ошибку, разделив владение своего брата. Я говорю им: улус вашего брата должен быть сохранен – для вашего же блага и спасения, а без этого вы будете похожи на щенят, потерявших свое логово, а после и совсем пропадете. У Хара Хадана остался наследник, ваш племянник, и вы должны вернуть ему все до последнего, что взяли, и сами должны подчиниться ему, как до этого подчинялись его отцу. А чтобы у вас не осталось сомнений в том, что сын Хара Хадана может стать вашим нойоном, я, хан племени кереит, перед всеми вами объявляю его своим младшим братом.

Он придвинул к себе налитую дополна чашу молока на столе, вынул нож и надрезал свой большой палец на левой руке. Кровь с ханской руки струйкой пролилась в молоко, вслед за ним то же сделал Джамуха, и они на глазах у нойонов распили чашу – сначала Тогорил, затем Джамуха.

Керуленские нойоны, пораженные невиданным до сих пор снисхождением могущественного хана и молниеносным возвышением молодого юноши, еще недавно на их глазах ограбленного и брошенного в беспомощном положении, сидели в безмолвии, отовсюду устремив взгляды на хоймор, где сейчас исполнялся обряд кровного братания.

– Ну, вот, вы все видели, – обматывая услужливо поданным Ухэром шерстяным лоскутом окровавленный палец, провозгласил Тогорил, – Джамуха теперь стал моим младшим братом и никто из его сородичей, как бы ни был знатен в своем племени, не может сказать, что ему зазорно быть в подчинении у младшего брата кереитского хана. Надеюсь, всем вам, джадаранским нойонам, достаточно моего имени, чтобы повиноваться вашему новому вождю. Если кому-то недостаточно и этого, пусть сразу выскажется мне в лицо, а то придется мне потом возвращаться в такую даль, тогда уж я не прощу ослушания.

Желающих противиться хану среди них что-то не нашлось. Хя-нойон и Бату-Мунхэ, предводители в дележе улуса Хара Хадана, молчали, послушно склонив головы, виновато застыв взглядами.

Остальные керуленские нойоны, уразумев, куда клонится чаша весов и как ложится новый расклад сил в степи, закивали, многозначительно переглядываясь между собой. Склоняясь друг к другу, они перешептывались, наскоро совещаясь между собой. От них тут же выступил Дэй Сэсэн.

– Очень хорошо, что порядок в джадаранском улусе, наконец, восстановлен, – осторожно выбирая слова, ищуще заглядывая в лицо хану, заговорил он. – Мы все этому только рады. Однако нас тревожит другое: с севера нам до сих пор угрожают борджигины, а тайчиутский Таргудай в ответ на наше мирное предложение поставил условие, что, если мы хотим жить спокойно и счастливо растить потомство, мы должны выдать ему весь улус джадаранов, чтобы он разобрал его на мелкие куски и поделил между своими родами…

При этих словах неподвижно застывшие было джадаранские нойоны, вздрогнув, с изумленными и напуганными лицами заозирались вокруг. Они до сих пор и не подозревали, что остальные рода приговорили их на жертву борджигинам, что уже близка была их гибель.

Дэй Сэсэн бросил на них мимолетный взгляд и продолжал объяснять хану:

– Так он хочет рассчитаться с нами за свое поражение. Как же нам быть? Ведь если мы не сделаем этого, весной он снова нападет на нас.

Наступила тишина. Джамуха судорожно сглотнул, затравленно глядя на Дэй Сэсэна, который, высказавшись, степенно усаживался на свое место. Потом он склонился к Тэмуджину, зашептал, дрожа голосом:

– Вон оно до чего дошло, а я ведь так и предчувствовал беду, чуял, что смерть идет к нам. Еще немного и уже не исправить бы ничего. Если бы не ты, мой анда, мы бы все погибли…

Тэмуджин, про себя соглашаясь с ним, мысленно возблагодарил богов за то, что они вовремя толкнули его на поездку к хану. «Месяц, другой, и в племени безраздельно хозяйничали бы тайчиуты, – думал он. – И неизвестно, на какое безумство потянуло бы Таргудая потом…».

Он видел, что и отцовских тысячников всполошила эта новость. Видно было, что и они впервые узнавали о сговоре керуленских нойонов с Таргудаем. Они удивленно переглядывались между собой, остро прищурив глаза, толкали друг друга локтями – осознавали, какая угроза невидимо проплыла над ними. И Мэнлиг сидел с густо побагровевшим лицом; сурово сдвинув брови, он перемалывал в себе какие-то тяжелые мысли.

Керуленские нойоны, дружно повернув головы, ждали ханского слова. Тогорил сурово сдвинул брови.

– Ваш Таргудай слишком много возомнил о себе, – властным голосом заговорил он. – Он взял на себя столько, сколько не в силах унести. Почему он не показывал такую прыть, когда был жив мой анда, кият-борджигинский Есугей-нойон?.. Боялся! А почему он сейчас так распоясался и сеет в своем племени вражду, да еще пытается встать над всеми вами? Потому что он не видит перед собой таких, кто мог бы его осадить и указать ему место. Но ему не годится быть ханом, потому что он глупый и испорченный человек, в голове у него давно завелись черви неуемной жадности и беззакония. Неведомо в какую бездну он вас всех потащит, если вы поднимите его на ханский войлок. Он и так много беды натворил, разве вы не видите? Разве этого не видят и борджигинские нойоны?.. Вы могли бы объединиться с борджигинами и вместе выступить против Таргудая, чтобы утихомирить его, но вы не можете пойти на это, потому что сами все запутались и не видите пути перед собой. Среди вас нет настоящего вождя, потому вы и пытаетесь прислониться к каждому, кто покажется вам бугорком на ровном месте… Но я со стороны вижу, что среди ваших юношей есть такие, которые со временем могут стать большими вождями и повести вас всех в нужную сторону. Время придет, и они вырастут, войдут в силу, и вам придется подчиниться им, и тогда, наконец, вы заживете спокойно… – В этом месте многие нойоны покосились в сторону Тэмуджина и Джамухи, сидевших по правую руку хана, как самые почетные нойоны. – Но пока вам нужна моя помощь. Что ж, я вам помогу. Я отправлю к тайчиутскому Таргудаю своих послов и потребую, чтобы он и думать позабыл о ваших керуленских владениях и жил себе с миром, пока живется, на своем месте. Я пригрожу ему, что иначе мы все вместе возьмемся за него и разделим его тайчиутский улус на части, разберем между собой так же, как он хотел разобрать улус джадаранов. Так я ему пригрожу, и он, думаю, поймет меня, если только не выжил из ума раньше времени…

По рядам прошел сдержанный смех – эхом откликаясь на шутку хана. Тут же от хоймора до двери прошелестел облегченный вздох, перерастая в радостный гул.

– Как вы думаете, ведь вы его лучше меня знаете, – хмуро улыбнувшись, спросил их Тогорил, – он еще не совсем выжил из ума? Поймет он меня на словах или мне придется ему по-другому объяснить?

Нойоны переглядывались, думая, как ответить.

– Какие-то остатки ума в голове у него, кажется, еще есть, – засмеялся олхонутский нойон, подобострастно глядя на хана, – не все еще он растерял…

– То, что касается своей шкуры, он поймет, – поддержали его другие.

– Как за общие дела возьмется, так наделает глупостей, а как свою голову спасти, тут уж он догадается.

– Ха-ха-ха…

– Ну, – смягчая суровое лицо, Тогорил заговорил мирным голосом, – раз я, хан народа кереитов, побратался с одним из вас, я должен угостить вас всех, как подобает.