Искалеченные в колесе секса - Джек Кетчам

с виски на стойку. Стакан был почти пуст. Помимо Струпа, Роберта и барменши Дианы, в баре никого не было.

- Что ты будешь делать, когда запретят курить в барах, Струп? - спросил Роберт.

- Я буду курить в барах, Роберт. Оштрафуют не нас, а владельцев. К черту владельцев.

- Владельцы просто вышвырнут тебя, Струп.

- Я пойду в другое место.

- И что? Они тебя и оттуда вышвырнут.

- Пойду в другое место. Может, перестанешь меня перебивать, черт возьми? Я пытаюсь рассказать тебе одну историю. Пытаюсь рассказать, как все было. Пытаюсь рассказать тебе о старых добрых временах. У тебя сигареты на уме. А у меня "киска".

Он допил виски и махнул Диане, чтобы та налила еще. Диана сегодня выглядела очень хорошо. Он задался вопросом, позволит ли она когда-нибудь ему трахнуть ее. Если о чем-то долго думать, то оно обязательно сбудется, - подумал Струп.

- Так вот, эта Джули меня здорово зацепила. Я имею в виду, что она великолепна, как фотомодель. Высокая, стройная. По-моему, ей около двадцати. А мне - тридцать три. И у меня брюхо. На ней крошечный комбинезон из двух частей, шорты и топ, я держу стакан перед собой, разговаривая с ней, а она трется о мои костяшки пальцев своими сиськами. Чувствую, что лифчика нет. Мне плевать, если она прольет на меня скотч. Я думаю, как мне повезло. Но ее братья смотрят на меня как-то странно. Своим видом они напоминают бульдозеры. Полагаю, она знает, что делает, даже если немного пьяна.

- Но эти двое парней продолжают смотреть на меня так, как будто я - мясо для бутербродов, а они решают, чего им больше хочется - деликатесов или пиццы. Потом она наклоняется и засовывает язык мне в рот, и в следующий момент один из братьев хватает ее за левую руку, другой - за правую, и они тащат ее к выходу из бара, прежде чем я успеваю прийти в себя.

- Затем они снова входят в дверь, и они в бешенстве. Да кем я, блядь, себя возомнил? И прочее дерьмо. Они мне точно надерут задницу. Без вопросов. Но эта девушка, эта Джули, она входит прямо за ними. Встает между нами. Поворачивается и шепчет мне:

- Я вернусь, - а потом говорит, что он ни в чем не виноват, ради всего святого, а ну-ка, пошли! Пошли! Пошли! И братья идут. Это просто чудо! Меня даже не толкнули.

- Господи, Струп.

- Ты все правильно понял.

Струп закурил еще одну сигарету. Диана принесла ему выпивку.

- Что ты будешь делать, когда здесь больше нельзя будет курить? - спросила Диана.

- Пойду в другое место. Думаешь, я прихожу сюда за здоровьем, Диана? Ты даже не позволяешь мне себя трахнуть. Почему все вдруг так озаботились моим благополучием? Я выгляжу больным, что ли?

- Кто тебе это сказал, Струп?

- Никто не говорил ничего подобного.

- И кто тебе сказал, что я не позволю тебе себя трахнуть?

- Не поступай так со мной, Диана. И почему ты улыбаешься Роберту?

- Ты запросто можешь бросить курить. Купи трансдермальный пластырь. Пройди курс лечения от никотиновой зависимости.

- Курс? Курс лечения? Господи, Диана, он состоит из двенадцати ступеней и по ним подниматься не стоит. Для этого и делают лифты. Налей Роберту выпить за мой счет, ладно? Я должен закончить рассказ.

- Я заказал еще один скотч, но не успел выпить и половину, как Джули вернулась, она сдержала свое слово. Я уже любил эту девушку.

- Идем, - говорит она, но на этот раз это прозвучало намного лучше и она снова засунула язык мне в рот. Я спрашиваю ее, как насчет ее братьев, и она говорит, чтобы я о них не беспокоился, поэтому я плачу̀, и мы убираемся оттуда к чертовой матери. Сейчас, вероятно, четыре часа утра в эту приятную теплую летнюю ночь.

- Но у нас проблема. Мы не можем пойти ко мне, потому что там Карла, и не можем пойти к ней из-за ее братьев, поэтому мы направляемся в парк, идя в обнимку по 72-й улице, и, наконец, садимся на скамейку, и у меня дикий стояк, потому что я уже выяснил, что под комбинезоном у нее ничего нет, ни сверху, ни снизу.

- Мы немного посидели, затем встали со скамейки и некоторое время прогуливаемся, она засунула руку ко мне в джинсы, схватила меня за член, как будто я какой-то шнауцер на поводке, и она выгуливает собаку в парке. На улице светает. Уже почти рассвело. Она смеется, я смеюсь, и у первого же дерева она прижимает меня к нему, расстегивает молнию, отодвигает штанину комбинезона, и вот мы трахаемся у дерева в Центральном парке на рассвете. Мимо проходит старик, выгуливая настоящую собаку, и мы машем ему рукой. Когда мы заканчиваем, я застегиваю молнию, и мы идем пить кофе.

- В Центральном парке на рассвете? Ты что, с ума сошел, Струп? А если бы мимо прошел полицейский?

- Это еще не конец. Итак, мы сидим и пьем кофе в этом гадюшнике, и она спрашивает меня, сколько мне лет, и я ей отвечаю. Потом она спрашивает, сколько, по-моему, ей лет. Я говорю, что не знаю, но, наверное, двадцать один-двадцать два года, а она смеется и говорит, что пятнадцать. Понимаешь, я трахался с малолеткой в Центральном парке на рассвете. И что дальше? Двадцать лет в тюряге на острове Райкерс? Минус пять за хорошее поведение?

- Господи, Струп!

- Ты опять прав. Но, видишь ли, именно так все и было. Это было сумасшедшее время. Однажды ночью я подцепил женщину на дискотеке, у нее странно пахло изо рта. Такого запаха я еще никогда не слышал, понимаешь? Но она великолепно выглядела и чувствовала себя прекрасно, а позже я узнал, что и в постели она тоже великолепна, а еще через некоторое время понял, почему у нее так странно пахнет изо рта. Она глотала кокс, амфетамин,