Выход есть всегда - Михаил Михеев

   Японцы абсолютно не ожидали гостей, иначе у них был бы шанс оказать серьезное сопротивление и если не уничтожить наглый рейдер, то как минимум серьезно его потрепать. В Дальнем базировалось три отряда миноносцев, а это не много ни мало дюжина боевых кораблей. Крошечных по сравнению громадой броненосного крейсера, но от того не менее опасных. Здесь, на узком фарватере, как тисками зажимающем рейдер и лишающем его маневра, от их согласованной атаки было попросту не отбиться. Конечно, два из этих миноносцев уже отправились на встречу с Нептуном, это если по–римски, или с глубинными демонами, что ближе душе японца, но и десять кораблей этого класса тоже сила. Три десятка самодвижущихся мин, причем крупного калибра, выпущенные практически в упор, способны отправить на дно кого угодно. И даже если удастся перетопить всех атакующих, что само по себе проблематично, «Рюрику» после такой атаки не жить. Пускай он останется на плаву, все равно исчезнет главное преимущество — скорость, и любой японский броненосец сумеет добить подранка.

   Однако это в теории, на деле же японцы свой шанс профукали, что, впрочем, нельзя было ставить им в вину. Они просто не успевали поднять давление в котлах, и оказались прикованы к причалам. В таком же положении находились крейсера «Цусима» и «Акаси», вольготно расположившиеся в захваченном у русских хорошо оборудованном порту. Очевидно, формальная близость главной базы японского флота и пассивность запертых в Порт Артуре русских кораблей внушали японским морякам чувство безопасности. Как оказалось на проверку, совершенно ложное.

   Эссен едва не облизнулся, совсем по–простонародному, увидев здесь «Цусиму». Только воспитание и представление о том, что дозволено, а что не дозволено командующему, позволило ему сдержать этот жест, а заодно и несколько весьма нелицеприятных слов. Как‑никак, именно бронепалубный крейсер «Цусима» не так давно пустил на дно крейсер второго ранга «Новик», грозу японских миноносцев и самый быстроходный из крупных кораблей, находящихся в Порт Артуре. Тот самый «Новик», на мостике которого и прославился будущий командующий Балтийским флотом. И, вступив в бой со значительно превосходящим его по водоизмещению, бронированию и вооружению противником, «Новик» не посрамил Андреевского флага. Следы того боя так и не были до конца убраны с «Цусимы», очевидно, японцы в свете незапланированных потерь так спешили ввести крейсер в строй, что не обращали внимания на повреждения, не влияющие на его боеспособность. Во всяком случае, искореженное крыло мостика Эссен видел в бинокль совершенно отчетливо.

   Наверное, это было страшно — видеть, как к тебе поворачивается бортом огромная, закованная в броню и утыканная башнями махина рейдера, наводя на цель свои монструозного вида орудия, и не иметь возможности ни помешать, ни уклониться. На развороте «Рюрик» разрядил по японцам носовой минный аппарат, благо с такой дистанции промахнуться было сложно. Прежде чем он закончил маневр, стальная рыбина преодолела разделяющую их дистанцию, и под носом у ближайшего японского крейсера вспух гигантский фонтан огня и брызг. Корабль практически переломило пополам, носовая часть, увенчанная кованым тараном, разом оказалась наполовину оторвана. Все же бывшие на вооружении «Рюрика» самодвижущиеся мины были на поколение моложе, а это и скорость, и дальность, и мощность заряда. Японские крейсера на противодействие таким монстрам были попросту не рассчитаны.

   Пока один из сильнейших японских кораблей, находящихся в Дальнем, стремительно погружался, жадно заглатывая соленую морскую водичку зияющей рваными краями пробоиной, на остальных играли боевую тревогу, и комендоры разбегались по местам, отчаянно пытаясь сделать хоть что‑нибудь. Увы, получалось именно «что‑нибудь», поскольку сейчас японские корабли, все до единого, представляли из себя не более чем большие и удобные мишени. Здесь, в Дальнем, не было даже намека на береговые батареи, японцы не удосужились их поставить, с полным на то основанием считая этот порт безопасным. В принципе, так оно и было, до сих пор ни одного налета на него русская эскадра не предпринимала, но сейчас подобные расклады выглядели, скорее, опрометчивыми и беспечными. «Рюрик» даже не задействовал главный калибр, Эссен решил поберечь ресурс стволов и запас снарядов, зато восьмидюймовки практически в упор обрушили на «Цусиму» один за другим четыре залпа. Ничего похожего на вертикальное бронирование у этого корабля не было в принципе, и бьющие прямой наводкой орудия работали в условиях, близких к идеальным. Взрывы снаряженных тринитротолуолом фугасов в клочья разнесли японцам борт и моментально превратили еще недавно гордый красавец–крейсер в медленно ложащуюся на борт руину. Он не успел даже толком загореться, хотя русские снаряды, в отличие от имеющихся на вооружении артурцев, с этой задачей вполне справлялись. Просто крен достиг критической величины, после чего «Цусима» вдруг резко лег на борт и в считанные минуты затонул. Несколько выстрелов, сделанные его шестидюймовыми орудиями, цели так и не достигли, что, с учетом достаточно неудобной позиции, в которой находились японские артиллеристы, вовсе неудивительно.

   Между тем, пока башенные орудия делали свою работу, артиллеристы, обслуживающие противоминный калибр, старались от них не отставать. Их орудия, и, соответственно, вес снарядов, по сравнению с теми, что имелись у с удобством расположившихся в бронированных кастрюльках башен коллег, выглядели игрушечными, но зато скорострельность была заметно большей, а мишени, напротив, весьма хлипкими. Сто двадцать миллиметров — едва ли не оптимальный калибр для уничтожения миноносцев начала века. Снаряд таких орудий достаточно мощный, чтобы разнести в клочья корпус лишенного даже подобия брони кораблика, и, в то же время, относительно легкий, что позволяет развивать неплохой темп стрельбы, заметно больший, чем у шестидюймовок, да, вдобавок, поддерживать его в течение длительного времени. Град снарядов обрушился на пойманные «со спущенными штанами» миноносцы, отправляя их на дно одного за другим.

   Правда, в отличие от артиллеристов крейсеров, миноносники не только оказали сопротивление, но и смогли сделать это достойно. Здесь, как ни странно, им на руку сыграл малый калибр их орудий — все же трехдюймовки, не говоря уже об орудиях еще более легких, позволяли открыть огонь быстро, а недостаток меткости вполне компенсировался большей скорострельностью. Вот только и мощь этих снарядов оказалась весьма относительной, и то, что неплохо смотрелось бы на берегу и позволяло уверенно вести бой против кораблей–одноклассников, в бою с броненосным крейсером выглядело несерьезно. На этом этапе боя в «Рюрик» попало четыре снаряда, нанесших незначительные, скорее, косметические повреждения надстройкам, вызвавшие легкий, почти сразу потушенный пожар и легко ранившие (осколок распорол кожу на плече, обеспечив в будущем героического вида, но совершенно не мешающий шрам) одного из сигнальщиков, не вовремя решившего поглядеть на величественную панораму гибнущего порта.

   Семь из десяти японских миноносцев оказались уничтожены в первые же минуты боя, а потом наступило главное веселье. «Рюрик» слегка качнуло, и один из снарядов перелетом угодил в борт стоящего у причала и готовящегося к разгрузке транспорта. Довольно большого, примерно тысяч на пять тонн водоизмещением. Вполне обыденная ситуация, подобное с начала боя происходило уже не раз и никого особо не смущало — все равно транспорты будут топить, и несколькими минутами раньше они получат свое, или чуть позже, особой разницы не было. Вот только это попадание нежданно–негаданно оказалось особенным.

   Транспорт, он же вспомогательный крейсер «Дайнин Мару» даже не пытался оказывать сопротивление. Более того, при первых выстрелах, раздавшихся в порту, его экипаж тут же все бросил и начал «спасаться по возможности», причем командир транспорта бежал вместе со всеми. Единственно, он сохранял видимость спокойствия, спускаясь по трапу внешне неторопливо, но на самом деле больше всего ему хотелось оказаться как можно дальше и от своего корабля и от порта вообще. Разумеется, такой ход мыслей недостоин самурая, но здравый смысл еще никто не отменял. Корабль был нагружен снарядами для полевых орудий по самую палубу. В этой войне они вообще испарялись в боевом пространстве с невиданной в прошлом скоростью, особенно здесь, где японцы с трудом прогрызали оборону русской крепости. И все, кто шел на этом корабле, прекрасно знали, что произойдет с ними, если случится детонация.

   Снаряженные шимозой, взрывчаткой с великолепной бризантностью, но притом крайне нестабильной, боеприпасы среагировали незамедлительно, словно только ждали повода к тому, чтобы проявить свой вредный характер. Не успел еще опасть огненный цветок взрыва русского снаряда на борту «Дайнин Мару», как внутри корабля вспыхнуло адское пламя — и пожрало всех.