Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

Не соблазняйтесь изделиями ксеносов, ибо они мерзостны. Эквус III был верным Империуму миром, а Праксис — довольно набожным городом. Как и все остальные жители, Крави знал большую часть Книги Императора наизусть. Для членов каждого Дома планеты регулярное посещение часовни было само собой разумеющимся. И ни у кого не вызывало удивления, если члены конкурирующих Домов Годи, Райзигер или Маленко молились, стоя на коленях рядом друг с другом или с судьей из Арбитрес. Чтобы не происходило на улицах, священная земля, на которой стояли церкви Экклезиархии, считались нейтральной территорией.

Здесь нельзя было отрицать, что оружие, которое разнесло графа Райзигер на кровавые куски, было создано чуждым разумом для чуждых же рук, и возможно, для использования против верных слуг Империума. Опустившись на колени в часовне, Крави задержал дыхание, прежде чем возблагодарить за то, что оно попало в руки Дома Годи. Затем он замер, опустив голову, и с бешено стучащим сердцем ожидая осуждения, как знак того, что он проклят.

Вместо этого он почувствовал на плече руку и знакомый голос прошептал:

— Тебя ожидают в особняке.

Пока они быстро шагали вниз по ступеням часовни в вечерних сумерках, Грегор поведал ему, что Виктор срочно вызвал всех Покровителей. Грегор пригнал к часовне личную машину Крави — блестящую, двухместную и очень мощную, которую он принял как дань от торговца, чьи склады находились на вновь приобретенной территории Крави — для того, чтобы он мог быстро попасть в особняк. Сев за руль, он поручил своему лейтенанту известить Марию Клейст о том, что опоздает на вечернее свидание.

Выехав из ущелий городских улиц на поля и пролески, он посмеялся над своими недавними сомнениями. Не было удара молнии из стропил часовни, вызванного Императором в наказание за то, что он использовал оружие ксеносов. Ни один из жрецов не осудил его с высокого алтаря как помеченного скверной. При всех своих мерцающих странностях это «изделие ксеносов» ничем не отличалось от лазпистолета или болтера.

Когда он подъехал к особняку Годи, второе солнце Эквуса III уже садилось, бросая багровые блики на высокую стену. На зубчатых стенах стояли часовые; изогнутый металл и тонкие узкие дула их оружия сверкали в сумерках.

Особняк за стенами напоминал приземлившийся на посадочное поле транспортник. Крави был одним из последних прибывших Покровителей. Груменн был уже в подземелье, как сообщил ему охранник, когда он спешно подошел к низкому, похожему на бункер строению, которое являлось лишь надземной частью святая святых Дома Годи. Шагнув за тяжелые двери бункера, Крави почувствовал — сердце замирало так же, как и перед убийством графа Райзигер — что он делает еще один решающий шаг к своей судьбе.

Пронзительный визг угрожал взорвать его череп изнутри, когда он ввалился в ванную. Врезавшись головой в косяк, он увидел перед туманным взором звездочки и на ощупь двинулся к раковине.

И вовремя — живот скрутило так, что он чуть не упал на колени, и его сильно вырвало в металлическую чашу раковины. Оперевшись локтями в её край, он жадно хватал ртом воздух. Крави мельком увидел свое отражение в декоративно гравированном зеркале над раковиной — налитые кровью глаза на опухшем и покрытом пятнами лице, обрамленном спутанными потными волосами — прежде чем его снова скрутил спазм, и зеленый поток рвоты брызнул в слив.

На этот раз он смог хорошо отдышаться и издал низкий животный стон. Визг поутих, но колени все еще дрожали также сильно, как и крутило живот. Он боялся, что, если его скрутит в третий раз, руки не выдержат его вес и он окажется на полу в луже собственной блевотины.

Крави сблеванул, закашлялся и выплюнул последний комок желчи. Кажется, больше в желудке ничего не осталось. Он закрыл глаза и сделал глубокий судорожный вздох.

«Должно быть, была какая-то вечеринка, — сказал он себе. — Жаль, что я ничего не могу вспомнить».

Было какое-то очертание в мерцающей звездами темноте перед закрытыми глазами. Темное очертание на фоне тьмы. Её форма представляла собой правильный многогранник. На поверхности было что-то написано…

Когда ноги достаточно окрепли, чтобы не подломиться под его весом, он встал и дотронулся рукой до больного места на голове. Шишка, полученная при ударе об косяк, уже набухала, но это был просто синяк. Сделав еще один глубокий вздох, Крави открыл глаза.

Свет, подобно осколкам стекла, впился в глазные яблоки. Охнув, он часто заморгал и поднятой рукой заслонился от него прежде, чем смог с трудом сфокусироваться на отражении в зеркале.

Выглядел он хреново, так, словно только что встал с кровати после недельной лихорадки. Изо всех сил пытаясь вспомнить события прошлой ночи, он пристальнее всмотрелся в свое отражение. В уголке глаза он заметил нечто, выглядевшее как вытянутая слеза ржаво-коричневого цвета. Он дотронулся пальцем, и она отвалилась. Кровь?

Вокруг ноздрей тоже была запекшаяся кровь. Встревоженный, он повернул голову в сторону. Там её было еще больше — тонкая линия, бегущая от уха до нижней челюсти. Поворот головы в другую сторону. На мочке уха тоже была сухая кровь, выглядевшая как большой коричневый струп.

Что же, во имя Императора, произошло в особняке прошлой ночью? Может, произошла какая-то пьяная ссора? Крави помнил визг, давящий изнутри на череп, словно что-то пыталось пробить себе путь наружу сквозь его голову.

Там что-то было, в комнате. Не в святилище, а в одном из его флигелей. Для этого оттуда даже вынесли всю мебель. Монолит, вырезанный из цельного куска черного камня — многогранник. На его поверхности были отметки — фигуры, символы какие-то — которые едва можно было разобрать, потому что камень, пусть и сильно отполированный, практически не отражал свет свечей, расставленных по периметру комнаты. И там были все Покровители; Груменн приветливо кивнул ему с дальней стороны комнаты. Также были и граф, и Брек, но старого графсбератора Энджела он не припомнил. Рядом с графом был кто-то еще, кто-то незнакомый, с прищуренными глазами и противной усмешкой на тонких губах.

Крави застонал, и судорога вновь прошла по телу. Несмотря на быстрое опорожнение, желудок ощущался тяжелым и раздутым. В голову пришла идея, что выпивка поможет его успокоить — и словно в ответ его снова скрутило и сжало.

Посмотрев в раковину, он увидел, что желтая и зеленая вязкая рвота медленно стекает в слив. Он открыл кран, брызнул в лицо холодной водой и, набрав в сложенные ладони воду, промыл глаза, пытаясь снять режущую их боль.

Похмелье или нет, но надо работать, сказал себе Крави. Как новый Покровитель, он должен показать себя, доказать своим людям и тем, кто платит дань, что у него все под контролем.

Но он не ощущал, что у него всё под контролем. Он не чувствовал, что у него похмелье. Желудок еще раз скрутило. Было такое чувство, что они двигались, как им вздумается, устраиваясь в более удобное положение. Крави посмотрел на свой плоский, мускулистый живот и только тут понял, что абсолютно гол. Он не помнил, как пришел домой этой ночью; не помнил, как раздевался. Проснулся он, весь дрожа, на диване в своих новых апартаментах, отделанных деревянными панелями и с мягким освещением в подражание святилищу Дома Годи.

Разглядывая свой живот, он почти ждал, что что-то начнет двигаться под кожей.

— Нравиться это или нет, но мне надо выпить, — пробормотал он.

Первый глоток ликера вернулся так же быстро, как он его проглотил. Желудок сжимало и крутило, но Крави был упорен. Второй глоток прожег себе путь сквозь помятое горло, но не вернулся. После пятого и шестого глотка из бутылки по телу растеклось приятное онемение, и он почувствовал, что готов встретить новый день. Он принял душ, оделся и вызвал Грегора. Когда тот приехал за ним, Крави взял с собой полупустую бутылку.

— Прости, Михаил, но старик не отвечает на вызовы, — донесся из трубки вокс-устройства голос Гриши Волка. — Он даже отменил все встречи. Не сказал почему. Он выглядит не слишком хорошо, знаешь ли.

Сидя на заднем сиденье бронированного лимузина, который он «унаследовал» от графа Райзигера, Крави знал, что Волк, заменивший его на должности лейтенанта у Груменна, невозмутимый и верный солдат, говорит правду. Он вспомнил удивленный взгляд Грегора, когда открыл ему дверь своей квартиры.

— Он конкретно нажрался прошлой ночью — мы все нажрались, — ответил Крави — так же он ответил и на немой вопрос Грегора.

— Да я уж понял, — сказал Волк со смехом.

— Скажи ему, что я появлюсь завтра, — сказал Крави, затем оборвал связь и сидел в тишине, наблюдая, как городские улицы — его улицы — проплывают мимо тонированных стекол. Что-то ворочалось в памяти: слова графа, произнесенные прошлым вечером, о том, что блестящее оружие ксеносов лишь начало, и что он хочет показать собравшимся Покровителям средства, которые позволят Дому Годи захватить власть над городом на долгие годы.