Венгерские повести - Андраш Беркеши

ему нужно мясо. Этот закон плоти действовал с такой же силой, как если бы Юму жил по-прежнему среди племени красных охотников.

Вскрыв робота со спины, он переставил реле на прием биотоков по коротковолновой шкале. Минимальная дистанция управления три метра. Это означало: если Гилл подойдет к Шарику ближе, робот остановится. Максимальное удаление — тридцать метров: дальше им отходить друг от друга не придется. Пока в начинке робота он копошился через заднюю дверцу, все было в порядке. Но кнопка ручного выключателя помещалась спереди, на груди; Шарик продолжал лежать, опрокинувшись на то темно-серое…

Видеть свой собственный труп, более того, трогать его руками… Нет, Бенс, это ты едва ли мог бы себе представить. Ах, да ведь Бенса давным-давно нет в живых. Или он тоже составил себе репрограмму? Но зачем было трудиться? Вот расплата за твою трусость, Бенс! Прикрыв глаза, он решился; рука медленно заскользила по боку робота, направляясь к кнопке.

Не дотянулся, пришлось встать на колени. Но в тот момент, когда пальцы уже нащупали плафон кнопки, он прикоснулся ладонью к чему-то трухлявому, внешне похожему на папирус. Отвращение пронизало точно током, но усилием воли он удержал пальцы на выключателе и нажал. Послышался едва слышный щелчок. Не открывая глаз, он встал и попятился, пока не уперся в одно из кресел. Если сейчас потерять равновесие и упасть, Шарик тоже грохнется — их разделяло уже более трех метров. Ухватившись за кресло, он выпрямился и открыл глаза. Робот стоял, приподняв правую руку на такую же высоту, как его собственная рука, лежавшая на кресле. Гилл с облегчением вздохнул. Удалось…

Теперь по его команде Шарик отнесет останки в ту же кабину, где усмехается мумия Нормана. Лучевой пистолет он поищет один, без Шарика. До той поры он выключит робота, как только тот отнесет вот это.

Спустя полчаса оба вышли из нижнего люка, и Юму был безгранично счастлив набрать в легкие воздух, которым дышал с рождения. Забыв о своей хромоте, он едва не пустился бегом к лесу, но вовремя спохватился. Приходилось думать о роботе, да и лучевой пистолет оттягивал шею, оказавшись тяжелее, чем он ожидал, а на пустой желудок можно выдохнуться раньше, чем достигнешь цели. Лучше было бы держать робота возле себя, идти рядом, но это свяжет. Поэтому Юму пошел впереди, сдерживая свои порывы и стараясь не торопиться. С момента, как они покинули «Галатею», Юму все сильнее одолевало желание появиться в стойбище охотников. Снедаемый этой мыслью, он даже забыл о голоде. Спокойно приблизиться, а потом, если только охотники не разбегутся в панике при виде Шарика, тихонечко поднять лучевой пистолет и…

Нет, нет, Юму с его жаждой мести придется подождать. Он еще побывает в стойбище, и не раз, хочет того Юму или не хочет. Но не теперь.

Добравшись до вершины холма, Гилл приуныл. Было уже яркое солнечное утро, а Шарик передвигался непозволительно медленно; если же ускорить шаги, он поднимет такой шум, что распугает всю дичь на десяток километров в округе. В его неуклюжем теле таилась огромная сила, равная доброй полудюжине хрюков, заросли расступались перед ним со стоном и хрустом. Гилл досадовал на себя еще и за то, что только сейчас, в нескольких километрах от «Галатеи», ему пришло в голову гораздо более простое решение. Ведь программа, окружающая «Галатею» невидимым кольцом, защищающим ее от крупных зверей, продолжала действовать. Просто надо было посмотреть по регистратору, в каком направлении автоматика посылала лазерный луч, скажем, за последние два-три дня, и прямехонько идти туда за добычей. Так нет, ему захотелось поохотиться самому, да еще с лучевым пистолетом! Что за нелепая романтика, только в первобытном мозгу Юму могла родиться такая идея. Если же теперь вернуться назад, они с тихоходом Шариком потеряют столько времени, что вообще никуда не успеют.

Но им улыбнулась удача — Гилл увидел хрюка. Правда, он в какой-то степени сам содействовал этой удаче, хотя и не догадывался об этом. Высланные вперед шесть роботов взбудоражили спокойствие предполуденных джунглей. Появление столь неожиданных пришельцев всполошило зверье, выгнало их из укромных тайников и привычных убежищ в непроходимой чащобе, даже без применения инфразвуковых «лучей страха». Вот и этот хрюк еще недавно мирно дремал где-нибудь в тени развесистого дерева или, что более вероятно, нежился в теплой воде какой-нибудь укромной заводи — левый бок его блестел от налипшего ила, когда один из «стальных слуг» Гилла, двигавшийся по запрограммированному пути, вспугнул его из приятной грязевой ванны. Рассерженное животное неуклюже кружилось на месте. Невиданное чудище, возмутившее его покой, не имело никакого запаха, а обоняние было для хрюков самым надежным стражем и помощником. Хрюк, задрав вверх тяжелую голову, пытался уловить ноздрями хоть какой-нибудь понятный ему сигнал, но тщетно; тогда он грузно двинулся на близстоящий куст, но на полпути остановился и свернул в сторону.

Гилл медленно направил на него лучевой пистолет, стараясь сдержать в руках дрожь от тяжести. Хрюк между тем продолжал бессмысленно метаться на лугу, то и дело меняя направление. Ствол пистолета довольно неловко следовал за ним. Наконец Гилл потерял терпение — Юму давно уже бесновался на своей конце спирали, — нажал спусковой крючок и полоснул лучом, как очередью автомата, по участку пространства, где топталось животное. Гора мяса рухнула и замерла в неподвижности. Странно, Гилл почему-то не почувствовал гордости, обычной для охотника, поразившего живую мишень.

Шарик, быстро орудуя большими острыми ножницами — он в точности повторял движения хозяина, — разделал тушу. Поначалу Гилл собирался нагрузить робота кусками мяса, которое хотел взять с собой в «Галатею», но тут голод взыграл в Юму с такой силой, что он отказался от первоначального плана и заставил Шарика собирать хворост. Он помнил, сколько изнурительного труда нужно было положить, чтобы разжечь костер после долгих тропических дождей, а потому испытывал приятное превосходство перед Юму, переставляя регулятор лучевого пистолета на нужное деление. Две-три секунды направленного луча — и из кучки хвороста поднялись языки ярко-желтого пламени, затрещали вспыхнувшие ветки. От предвкушения еды потекли слюнки. Дразнящий кусок мяса, который не давался во сне, никуда не денется. Вот он, еще несколько минут, и можно наконец поднести его ко рту.

Шарик держал на вытянутой руке мясо над костром, не спеша поворачивая его; конечности робота нечувствительны и к гораздо более высокой температуре. Если бы не мучительное чувство голода, Гилл расхохотался бы: таким нелепым было зрелище стального чудища, жарившего у огня совершенно ненужное для себя мясо.

Наконец филе из хрюка достигло примерно той кондиции, которая