Скандальная графиня - Джо Беверли

Смеясь, Дрессер поднял руку, защищаясь:

– Только не вздумайте вызвать меня на дуэль! – Боже, не стоило так шутить с ней… – Хорошо. Тогда объясните мне, в чем разница между вами?

– В чем разница?

– Вижу, что глубоко вас оскорбил. О чем искренне сожалею. Я видел своего кузена всего однажды с тех пор, как ушел в плавание.

– Ваш кузен, сударь, был хлыщом самого низкого пошиба. Он вечно путал цену с ценностью, вечно позволял себе дорогостоящие капризы. У него не было ни вкуса, ни чувства стиля, ни здравого смысла, чтобы спросить совета у тех, кто всем этим наделен.

– Расстрелян из всех орудий! Бедный Сейди… Я бы искренне пожалел беднягу, если бы он не разорил поместье, занимаясь всеми этими глупостями. Если бы он потратился на картины или статуи, я мог бы все это продать, но он покупал безделушки и друзей, а все это сегодня не стоит и фартинга.

– Легко могу вообразить. Невеселое досталось вам наследство.

Неосознанно она положила руку на его рукав. Дрессера захлестнула волна вожделения. А ведь она просто положила руку на его рукав! А еще в ее прекрасных глазах было искреннее сочувствие – она не отрываясь смотрела на него. А еще его пьянил аромат ее духов, и ее пышная грудь была столь опасно близко…

– Милорд. – Она убрала руку.

Дрессер опустил глаза, понимая, что невольно выдал себя, обнаружив перед ней и свое желание, и, возможно, еще более глубокие чувства.

– Надеюсь, я не ввела вас в заблуждение, лорд Дрессер. Мне приятно ваше общество, мы с вами друзья, но только друзья, и никогда между нами не будет большего.

– Никогда? – спросил Дрессер, силясь сохранять спокойствие.

– Никогда. Прошу вас, поверьте. Если я пойму, что вам это тяжело, мы и друзьями с вами перестанем быть. Я не Барбара Аллен.

Эта безыскусная честность покорила Дрессера. Многие красавицы наслаждались своими победами и коллекционировали разбитые сердца в качестве трофеев подобно Барбаре Аллен, героине известной баллады. Не такова Джорджия Мейберри – она и в самом деле станет избегать его, если почувствует, что его сердце в опасности.

– Честно говоря, – беспечно произнес Дрессер, – я не из тех, кто способен умереть за любовь. Но вы наделены редкостной красотой и не менее редким обаянием – и я не могу вообразить мужчину, который смог бы остаться ко всему этому равнодушным.

– Я полагала, что вы устоите.

Похоже, он еще не вполне убедил ее.

– Может, мне стоит завязать глаза… или вам перестать пользоваться столь волшебными духами!

Шутка слегка разрядила обстановку, и Джорджия рассмеялась, качая головой:

– Тогда любуйтесь и вдыхайте, что с вами делать? Только не влюбляйтесь! У меня и без вас в избытке безнадежных обожателей. А теперь, на правах вашего друга, я готова рискнуть и потанцевать с вами.

– Вы любите рисковать, не так ли?

– И делаю это частенько, – ответила она и пошла в дом легкой походкой, с улыбкой на губах.

Дрессер последовал за ней, изучая причудливый шлейф ее роскошного платья и думая о только что состоявшемся не менее причудливом разговоре.

Разные миры и разбитые сердца. С чего он вообще вздумал на что-то надеяться?

Ну, по крайней мере ему удалось ее развеселить. Войдя в дом в поисках Джорджии, он услышал кое-что, и это ему совсем не понравилось: «Леди Мей слишком хороша, это не принесет ей счастья… Как не принесло счастья и ее супругу… Ни тени стыда… И сколько бы герцогов ни вилось вокруг красотки, теперь ей не удастся заполучить ни одного…»

Менее всего ему понравилось словечко «теперь». Что это значит? Ощущение было такое, что речь вовсе не о скандале годичной давности, а о чем-то более свежем. Куда запропастились все герцоги? Дрессер вел свою даму в бальный зал, и соперников не было видно.

Джорджия присела в реверансе, от души надеясь, что Дрессер не самый плохой танцор на свете. Рано или поздно ей все равно пришлось бы танцевать с ним, и она вполне была готова к очередным насмешкам своих недоброжелателей.

Закончив первую фигуру танца, она одарила Дрессера едким замечанием:

– Почти хорнпайп.

– Я уже доказал, что хорнпайп мне по силам, – улыбнулся Дрессер. – Однако не стоит недооценивать морских офицеров. У нас зачастую есть обязанности на берегу.

– И эти обязанности предполагают танцы?

– Мы услаждаем местное население в меру наших сил. Особенно это касается леди.

Ах каков негодяй!

– По подружке в каждом порту, я слышала! – съязвила Джорджия и унеслась в танце вдоль вереницы других танцующих.

Проклятие! А вдруг он воспринял ее язвительность как проявление ревности? Нет-нет, это было лишь раздражение. Ну почему все нынче ночью на себя непохожи?

Вместо того чтобы назойливо волочиться за ней, Селлерби источает угрозу. Вместо того чтобы смущаться и чувствовать себя неуверенно, Дрессер выглядит изумительно элегантно, даже почти очарователен! И танцует не хуже прочих, и многие дамы это отмечают. Если их даже шокировало или напугало его лицо, все они преодолели страх. Они улыбаются, заливаются румянцем, а кое-кто даже прижимается к нему теснее, чем этого требуют танцевальные па! Репутация этих женщин не была секретом для Джорджии – она не сомневалась, что они уже прикидывают, как залучить его в свою постель. И эти люди смеют называть ее распутной!

Она не может ревновать человека, которого не любит, однако слова Дрессера продолжали звучать у нее в ушах, и она в красках представляла, что за ними стоит. Когда они вновь встретились в танце, Джорджия сказала:

– Думаю, корабли нечасто бывают в порту.

– Но если корабль заходит в порт, – Дрессер явно забавлялся ее растерянностью, – то может месяцами не выходить в море.

Облегчения Джорджия отнюдь не испытала. Селлерби стоял, подпирая стену, и холодно смотрел на нее. Господи! Она придумала отговорку, чтобы не танцевать с ним, потом вернулась с другим кавалером и пустилась в пляс. Это попирало все законы вежливости. Как она могла такое допустить?

А Дрессер тем временем спросил:

– Что-то не так?

– Ничего, все в порядке, – ответила Джорджия, кружась.

Когда танец закончился, неугомонный Дрессер вновь спросил:

– Это «ничего» носит имя Селлерби? Он глаз с вас не сводил во время танца и смотрел как-то нехорошо.

– Не имеет значения.

– Он оскорбил вас?

Дрессер в этот момент выглядел столь угрожающе, что Джорджия помимо воли схватила его за руку, – впрочем, тут же выпустила. На них смотрели, за ними наблюдали!

– Я сама виновата. Изобразила нездоровье, когда он пригласил меня на танец. А когда вернулась, то как ни в чем не бывало танцевала с вами. Так что следующий танец будет принадлежать Селлерби, и я искренне перед ним извинюсь.