Грани судьбы - Алексей Шепелёв

В общем, на такой высоте летать могут не самолёты, а птицы, потому и называется "высота птичьего полёта".

С такой высоты Серёжка сейчас и наблюдал происходящее. Словно стоял на вышке или летел под облаками. А внизу… Внизу шел бой.

В своё время Серёжку никогда не нужно было уговаривать поиграть в войну, надо было лишь только позвать. Потом ему пришлось побывать и на настоящей войне. Но, откровенного говоря, в военном искусстве он не разбирался совершенно. Впрочем, чтобы понять, что происходит внизу, не нужно было быть великим стратегом. Какое-то войско было окружено посреди холмистой равнины в несколько раз более превосходящим его по численности противником. В такой ситуации слабейшие обычно сдаются, потому что шансов на спасение у них практически нет.

Окруженные всё-таки не сдавались. Они упорно пробивались из кольца, рассчитывая, наверное, что, проврав окружение, смогут отступить. Присмотревшись повнимательнее, Серёжка понял, что и правда, наверное, смогут. Большую часть окружившего войска составляла тяжелая пехота, вооруженная копьями и мечами. А внутри кольца находились конные рыцари. Если им удастся вырваться наружу, то пехота их, конечно, не догонит. Правда, у окруживших была и конница, но не так уж и много. Примерно столько же, сколько было у противника или даже меньше.

Словом, не таким уж и безнадёжным оказалось положение рыцарей, шансы у них были. Но только их предводитель сделал глупость. Раз уж спасаться, так надо бить туда, где кольцо тоньше всего, правильно? А командир окруженных, словно нарочно, вёл своих людей в самую гущу вражеской пехоты. Ещё бы, ведь на острие его удара приходился командный пункт противника. Серёжка видел, как на вершине холма развевается пурпурное знамя с вышитыми золотыми цветами. Конечно, своего командира пехотинцы будут защищать изо всех сил.

Мальчишка расстроился. Пусть это только сон, а всё равно жалко. Он уже проникся симпатией к окруженным рыцарям, потому что они были смелыми и слабейшей стороной в этой битве. Обидно будет, если их всех перебьют. Но почему они так ошиблись? Ударь они сейчас вправо или влево — и кольцо почти наверняка будет прорвано. Но окруженный отряд напоминал каплю воды, устремлённую острием на холм с пурпурным знаменем. И эта капля медленно, но верно наползала на вершину холма, подминая под себя, вражеских пехотинцев. Верно, но очень медленно. Слишком много было врагов, слишком мало рыцарей. Нет, неправильно они спасаются. Если только — спасаются…а не…

Озарившая мальчишку мысль была яркой, словно молния. Конечно, же рыцари не ошиблись. Просто, он неверно понял их намерение. Окруженные не пытались вырваться из кольца любой ценой, они сражались за победу. Если у них получится подняться на вершину холма, то вражеская армия будет обезглавлена и ей ничего не останется, кроме как разбежаться или сдаться на милость победителей.

У Серёжки от восхищения захватило дух. Молодцы рыцари! Настоящие воины. Именно так и нужно поступать. Даже самую безнадёжную ситуацию можно повернуть в свою пользу, если бороться до конца, а не задирать лапки кверху. В эти мгновения мальчишке отчаянно хотелось быть там, в гуще сражения, вместе с остальными пробиваться через ряды вражеской пехоты к вершине холма, над которым реяло пурпурное знамя с золотыми цветами.

Ну и что тут такого? Ему часто хотелось оказаться в бою вместе с героями фильмов. А сон — это тот же фильм, разве нет?

Словно в подтверждение этой мысли, картинка перед Серёжкиными глазами стала меняться. Он уже не парил высоко наверху, обозревая всё поле боя. Теперь он снижался, одновременно приближаясь к самой горячей его точке: острию наползающей на холм рыцарской капли. Уже можно было разглядеть знамёна с рыцарскими гербами, развивающиеся чуть позади линии боя. Когтистая птичья лапа…Лежащий бык и какая-то ветка…Замок, волна и три звезды…Распластавшая крылья птица…Вот и два самых первых знамени. Одно очень похоже на то, что развевалось над холмом: те же цветы, только серебряные и на синем фоне. А второе… На втором был изображен задравший морду к луне в беззвучном вое волчонок…

Серёжка сначала не поверил глазам. Хотел даже их протереть, только как это сделаешь во сне. А потом понял, что протирай, не протирай — всё равно ничего не изменится. Знаменем предводителя окруженных рыцарей был не волк, а именно волчонок — никаких сомнений. Не даром на плащах у сражавшихся в первых рядах рыцарей были вышиты такие же волчата.

Вот теперь уж мальчишка точно был всей душой на стороне рыцарей. Будь у него возможность им помочь, он бы ни мгновения не колебался. Но такой возможности не было. Оставалось только смотреть за боем и надеяться, что они всё-таки смогут ворваться на холм.

Увы, даже этого парнишке узнать было не суждено: сон прервался так же неожиданно, как и пришел. Серёжка проснулся на жесткой лавке в камере тюрьмы под замком инквизиторов. Проснулся, не забыв ни малейшей подробности происходившего на холмистой равнине, хотя обычно сразу забывал свои сны. Но этот сон никак не был обычным. Словно кто-то пытался таким образом пытался подсказать, помочь. Как в прошлый раз, на корабле. Тот сон, в котором он говорил со старым моряком, Серёжка запомнил, наверное, на всю жизнь. И не просто запомнил: советы ветерана не раз помогали мальчишке в трудную минуту, когда он не знал, как поступить. Но сейчас ему никто не советовал, вообще ни слова не сказал. Только…

Мальчишка усмехнулся. А зачем слова, когда и так всё ясно? Поступок рыцарей говорил за себя сам и не нуждался в длинных и сложных объяснениях. В любой ситуации надо верить в победу и драться за победу. Не отступать и не сдаваться. Такие вот они были, волчата. Наверное, сон пришел к нему потому, что он тоже называл себя волчонком. Пусть полушутя, пусть изначально это была не его идея, а Меро, но ведь называл же. И теперь получалось, что если завтра он не выдержит, проявит слабину, то подведёт и опозорит тех воинов. Конечно, они про это никогда не узнает, но он-то знать будет. Всё правильно: не лапай чужую славу, если не способен её достойно поддержать. Так что, завтра надо или отказываться от прозвища, или ему соответствовать. Третьего не дано.

Парнишка вздохнул и перевернулся на другой бок. Да не надо ему никакого третьего. И первого тоже не надо. Он ведь ещё вечером твёрдо решил, что будет молчать, что бы там эти инквизиторы не напридумывали.

Отец Горак выглядел очень уставшим: осунулся, похудел, под глазами набрякли синеватые мешки, резче обозначились морщины. Но разум инквизитора остроты не утратил. Идею Льют он осознал почти сразу, а, осознав, ухватился за неё обеими руками. Видимо, отец Сучапарек был недоволен тем, как медленно ведётся дело о таинственном оборотне, и Гораку было просто необходимо найти доказательства своего деятельного участия в расследовании. Так что, уговаривать его совершить визит к Нурлакатаму не пришлось.

Правда, увидев, что Истребительницу сопровождает не только полуогр, но и наёмники, инквизитор выразил удивлённое беспокойство, на что эльфийка, пожав плечами, сообщила, что по её мнению двум нечкам идти от "Графского лебедя" до Вальдского замка — не самая разумная идея.

Горак одобрительно кивнул, но тут же предложил отпустить наёмников.

— Ну, уж нет, — строго возразила Льют. — Наёмников следует держать под присмотром. Одно дело, когда они выезжали в составе отрядов, которыми командовали отцы-инквизиторы, и совсем иное — предоставить их самим себе.

— Пожалуй, ты права, — согласился Горак. — Ладно, возьмём их с собой к магу. Кстати, мне казалось, что в твоём отряде три человека, а не четыре.

— Бирда я наняла только вчера.

— Бирда? Ты не местный?

— Моё имя Бирд эб Данн, богоугодный отец, а родом я из Накхата, — ответил Йеми, старательно имитируя тамошний акцент.

Инквизитор фыркнул себе под нос, но больше спрашивать ничего не стал. Кагманец облегчённо вздохнул. Хотя за уроженца Земли Священного Орешника Йеми выдавал себя не впервой, и знал те края и образ жизни тамошних обитателей очень неплохо, всё равно лучше обойтись без лишних расспросов.

Расспросы выпали на долю эльфийки: всю дорогу до башни отец Горак пытался выяснить, в чём же состояла её идея. Мысленно Йеми восхищался сообразительностью Льют: она отвечала инквизитору охотно и подробно, но при этом говорила так много и непонятно, что он и не сумел уяснить себе ничего кроме самого общего смысла: оборотня в городе нет. Вполне возможно, что женщина могла бы водить Горака по улицам ещё добрый час, а он бы всё равно так ничего бы и не понял, но этого не потребовалось: к жилищу Нурлакатама они шли самой короткой дорогой, которая занимала чуть больше четверти часа.

Подходя к башне, воины прошли мимо Теокла и Соти, пристроившихся с небольшим табунчиком лошадей в уголке площади. Священник о чём-то горячо спорил с дородным булочником, а женщина с отрешенным видом стояла чуть поодаль.