Клинок его Величества - Василий Горъ

…Рассказывая про успехи ерзидов, граф Игрен захлебывался от восторга. По его мнению, план Иаруса Молниеносного был «абсолютно безупречен» и «совершенен в своей гениальности». Ибо Алван-берз, марионетка в руках «Рендарра Великого», с легкостью перехитрил графа Олафа де Лемойра, оторвался от объединенной армии трех королевств и захватил Вирент.

— Как вы и советовали, от границы степи до Найриза степняки дошли одним кулаком. Так, как будто именно этот город и был их целью их первого удара… — ухмылялся начальник Ночного двора. — И всю ночь изображали подготовку к штурму. А когда рассвело, оказалось, что их уже нет: восемнадцатитысячное войско испарилось, как утренний туман, оставив на месте полевого лагеря пепел от костров, гору хвороста и пару сотен нещадно изрубленных деревьев.

Дальнейшее Коэлин мог бы рассказать и сам. Ибо успел прочитать часть письма, полученного из Найриза: целых трое суток Старый Лис ломал голову, пытаясь понять, что задумал Алван. И не смог: по сообщениям его лазутчиков, ерзиды были везде и всюду!

Цхатаи двигались к Фриату, Вайзары — к Лативе, Эрдары — к Комтину, а Шавсаты — те вообще зачем-то возвращались к сожженному дотла Дилессу. Мелкие рода вообще метались где попало, меняя направление движения чуть ли не по нескольку раз в день. Естественно, мотались не просто так — каждый род врывался в попадающиеся на пути деревни, забирал продукты и фураж, убивал тех, кто брал в руки оружие и насиловал женщин. А вот жечь — не жег. И не трогал невооруженных мужчин: те, кто не пытался сопротивляться, оставались живыми и здоровыми!

Утром четвертого дня де Лемойру сообщили, что Вождь Вождей взял Вирент. Сходу! Потеряв то ли трех, то ли три десятка воинов! — Пергамент лежал наискосок, и это место было прикрыто чернильницей. — Взял. И… тут же оставил! Вместе со своими воинами умчавшись куда-то на юг.

Город остался цел. Сожженные казармы, разрушенные надвратные башни и пущенные на дрова городские ворота — не в счет. Ведь степняки не тронули домов горожан, не пустили красного петуха в особняки вирентской знати и не увели в полон ни одной женщины!

Рассказав до этого места, Игрен нахмурил брови и подергал себя за ус. Видимо, изображая поведение Старого Лиса. А потом зацокал языком:

— Говорят, что де Лемойр читал письмо из Вирента раза три-четыре… А потом приказал выяснить, кто писал этот бред…

Будь на месте графа Олафа Коэлин, он бы тоже не поверил в то, что орда тупых и грязных ерзидов, захватив один из богатейших городов Морийора, не устроит там дикую резню…

Иарус удовлетворенно улыбнулся:

— Бред? Мне кажется, что де Лемойру пора на покой: эта война ему не по зубам… Кстати, Игрен, а что там с добычей?

Начальник Ночного двора заглянул в лежащий перед ним свиток и пожал плечами:

— Как вы и приказали, сир, в Нижний город ерзиды даже не совались. Три часа грабежей в верхнем городе — и Алван приказал воинам двигаться дальше…

— Грабеже-е-ей?! — нахмурился монарх.

— Гогнар решил, что перегибать палку не стоит… — глядя в стол, пробормотал Игрен. — Им сказали, что все, что влезет в седельные сумки — принадлежит им. То есть золото, драгоценности и фамильное оружие. Коней в конюшнях тоже… позабирали. И женщин… изнасиловали…

— На коней мне плевать… — фыркнул Молниеносный. — И на женщин, в общем-то, тоже. А вот мое имущество…

— Имущество цело… Ну… почти цело… — буркнул граф. — Кроме казарм, домов воинов городской стражи и сотрудников Тайной службы…

…Через пару минут принц поймал себя на мысли, что не разделяет восторгов начальника Ночного двора: по мнению принца, план отца был слишком сложен. Поэтому имел слишком много слабых мест.

Скажем, подробнейшие карты Морийора, которыми Гогнар Подкова снабдил каждого из вождей ерзидов, позволяли тысячам свободно передвигаться по королевству Урбана Красивого. И в то же время открывали им дорогу до границы Делирии. Тактика «песчаной бури», придуманная специально под конницу ерзидов, могла поставить на колени любое государство Диенна. В том числе и Делирию. А уверенность в своей непобедимости, которой рано или поздно должны были проникнуться степняки, должна была превратить их армию в единый и несокрушимый кулак, способный разбить кого угодно.

«Если мы упустим время, то набравший ход таран станет неуправляем…» — мрачно думал принц. — «И смерть Алван-берза Степь уже не остановит…»

Увы, отец этого не видел. Или видел, но считал, что в любой момент переломит ситуацию в свою пользу: «войны выигрывают не солдаты, а те, кто ими командует». А он считал, что армией ерзидов командует именно он…

«Это пока…» — глядя на карту, расстеленную перед отцом, мысленно ворчал Коэлин. — «А через месяц-полтора армией будет командовать Идея. Или четыре коротких слова — «Великий Поход на Север…»».

…Когда Игрен начал повторяться, Иарус жестом приказал ему заткнуться, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Коэлина:

— Что скажешь, сын?

— О чем, сир? — на всякий случай спросил принц.

— О том, что будет дальше…

Его высочество пожал плечами:

— Морийор — королевство сравнительно небольшое. Урбан Красивый — робок и неуверен в себе. Если Алван захватит еще два-три города, то…

— Не «если», «а когда»! — нахмурился король.

— Простите, сир, оговорился… Когда Алван захватит еще два-три города, Рединсгейр перепугается, сообразив, что его вассалы вот-вот поймут, что его сторона вассальной клятвы — пустой звук…

Молниеносный ободряюще кивнул:

— И?

— …и если в каждом следующем городе берз будет оставлять все более и более четкие намеки на свое небезграничное терпение…

— О чем это ты?

Коэлин пожал плечами:

— В Виренте не сгорело ничего. Хотя и могло… В Фриате может пострадать имение-другое. И какие-нибудь королевские склады… В Найризе могут превратиться в пыль уже четыре-пять имений. А еще летний дворец Красивого. Кстати, неплохо, если там же пара десятков человек в муках умрет на кольях…

Король приподнял бровь, многозначительно посмотрел на Игрена и снова уставился на сына:

— Очень неплохая мысль, сын! Ты начинаешь думать!

— Спасибо, сир! — Коэлин склонил голову и смиренно дождался разрешения продолжать: — В общем, если намеки Алван-берза будут становиться все более и более прозрачными, то Красивый согласится на любые условия, лишь бы ерзиды убрались обратно в свою степь…

— Условия? — переспросил монарх. А в его глазах мелькнуло что-то очень нехорошее.

Принц сообразил, что слишком сильно выпячивает свое «я», слегка изменил оттенок своей речи:

— Я про ежегодную дань, сир! Про вашу идею, которую Гогнар Подкова должен был вбить в голову этого самого Вождя Вождей…

— С чего ты это взял?

— Ну, орда ерзидов носится по Морийору, берет и оставляет города, и при этом не забирает ни оружия, ни коней и ни женщин. Что из этого следует? То, что они уверены, что все это им ПРИНЕСУТ! Туда, куда они укажут…

Молниеносный улыбнулся:

— Что ж, ты действительно настоящий Рендарр. Поэтому я расскажу тебе кое-что еще…

…По дороге в свои покои Коэлин угрюмо думал о том, что фраза «ты настоящий Рендарр» абсолютно ничего не значит: вместо того, чтобы посвятить сына в тонкости планов, касающихся Морийора, Элиреи и Онгарона, Иарус сообщил ему о сущей ерунде. О «серьезнейшей проблеме, требующей незамедлительного решения».

На взгляд принца, проблема с нехваткой средств на содержание армии требовала не решения, а большой и победоносной войны. Вернее, средств, взятых у поверженного врага. Но начинать войну в начале зимы было бы совершеннейшим безумием.

«В ряде провинций отмечены случаи убийства мытарей. А в Монерро и Вигионе, где налоговое бремя несколько выше, чем по остальной империи, назревают бунты…» — Коэлин мысленно передразнил отца, покосился на замершего в нише стражника и раздраженно сплюнул на пол: — «Армия, которая не воюет, съедает саму себя. А тут за два года — ни одного захваченного королевства! Странно, что бунты еще только назревают…»

…Отсутствие хоть каких-нибудь выпуклостей на платье присевшей в реверансе молоденькой служанки заставило принца поморщиться. Взгляд на серое и излишне скуластое лицо девушки, потом на ее тощие, густо поросшие волосом ручки — и его настроение стремительно покатилось вниз. Настолько быстро, что уже шага через два он мысленно пообещал себе, что как только займет трон, то тут же отправит в опалу графа Фроела Айкарского. За то, что тот ничего не понимает в женщинах.

«Не разбирается сам — пусть берет девушек, похожих на дворянок, славящихся своей красотой! Например, на Оланну де Вайзи или Этель дю Орри…»

Додумать эту мысль он не успел. Так как вгляделся в лицо следующей попавшейся по пути служанки и ненадолго потерял дар речи.