Пёс. Книга 1. - Nik Держ

— Тебе не долго осталось им оставаться! — прошипел, словно рассерженная змея Борман.

— Но на данный момент я — фюрер и канцлер Тысячелетнего Рейха! И мое слово — Закон!

— Закон должен одобрить сенат! — ехидно напомнил Ганс.

— Я прекрасно об этом помню, дорогой Ганс! — не теряя самообладания, сказал Лепке. — Именно по этой причине на Заседании Сената вместо офицеров «Лейбштандарта Адольф Гитлер» присутствуют офицеры нового подразделения «Лейбштандарт… — он сделал непродолжительную паузу, — Карл Лепке»!

— «Лейбштандарт Карл Лепке»? — задохнулся Борман. — Ты сошел с ума, Карл! Кем ты себя возомнил? Ровней Адольфгроссефюреру?

— Я — фюрер! — гордо выпятив грудь, ответил Лепке. — Этим все сказано! И в связи с этим я восстанавливаю несправедливо отмененный в 1985 году «принцип фюрерства», следуя заветам Великого Вождя Адольфа Гитлера!

Сенат замер, переваривая услышанное. В установившейся кладбищенской тишине голос Лепке гремел подобно раскатам грома:

— Государство, власть и фюрер неразделимы! Никакие высокопоставленные чиновники и бюрократы не должны стоять между ними! Слово фюрера — закон для всех, не подлежащий обсуждению! Только так Великий Вождь сумел поставить на колени весь мир, который лежит сейчас у наших ног!

— Ты свихнулся, Карл! — визгливо выкрикнул Борман. — Вы что, не видите, он — сумасшедший!

— Закройте ему рот! — жестко приказал фюрер.

Один из офицеров оцепления подскочил к Борману и попросил его сесть на место.

— Не тронь меня, ублюдок! — заверещал Ганс. — Я сотру тебя в порошок…

Не долго думая офицер бесцеремонно двинул несостоявшемуся фюреру кулаком под дых. Борман сдавленно охнул и сложился пополам, а офицер «Лейбштандарта Карл Лепке» неторопливо начал пробираться к проходу. Сенаторы испуганно ахнули, такого поворота событий они не ожидали.

— Борман до сих пор не понял, что законы нашего Рейха изменились! — заявил во всеуслышание Лепке. — Они стали такими, какими изначально их задумал Великий Вождь и Учитель! Теперь каждое мое распоряжение будет выполняться четко, быстро и точно!

— Ты пожалеешь об этом! — скривившись от боли, выдохнул Борман, расстегивая трясущимися пальцами кобуру с табельным пистолетом. Не разгибаясь, он поймал на мушку спину удаляющегося обидчика и нажал на курок. Пистолет дернулся в его руках и с грохотом выплюнул маленькую смертоносную пулю. Офицер сбился с ровного шага, но устоял на ногах. Пока он поворачивался лицом к стрелку, Борман, злобно ощерясь, всаживал в грудь раненного офицера пулю за пулей. Каждый фонтанчик крови, выбитой пулями из измочаленного тела, приносил Борману дьявольское наслаждение. Но магазин вскоре опустел, а офицер до сих пор оставался на ногах и медленно приближался к Борману, который судорожно щелкал опустевшим пистолетом. Сенаторы застыли в немом изумлении.

— Оторви ему голову! — обыденным голосом произнес фюрер, слегка поморщившись. — Пусть для других это послужит уроком!

Услышав приказ, офицер, словно это не его только что расстреливали из пистолета, в один прыжок преодолел расстояние, разделяющее его и зачинщика мятежа. Одной рукой он ухватил бедолагу Бормана за голову, другой — за шею и без малейшего труда отделил их друг от друга. В воздухе резко запахло свежей кровью. Сенаторы заверещали, словно стая испуганных зайцев и кинулись врассыпную. Возле фонтанирующего кровью безголового трупа Бормана тут же образовалось свободное пространство.

— Всем оставаться на своих местах! — рявкнул в микрофон фюрер, а один из солдат охраны выпустил в потолок очередь из автомата. — Садитесь, господа сенаторы… Вернее, бывшие сенаторы, — усмехнувшись, добавил он. — Ибо это последнее в истории Нового Рейха заседание сената. Вам это не грозит! Уберите мусор из зала! — приказал Лепке.

Двое солдат без промедления кинулись исполнять распоряжение фюрера.

— Рассаживайтесь, господа, рассаживайтесь! — вновь произнес фюрер. — Теперь, когда мне никто не будет пытаться закрыть рот, я раскрою вам несколько государственных секретов… Ведь вы, все-таки, высшая знать Рейха, не смотря ни на что произошедшее сегодня! Ваша служба нужна Фатерлянду… и вашему фюреру! Я прошу всех успокоиться и трезво меня выслушать! — призывал фюрер. — Может быть, тогда вы поймете, что я по праву занимаю этот пост. Я еще раз приношу всем свои извинения в связи с произошедшими событиями, но иначе было нельзя! Я надеюсь, что это последнее открытое неповиновение фюреру! — Лепке пристально пробежал глазами притихших сенаторов. — Итак, господа разрешите представить вашему вниманию новых, усовершенствованных солдат Тысячелетнего Рейха! Штурмфюрер Ругер, ко мне! — приказал лепке офицеру, оторвавшему голову Борману. — Сними мундир!

Пока штурмфюрер расстегивал пуговицы и снимал окровавленный китель, фюрер продолжал:

— Вы все прекрасно видели, как играючи солдат новой формации может оторвать голову противнику!

Лепке довольно заметил, как многие чиновники невольно вздрогнули и втянули головы в плечи, вспомнив недавние кровавые события.

— Но это еще не все, господа! — торжествующе воскликнул фюрер. — Наш солдат новой формации не только силен, быстр и вынослив, чем обычный, даже хорошо подготовленный человек, он еще очень быстро регенерирует… Смотрите!

Фюрер подошел к обнаженному до пояса штурмфюреру. Сочащиеся сукровицей пулевые отверстия были хорошо видны невооруженным взглядом даже с последних рядов. Штурмфюрер повернулся на каблуках, показывая сенаторам спину. Некоторые пули прошли навылет, оставив на спине солдата не менее четкие отверстия.

— Всем хорошо видно? — осведомился фюрер.

— Этого не может быть! — не выдержав, закричал из зала Адольф Фогель, доктор медицины. — У него прострелено сердце! Такие раны не совместимы с жизнью! Это бред…

— Поднимайтесь сюда, Фома Неверующий! — воскликнул Лепке. — И вложите персты в раны!

Семидесятитрехлетний доктор медицины Адольф Фогель резво вскочил со своего места, забыв про радикулит, мучающий его вот уже неделю, словно малолетний член «Гитлер Югент». Забравшись на подиум, он нацепил на нос очки с мощными линзами и внимательно изучил пулевые отверстия.

— Этого не может быть! — в порыве воскликнул он. — Этот человек — мертв… Вернее должен им быть… С такой-то раной…

— Но штурмфюрер жив! Хотя и мертв… Парадокс, господа, не правда ли?! И еще для усиления эффекта…

Фюрер выхватил из рук стоящего навытяжку солдата автомат и несколькими короткими очередями превратил и без того израненное тело штурмфюрера в кусок кровоточащего мяса. На этот раз офицер не устоял на ногах, а отлетел в угол зала, где и затих.

Фогель невозмутимо стряхнул с очков капельки крови и ехидно поинтересовался:

— Не хотите ли вы сказать, майн фюрер, что даже и после этой жестокой процедуры ваш солдат останется жив?

— Несомненно! Подождем немного. Да, для ускорения процесса регенерации, можно дать солдату живительного бальзама…

Фюрер подошел к истерзанному офицеру, начавшему подавать признаки жизни, и протянул ему заблаговременно приготовленную флягу с кровью.

— Что это за живительный бальзам? — спросил Фогель, с изумлением наблюдая, как после нескольких глотков из фляги, чудовищные раны офицера начали стремительно затягиваться.

— О! — воскликнул Лепке. — Для обычного человека этот чудодейственный бальзам абсолютно бесполезен! Он вызовет у вас разве что рвоту или банальный понос, уж поверьте мне на слово! А вот для моих новых солдат он поистине бесценен!

— Это чудо! — возбужденно воскликнул доктор медицины, наблюдая, как стремительно зарубцовываются раны. — Они что, бессмертны? Их нельзя убить?

— Они почти бессмертны, но… их все-таки можно убить. Есть и еще ряд некоторых побочных эффектов, — признался фюрер. — Но руководители проекта сейчас над этим работают.

— Но все что вы нам показали… Это… Это… — Фогель не находил слов, чтобы выразить свои чувства. — Это гениально, черт побери! Имея таких солдат — Тысячелетний Рейх непобедим! Мне бы очень хотелось встретиться с руководителями этого проекта и засвидетельствовать им свое… Я хотел бы тоже участвовать в таком грандиозном…

— Вы встретитесь с ними немного позже, — нетерпеливо перебил Фогеля Карл. — Садитесь на свое место, я хочу продолжить.

— Да здравствует фюрер! — закричал Фогель, хлопая в ладоши. — Зиг Хайль!

Большая часть зала подхватило рукоплескания доктора медицины, аплодируя стоя.

— Господа! Господа! Давайте продолжим! — призвал фюрер к порядку. — Это не все, чего мы достигли в последнее время!

Рукоплескания умолкли, зал замер в немом ожидании. Если дальнейшее выступление фюрера будет таким же сюрпризом, как и новые солдаты Рейха, не стоит пропускать из него ни слова.