Закон семи - Татьяна Полякова

— Они мне малосимпатичны. Взять хоть вас, к примеру. Несговорчивая, упрямая, плохо воспитанная, при этом ужасно обидчивая и самолюбивая. Как прикажете с вами дружить? Во всем соглашаться и уверять, что все ваши идеи гениальны?

— Вы даже не пробовали, — в очередной раз обиделась я. — Вы только ворчите и говорите мне гадости.

— Ниже всякой критики, — буркнул он себе под нос, но так, чтобы я слышала, и удалился в ванную, на ходу стаскивая пиджак, а я в великой печали пошла жарить яичницу.

В холодильнике обнаружилось много всякой снеди, я подумала и быстро приготовила полноценный завтрак. Мужчины, как известно, любят покушать, а мне надо попытаться найти путь к сердцу этого нахала. Не в том смысле, чтобы он воспылал ко мне любовью (в такое верилось с трудом, даже если я начну готовить как шеф-повар французского ресторана), а в том, чтобы он относился ко мне хотя бы так же дружески, как к своим воронам.

Он появился на кухне в домашних брюках и бархатной куртке со стеганым воротником. Выглядел невыносимо элегантно. Аккуратный пробор и умопомрачительный запах одеколона. А я-то, дура, до сих пор брожу неумытая. Дался мне этот завтрак, честное слово! Я едва не заревела с досады.

Марк Сергеевич взглянул на стол и широко улыбнулся.

— Тронут, — сказал мягко.

Я заподозрила иронию, но ничего подобного не было.

Мы устроились за столом, я старалась на него не смотреть, уткнувшись в тарелку, а он заявил:

— Вы прекрасно готовите.

— Вы меня без конца критикуете, мне это надоело.

— Обещаю, что буду искать в вас положительные черты.

— Да уж, постарайтесь, — съязвила я. Тут я взглянула на часы и вспомнила о работе. — О, боже… — Схватила телефон и позвонила Ирке:

— Слушай, мне надо срочно отлучиться на недельку.

— У тебя «левак» наклевывается? — что-то жуя, проявила она интерес. Иногда я действительно выполняла частным образом заказы, о чем хозяину знать было ни к чему.

— Вроде того…

— Постой! — ахнула она. — А это не тот парень, что приходил на днях? Красавец блондин с интересной хромотой и чумовыми бабками? Боже, как я тебе завидую! Славка, не упусти его, держись когтями, зубами и вообще всем, что есть. Такой шанс раз в жизни выпадает, и то не всем. Как вспомню его, сразу в голове одни греховные мысли. Готова отдаться на офисном столе. А ты где сейчас?

— Ты сделаешь, что я прошу? — взмолилась я.

— Конечно. Только расскажи, как у вас там?

— Нечего рассказывать, — отмахнулась я, косясь на Прохорова, и быстренько простилась. Я была уверена, что он все слышал, хоть и бровью не повел, и покраснела с досады. — Не возражаете, если я приму душ? — сказала я поднимаясь.

Он кивнул. Вместо того чтобы лезть под горячую воду, я минут десять разглядывала себя в зеркале. С таким типом немудрено нажить кучу комплексов. Вот сейчас я своим носом недовольна, И ушами. Все-таки они немного торчат. Самую чуточку, но это раздражает. И вообще вид у меня сегодня ужасный. Хотя чему удивляться…

Я наконец встала под душ, и тут в дверь постучали. Потом появилась рука и определила на крючок рядом с дверью купальный халат. Я только хотела что-нибудь произнести на предмет чужой невоспитанности, как дверь закрылась, Марка Сергеевича я так и не увидела.

Я взяла в руки халат. Он был женский, и это неожиданно разозлило. Кажется, Анька говорила про какую-то танцовщицу. Чему удивляться? Такие типы обожают девиц подобного сорта. У меня вновь появилось желание зареветь, что я списала на тяжелую ночь и трагические обстоятельства. Расчесалась и покинула ванную.

Марк Сергеевич все еще был в кухне и читал газету, прихлебывая кофе из антикварной чашки — удивительной красоты чашки с чуть стертым золотым ободком наверху.

— Как себя чувствуете? — спросил участливо.

— Намного лучше.

— Прекрасно. Кстати, вам понадобятся кое-какие вещи. Составьте список, я заеду в магазин и все куплю.

— Но… — начала я.

— Что «но»? — посуровел он. — Чем вы опять недовольны?

— Просто это неудобно.

— Что же вас смущает? Тот факт, что мне придется идти в отдел женского белья или то, что мне будет известен размер вашего бюстгальтера? Его я, кстати, могу определить на глаз.

— Не сомневаюсь в ваших талантах.

— Хорошо, — кивнул он. — Ходите в одном белье всю неделю, вам же хуже. А я как-нибудь переживу, буду приближаться к вам с подветренной стороны.

— Ну, вы и свинья! — прошипела я и стиснула зубы.

— А вы закомплексованы, как деревенская дурочка.

Я поднялась и направилась к двери.

— Куда вы? — насторожился Прохоров.

— Вы меня утомили своим хамством. Даже парни на джипе и то предпочтительнее вас.

— Вы, кажется, собирались навести справки об Ильине? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Собиралась, — кивнула я.

— Ну, так поехали.

Такой исход поединка меня, если честно, устроил. Конечно, мысль о том, что придется делить кров с этой личностью, душу не согревала, но его слова о грозящей мне опасности все же возымели действие, Я пошла переодеваться, а выйдя из ванной, застала Марка Сергеевича в холле в очередном роскошном костюме. Взглянула мимоходом на себя в зеркало и с прискорбием констатировала, что выгляжу неподобающе, то есть совершенно неподходяще к его костюму. Очень бы пригодился изысканный туалет, а не джинсы с трикотажной кофтой, которые пережили вместе со мной ночь в лесу.

— Прекрасно выглядите, — вдруг заявил Прохоров, а я поморщилась:

— Могли бы не ехидничать.

— С чего вы взяли? — искренне удивился он. — Вы из тех женщин, которым идет буквально все. Правда, я никогда не приветствовал нелепую манеру одеваться на работу, как на пикник в лесу, но о вкусах, как известно, не спорят.

— Как мило, — улыбнулась я. — Вроде бы комплимент сделали, но и в физиономию плюнуть не забыли.

— У вас просто мания искать в моих словах какой-то подтекст.

Мы покинули квартиру и спустились на первый этаж. Но возле комнаты консьержа Марк Сергеевич свернул, и мы начали спуск в подземный паркинг, где стояла его спортивная машина.

— Прошу вас, — сказал он, распахивая передо мной дверцу. Вроде бы хотел выглядеть галантным, но мне и в этом чудилась издевка.

Через минуту мы уже были на проспекте и направились в сторону университета. Я напряженно оглядывалась, но ничего подозрительного не заметила.

В приемной ректора секретарь со скучающим видом поглядывала в окно. При нашем появлении она встрепенулась, расправила плечи и принялась мурлыкать, точно кошка. Ясно, что не на меня она так среагировала. Я покосилась на Прохорова и самой себе сказала: «Ничего в нем особенного нет», однако тоже подтянулась. По переговорному устройству девушка сообщила ректору о нашем приходе и, поднявшись из-за стола, распахнула перед нами дверь. Подозреваю, с одной целью: хоть на мгновение оказаться поближе к Прохорову.

— Здравствуйте, Виктор Ильич, — сказал Прохоров.

Ректор произнес долгое «о-о-о», улыбнулся, поднялся, пожал ему руку и сказал:

— Рад. Очень рад. Давно не виделись. Как дела?

— Отлично. Знакомьтесь, это Ярослава Анатольевна, мой друг, а это тоже мой друг, Виктор Ильич.

Виктор Ильич улыбнулся, окинул меня быстрым взглядом и улыбнулся шире. В другое время я бы мысленно обозвала его кобелем, а сейчас порадовалась.

— Присаживайтесь. — Он придвинул мне стул, Марк Сергеевич устроился рядом и вновь заговорил:

— Мы за помощью.

— Все, что могу… — развел ректор руками, вновь взглянул на меня и спросил:

— Собираетесь поступать в ваш университет?

— Я закончила вуз, а о втором образовании пока не думаю.

— Она уже взрослая, — серьезно сказал Марк Сергеевич, а в глазах его черти плясали.

Я поняла, что сейчас могу начать швыряться первыми попавшимися под руку предметами, и поторопилась с делом, которое привело меня сюда.

— Виктор Ильич, у вас несколько лет назад работал Нестор Ильин.

— Да, — с некоторым удивлением ответил тот. — Но Ильин давно умер.

— Мне это известно. Видите ли, мама отдала Ильину бумаги моего отца после смерти. Я бы хотела встретиться с кем-то из его родственников. Вы…

— У него не было родственников, — покачал головой ректор. — Ильин настоящий ученый, педагог, для него весь смысл жизни был в работе, такие люди часто бывают одиноки. Так и с ним случилось.

— Значит, куда делись бумаги после его смерти, неизвестно?

Виктор Ильич нахмурился и некоторое время разглядывал свои руки, как будто пытаясь решить, стоит отвечать на вопрос или нет.

— Видите ли… Последние несколько лет его опекал некий аспирант, совершенно ничтожная личность, к которому Нестор почему-то благоволил. Должно быть, из жалости. Помог ему защитить кандидатскую, хотя я уверен, что сам ее и писал. Не подумайте, будто я злословлю или что-то имею против этого человека, но… Было ясно, что его заставляет ухаживать за Нестором обычный расчет. И он вел себя так, точно это он — благодетель. Да и сама смерть Нестора… — Виктор Ильич замолчал, а я насторожилась.