Ублюдки - Владимир Алеников

— Говори, Славик, когда папа спрашивает! — строго одернула его мать. — «Ничего такого» ему! Я вот тебе сейчас дам «ничего такого»!

— Вот именно, — поддакнул старший Безбородко. — Что ты, не можешь, что ли, рассказать отцу по-человечески, чего вы там делаете? Ну, уроки — понятно, а еще чего? Чего-нибудь интересненькое, в конце концов, там у вас происходит? За что я деньги-то плачу?

— Происходит, — нехотя сказал сын. — Вот изобретеньице одно испытываем.

— Вот как? — оживился папа. — Какое такое изобретеньице?

Сын, однако, не отвечал, с опаской поглядывал в сторону кухни, где мама готовила салат оливье.

— Да ладно, Славка, говори, не бзди, — проявляя мужскую солидарность, вполголоса успокоил его отец.

И нарочито громким голосом добавил:

— Мама у нас сегодня добрая, да, Свет?

— Да пусть говорит, не трону! — певучим голосом пообещала из кухни мама Безбородко.

— Так что давай, сынок, рассказывай, чего изобрел-то? — вопросил папа, усилием воли подавив рождающийся зевок. — Давай-давай, Славка, колись!

Но расколоться Славик не успел, потому что в этот самый момент раздался звонок в дверь.

— Рановато что-то, — сказала мама, посмотрев на стенные часы.

Папа молча пожал плечами и пошел открывать.

На пороге стоял незнакомый мальчуган, протягивающий конверт.

— Вот, — сурово произнес он. — Велели передать.

— Кому? — удивился Алексей Безбородко, беря конверт в руки.

— У кого день рождения! — выкрикнул паренек, отбегая.

— А кто велел-то? — заорал именинник.

Но мальца уже и след простыл.

Алексей подбежал к окошку на лестничном пролете, однако никого внизу не увидел. Разве что около дома остановились темно-вишневые «Жигули», принадлежащие соседу по площадке.

Василий Сергеевич припарковал машину и направился к подъезду. Но не успел он прикоснуться к двери, как она сама распахнулась, и навстречу ему, чуть не сбив с ног, вылетел какой-то незнакомый мальчишка.

Василий Сергеевич неодобрительно покачал головой ему вслед. Вид у подростка был сомнительный. Такие вот взламывают почтовые ящики, а то и хуже — поджечь что-то могут.

Как старший по подъезду, Василий Сергеевич нес полную ответственность за порядок и безопасность жильцов.

Леша с удовольствием читал вслух своим домашним Митино письмо.

— Во дает Митька! — беззлобно хохотнул он, закончив чтение. — Чего только не придумает, чтобы подарок не покупать. Ты поняла, Свет? Это он так извернулся, чтобы денег не тратить.

Ох хитер!.. Письмо-то накалякать ничего не стоит. Вот жук!.. А фотография посмотрите какая на открытке! Чисто наш Джек, правда? Ну, Митька, насмешил…

Члены семьи по очереди полюбовались фотографией.

— У Джека нос белесый, — сказал Славик. — А у этого нет, совсем даже не похож.

— Так он придет или нет, твой Митька? — осведомилась супруга. — А то я чего-то не поняла.

— А черт его знает, — задумался именинник. — Вечно он с выкрутасами какими-то…

— Пусть бы он люстру хорошую подарил, что ли? — предложила мама Безбородко. — Или лампу типа Тиффани. Нам бы не помешала. Что он, не может, что ли, у себя в магазине взять, сколько лет там работает, в этом «Свете-Уюте»…

— Что это за лампа типа Тиффани? — удивился папа.

— Ох серость! — вздохнула супруга. — Это когда абажур из разноцветных стеклышек. Настоящие-то хрен знает сколько стоят, их еще в прошлом веке делали, а у нас сейчас продаются имитации, очень похожие, даже не отличишь. Тоже, конечно, недешевенькие, но зато красиво. Так может твой друг сердечный такую подарить?

— Да ничего Митька не может, — безнадежно махнул рукой Леша. — Что ты его, не знаешь, что ли? Разве что выпендриться как следует. Остроумно, конечно, спору нет, а толку…

— Пустой человек, — подытожила разговор мать. — И чего ты с ним возюкаешься?

— Ладно, придет так придет, а нет, так знаете, баба с возу, кобыле легче, — вынес свой вердикт глава семейства и повернулся к сыну: — Согласен со мной, Славик?

Славик, завершивший повторное протирание бокалов, безразлично пожал плечами.

В разговоре наступила некоторая пауза.

Алексей успешно переборол очередной позыв дремоты.

— Так что там у тебя за изобретение? — вспомнил он.

— Ну, короче, тут дело такое, — без особого энтузиазма начал рассказывать сын. — Берешь маленькое зеркальце и вот сюда, в верхнюю часть ботинка, засовываешь. Так, чтобы оно не выпало.

Он задрал ногу и показал, куда надо засовывать зеркало.

— Ну и чего? — недоуменно произнес отец, снова подавив зевок.

— А того, — все более зажигаясь, объяснял младший Безбородко. — Потом, например, на перемене подходишь к девчонке, начинаешь там про что-нибудь говорить, а сам в это время свою ногу как бы случайно между ее ног ставишь. Ну и в зеркальце сразу все видно. Или там за партой, когда с девчонкой сидишь, тоже можно ногу вытянуть, вот так, немного вбок, и тоже все видно.

— Чего видно-то? — поинтересовалась вернувшаяся из кухни мама.

— Как чего? — удивился сын материнской наивности. — Ну все, чего там у нее под юбкой.

— Вот глупость! Чего там у нее под юбкой-то может быть! — рассудительно сказала мать.

— Ясно чего. Трусы! — остроумно заметил отец и громко заржал.

Супруга неодобрительно посмотрела на него.

— Смешного тут ничего нет. Под юбками у всех все одинаково. И нечего там выглядывать! — сердито заключила она. — В музей вон пойди и любуйся сколько влезет.

— А вот и нет, — упрямо возразил сын. — У всех разное. У Воробьевской голубые трусы, а у Спиркиной — розовые.

— Ишь ты! — восхитился отец. — Знаток! Ты, что ли, уже у всех проверил?

— Да нет, — застеснялся сын. — Пока еще не у всех. У нас тут другая интересная идея появилась…

Однако про эту новую интересную идею он рассказать не успел, а так и застыл, широко открыв рот и уставившись изумленным взглядом на запертую балконную дверь.

— Ты чего это? — удивился отец.

— Вона! — только и сумел сказать сын, тыча пальцем в сторону балкона.

Оба старших представителя семейства Безбородко, как по команде, повернулись в указанном направлении. И в свою очередь замерли с округлившимися глазами.

На балконе сидело на задних лапах странное, довольно крупное мохнатое существо с большим пушистым хвостом. Сквозь стеклянную дверь оно черными внимательными глазами поочередно разглядывало всех членов семьи.

— Это чего такое — собака? — со страхом спросила мать. — Какая-то порода незнакомая.