Лето длиною в жизнь (СИ) - Морган Натали

— Я пойду, Джеймс, — сказала я, потому что нужно было что-то сказать, сделать, чтобы разрушить это воспламеняющееся, изводящее напряжение, и вскочила с дивана, — Николь меня уже заждалась. Наверное.

— Я провожу, — проговорил он, явно озадаченный, поднимаясь за мной следом. Мы стояли друг напротив друга. Он провел ладонью по своим коротким волосам, взъерошивая их.

— Не надо, — помотала головой я, — танцплощадку отсюда видно, со мной ничего не будет! Не беспокойся!

— Ну, хорошо, — ответил он. Я открыла дверь и вдохнула полной грудью прохладный вечерний воздух, отрезвляя свои мысли. Сердце заныло в груди, а по венам пробежал огонь жгучего разочарования и обиды. — До завтра! — сказал Джеймс, и его дыхание коснулось моей шеи, отчего она тотчас покрылась мурашками.

— До завтра! — отозвалась я, спустилась с лесенки и быстро пошла по песку. Главное, не побежать и не заорать от разочарования, что неконтролируемым вихрем поднялось в моей душе. Он не захотел меня поцеловать! Не захотел!

Глава 47. Джеймс

Джеймс смотрел в след удаляющейся девушке, потом ударил кулаком со всей силы по косяку, сбивая костяшки пальцев в кровь и даже не замечая этого. Черт! Надо было ее поцеловать! Он взвыл внутри себя, проклиная. Он же так хотел это сделать, до боли, до остервенения, до разрыва нервов! Вновь ощутить это забытое пьянящее ощущение от ее губ, как тогда в первый и последний их поцелуй. Его тогда повело как от алкоголя, ударило в голову жгучим желанием дотронуться до нее, ощутить ее кожу под своими пальцами. И когда она ответила на его прикосновение, выдохнула стоном в его губы свою реакцию на него, он понял, что умер и родился вновь с этим звуком, самым сладким, терпким, сумасшедшим. Ее тело, ее губы взорвали в нем миллиарды ощущений, его потряхивало от возбуждения, ладони горели и сотни разрядов тока били наотмашь по оголенным нервам. Ни с кем он не испытывал даже части подобных ощущений ранее! А потом пришло знание, такое внезапное и леденящее, что она не его, не для него, не может принадлежать ему!

Джеймс зарычал от вновь нахлынувших воспоминаний, и как ему казалось забытых эмоций. Он со всей силы грохнул дверью, закрывая ее. Полтора месяца он старался не поддаваться эмоциям! Вернулся к занятиям паркуром, выматывал себя нагрузками так, чтобы вечером вернуться в свою комнату, рухнуть на кровать и забыться сном. Он погрузился в съемки с головой, и с одной стороны даже радовался, что она потеряла к ним интерес, хотя с другой стороны внутри его грызла злость, что она так легко отказалась от проекта, которым тоже горела. Ведь это же ее сценарий! Но она не выходила на связь сама, лишь отвечала на его сообщения скудными ответами. И он бесился от этого внезапного равнодушия!

А еще он ревновал, люто, дико, с какой-то животной одержимостью! Особенно, когда она его оттолкнула там на вечернике. А потом он стоял и наблюдал, как ее утешал другой. Ее парень, Джонатан! Да, он как мальчишка стоял, смотрел и не мог отвернуться! Сжигал себя этой сценой в пепел, стискивал зубы до скрежета, но продолжал смотреть до последнего момента пока они не сели в такси. А он, Джеймс, бил в ствол дерева кулаками и выл практически в голос, а потом всю ночь представлял, как она выгибается на белых простынях, стонет чужое имя, отдается чужим рукам! И ревность разъедала его душу еще больше.

А потом эта поездка на локацию в отель, ее заплыв, и его сумасшествие от ужаса, что она может утонуть и он ее потеряет. Он не помнил себя, как скидывал одежду, как плыл к ней. А потом эта неожиданная случайная близость, когда вокруг них была обжигающая холодом вода, а ему казалось, что его тело пылает пожаром рядом с ее телом. И потом этот взгляд, которым она смотрела на него. Он уловил в нем вновь то желание, что толкнуло их когда-то друг к другу. Смотрел в ее глаза и тонул в них, погружаясь на самое дно этой синевы. Но тогда он решил для себя, что ему показалось. Да и ее поведение в тот день абсолютно сбило его с толку, она то заигрывала с ним, то отталкивала и в итоге он взбесился! Он не игрушка для нее! И тогда он решил сам с ней поиграть, сделать ответный ход и обратить внимание на Кэт, тем более, что он чувствовал, что нравился ей. Он хотел одного, а получил совсем противоположное. Чуждая иллюзия. Суррогат!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И самой огромной ошибкой было переспать с Кэт, сделать это в ту самую ночь, когда вернулись из отеля. Он понимал, что это было местью, которую никто не увидел, но эмоции переполняли настолько, что он даже не подумал тогда о последствиях. А на утро он проклинал себя за свою ничтожную оплошность и слабость! Ему казалось, что он запутался в сетях, которые тащат его на дно, в болото, что он теряет контроль, теряет себя.

Он пил весь следующий день, глухо, тоскливо. Он никогда не позволял себе напиваться, но это был другой случай. Огромная черная дыра, которая разрасталась внутри, засасывала и не отпускала. Не зная, куда деть себя от этой боли, оставалось только одно — топить ее. А еще эти бесконечные вопросы, которые вспарывали его мозг и сознание, доводя до исступления, потому что ответы на них он не знал.

Он был уверен лишь в одном, что безумно хочет ее рядом, смотреть в ее голубые глаза, дотрагиваться до ее кожи, ощущая ее тепло и дрожь под пальцами, слышать ее голос, видеть ее улыбку и то, как она недовольно морщится на его: «мелкая!»

Мелкая! Его мелкая! Он хотел, чтобы она стала его, только его!

Он заставил себя подняться из этого болота, он не мог допустить, чтобы их проект рухнул в бездну. Позвонил друзьям и предложил возобновить пробежки и занятия паркуром, а затем вовлек их в свой проект.

А потом ранним утром от нее пришло это короткое безобидное сообщение про подругу и хлопушку, в принципе ничего важного и особенного, но почему-то именно оно дало надежду. Почему? Он сам не понял. Но что-то теплое и светлое прокралось в его израненную душу. Хрупкая надежда. У него появилась цель. И даже если придется к ней идти маленькими шагами, он готов был на это, чтобы в итоге получить награду — свое имя ее шепотом на своих губах.

Глава 48

Я быстрым шагом, насколько это позволял песок, шла к танцплощадке, которая горела огнями и, казалось, вибрировала от звучащей музыки. Навстречу мне попались Пол с братом, которые сказали, что Николь меня ждёт. Я кивнула им в ответ, не проронив ни слова и не сбавляя хода. Была уверена, что если остановлюсь или открою рот, то эмоции вскроются как нарыв, а демонстрировать их перед чужими людьми мне совсем не хотелось, тем более, если это были близкие друзья Джеймса. Мой спасительный круг была Николь. Я завидела ее еще издали, она сидела на ступенях площадки и пила что-то из высокого стакана, пританцовывая на месте. Я подбежала к ней, плюхнулась рядом на песок, но так и не смогла произнести ни слова.

— Долго пыхтеть будешь? — спросила подруга после затянувшейся паузы, смотря на меня сверху вниз. Она качнула в руке стакан, льдинки звякнули о стенки, заставив меня очнуться.

— Ник, мне кажется, я схожу с ума. — обреченно проговорила я.

— И в чем это проявляется?

— Я вижу то, что не существует в реальности.

— Например?! — она удивленно посмотрела на меня.

— Джеймс. — выдохнула я.

— Эмили, а вот сейчас ты меня пугаешь. Он-то существует, и я его вижу тоже.

— Ты не понимаешь! — воскликнула раздраженно я. — Он меня не поцеловал!

— И как это связано с сумасшествием и реальностью? — уставилась она на меня. — Давай, по порядку.

— Мы были рядом, он смотрел на меня, я на него, и в итоге ни-че-го!!!! — я вскочила на ноги, развернулась к ней и еще раз повторила. — Ни-че-го!!!!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А что ты хотела? — возмущенно вздернула плечами Николь. — Можно подумать, что раньше было как-то по-другому. Честно, я вообще не понимаю твоей истерики. Если тебе хочется быть с Джеймсом, так зачем ты от него бегаешь, держишь на расстоянии? А потом ждешь, что он должен на тебя наброситься, когда вы целый месяц вообще не общались? Я бы разочаровалась в нем как в человеке, если бы это произошло, и он бы так сделал.