Быть любимой - Эми Лорин

— А как насчет Мэта? — спросила Мэри.

— А что насчет Мэта? — Голос Кэтрин зазвенел. Горестно покачав головой, она сказала уже спокойнее: — Мэри, я знаю, что должна сказать ему, где нахожусь. Но сначала мне нужно несколько дней побыть одной. Действительно нужно, Мэри!

Но ей не дали этих нескольких дней. Они пообедали в пути и приехали в домик в начале шестого. Через несколько минут в комнату влетели миссис и мистер Дарси в страшном смятении из-за того, что их не предупредили о приезде Кэтрин. Кэтрин постаралась успокоить их, уверяя, что дом в безукоризненном состоянии, а это действительно было так. Она не без труда убедила их, что их услуги не понадобятся до утра.

Два часа спустя, когда Кэтрин и Мэри, устав от разговоров, сидели, глядя на огонь в камине и потягивая кофе, в комнату стремительным шагом вошел Мэт, а за ним — взволнованный Джон.

Кэтрин изумленно смотрела на них, чувствуя, как страх поднимается в ней холодной волной. Лицо Мэта, суровое и жесткое, дышало гневом, а взгляд поверг Кэтрин в дрожь. Ей хотелось вскочить и бежать, но эти горящие яростью глаза словно пригвоздили ее к месту. Она считала его глаза неотразимыми, теперь же поняла, что они могут быть ужасающими.

Она облизала губы, но, прежде чем она успела открыть рот, он резко спросил:

— Где Джонатан?

— В своей кроватке, он спит. — Кэтрин ненавидела себя за дрожь в голосе, но не могла ничего сделать.

Не отводя от жены взгляда, он рявкнул:

— Мэри, соберите вещи свои и Джонни. Джон отвезет вас домой.

— Как? Прямо сейчас, ночью? — воскликнула Кэтрин.

— Сейчас. Ночью. Сию минуту, Мэри. — Его слова были адресованы Мэри, хотя глаза не отрывались от Кэтрин.

Мэри вскочила с кресла и стремительно выбежала из комнаты. Никому бы не пришло в голову спорить с Мэтом, когда он отдавал приказания таким тоном.

Его глаза наконец оторвались от Кэтрин, он повернулся и пошел в кухню. Она слышала, как он наливает кофе для себя и Джона.

Даже позже, размышляя о происшедшем, Кэтрин не могла сказать, сколько просидела вот так, застыв, в своем кресле. Потому что, когда она поднялась с кресла, было уже поздно. Она ринулась вверх по ступенькам, злясь на себя за то, что после душа надела ночную рубашку и халат. Рванув дверь в спальню, она промчалась к шкафу с одной мыслью в голове: успеть одеться и уехать с Джонни и Мэри.

Она рылась в шкафу, когда услышала негромкий щелчок закрывающейся двери. Выронив платье из непослушных пальцев, Кэтрин обернулась к вошедшему мужу, тихо спрашивая:

— А Мэри и Джонни?

Мэт прислонился спиной к двери, загораживая ей путь. Он снял куртку и пиджак, и белая рубашка, красиво облегавшая его плечи, ярко выделялась на темном фоне. Прищурившись, он ответил:

— Уезжают. — Чуть-чуть склонив голову набок, словно прислушиваясь, он продолжал: — Вот как раз машина отъехала. Кстати, я велел Джону взять «Кадиллак». Я очень надеюсь, что ты не позвонишь в полицию и не заявишь, что его угнали.

Лицо Кэтрин вспыхнуло от его ядовитых слов. С возмущением она воскликнула:

— Это был единственный способ заставить Джека отдать ключи!

Мэт покачал головой, медленно развязывая галстук. Расстегнув две верхние пуговицы рубашки, он шагнул в комнату, стянув по дороге галстук и швырнув его на туалетный столик. Остановившись в середине комнаты, он тихо спросил:

— Что все это значит, Кэтрин?

Кэтрин вздрогнула, этот тихий голос почему-то показался ей еще более угрожающим. Прилагая все усилия, чтобы казаться спокойной, она произнесла:

— Я ухожу от тебя, Мэт. — И добавила, пожав плечами: — Я думала, что уже ушла.

— Почему? — Его голос стал громче. — Чего ты добиваешься, Кэтрин? Уж конечно, не денег — совершенно очевидно, что тебя они не волнуют. Так чего же тогда?

— Я хочу развода, Мэт.

— Нет. — Его резкий, окончательный ответ должен был стать для нее предупреждением, но она, охваченная волнением, не услышала его.

— Почему нет? — Не в состоянии больше стоять спокойно, она быстро заходила по комнате, нервно теребя пояс халата.

— Развода не будет, Кэтрин.

На этот раз предостерегающая нота достигла ее сознания, и, резко повернувшись к нему, она, овладев собой, сказала как можно спокойнее:

— Хорошо, пусть не будет. Но ты спрашивал, чего я хочу. Я хочу взять сына и уйти. Жить в моей собственной квартире, приходить и уходить когда захочу. Я не жду, чтобы ты меня содержал, собственно, я и не хотела бы этого. Я ничего от тебя не хочу.

— Кроме моего сына. — Эти три слова были произнесены четко и медленно.

— Да, твоего сына! — взорвалась Кэтрин. — Которому уже почти семь месяцев, а ты едва вообще посмотрел на него!

— Посмотрел, не волнуйся, — протянул он.

Приходя в отчаяние, Кэтрин попыталась обратиться к доводам разума.

— Мэт, у меня нет желания отнять у тебя сына! Я знаю, что не могла бы, даже если б хотела. Но я и не хочу. Ты можешь видеться с Джонни столько, сколько хочешь. Все, чего я прошу, — позволь нам уехать!

Меньше двух футов разделяло их, и глаза Кэтрин впились в него, стараясь прочитать его мысли. Невозможно — его лицо скрывало то, что происходило внутри.

Секунды тянулись медленно, пока наконец он не произнес:

— Ну что ж, Кэтрин, раз ты так хочешь — ладно.

Она выдохнула, только сейчас обнаружив, что все это время задерживала дыхание, и пробормотала:

— Спасибо.

Она пошла к двери, но его вопрос остановил ее.

— Ты не возражаешь, если я уеду отсюда завтра?

Его голос опять изменил свой обычный тембр. И опять, уже во второй раз за вечер, она пропустила сигнал опасности.

— Нет, ведь это же твой дом, Мэт! Я бы никогда не решилась запретить тебе оставаться здесь.

— Вот именно, это мой дом! — Его голос был подчеркнуто любезным, и Кэтрин ощутила первый укол тревоги. — И это моя постель. А ты — моя жена. И сегодня ты будешь спать в моем доме, в моей постели и со мной.

Расширившимися от страха глазами Кэтрин смотрела на него. Она должна была знать, что он не отпустит ее так просто. Решительно мотнув головой, она хрипло прошептала:

— Нет, Мэт! — Если бы она и попыталась, то не могла бы представить себе худшее наказание, чем быть опять подвергнутой этому унижению. Она открыла дверь, еще раз повторяя: — Нет, Мэт!

Его руки больно схватили ее за плечи, разворачивая лицом к нему. Крепко держа ее, он твердо сказал:

— Да, Кэтрин, и теперь это будет по-моему!

По-моему? Что он имеет в виду? Она застыла в его руках, парализованная страхом. Она читала и слышала о мужьях, которые жестоко обращались с женами, но никак не ожидала этого от Мэта. Ее страх рос, сдавливая горло, заставляя сердце биться в сумасшедшем ритме.