Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи - Елизавета Дворецкая

Стараясь овладеть собой, он огляделся и кинулся туда, где теснили своего противника Свейн, Берг и Асгрим. Еще на бегу Бьярни бросил обломок копейного древка тому в ноги – улад споткнулся, упал на колено, и тут же ему на голову обрушилась секира Свейна Лосося. Это был уже немолодой, опытный воин, на силу и присутствие духа которого всегда можно было положиться. Поэтому он, не теряя времени на торжество победы, тут же обернулся и побежал на помощь к Хрингу Остроге. Бьярни устремился за ним.

Что-то черное метнулось ему прямо в лицо, и показалось, будто кто-то швырнул огромную черную тряпку. Острые когти скользнули по голове, и Бьярни едва успел вскинуть щит, чтобы уберечь глаза. Только он выглянул из-за щита, как жесткие перья хлестнули его по лицу. Над ним кружила крупная ворона, пытаясь ударить клювом в глаз.

Опять ворожба! Преисполняясь негодованием и отвращением, Бьярни взмахнул мечом – и тот встретил сопротивление легкого птичьего тела. На песок упал обрубок крыла с несколькими крупными перьями. Раздался жуткий вопль – и птица исчезла.

Казалось, что весь берег полон криков, треска щитов и звона клинков, что здесь сражается не менее сотни уладов – везде мелькали их яркие одежды, татуировки на напряженных мышцах, блестела бронза, которой было украшено все их оружие, метались многочисленные косички. Один из них отбивался от троих, прижавшись спиной к большому дубу. Бьярни кинулся туда, пытаясь обойти дуб и напасть на улада сзади. Но за деревом к нему бросилось что-то белое – и Бьярни почти не удивился, рассмотрев, что это телка, белая как снег, но с рыжими ушами и красными глазами. В глазах ее горела истинно волчья злоба, которая у телки, мирного домашнего животного, производила еще более жуткое впечатление, чем у настоящего лесного хищника. Не подпуская телку ближе, Бьярни ловко ударил ее копьем в глаз. И телка пропала, как туман. Только земля содрогнулась под ногами, словно весь мир подпрыгнул и грузно упал на прежнее место.

Бьярни выбежал из-за дуба и завертелся, выискивая нового противника. И не сразу осознал, что уладов больше не осталось. Восемь или девять тел лежало на песке и траве возле реки.

– Двое ушли, – с сожалением сказал Ивар хёльд, вытирая лезвие своего меча подолом рубахи одного из убитых. – Вот ведь прыткие тролли! И скачут, и вопят, и вертятся, так что уши закладывает и в глазах рябит.

– Тяжело нам здесь придется, – пробормотал Кари Треска. Он еле дышал – все-таки для человека на шестом десятке прыткие улады оказались слишком неудобным противником. Он и уцелел-то главным образом потому, что благодаря численному преимуществу кваргов мог почти не участвовать в схватке. – Их было десять, а нас сорок. А если их будет сто?

– Чего они на нас набросились-то? Мы ж им еще ничего не сделали!

– А вот такой они народ! Ты думал, всю добычу тебе на берег вынесут и с поклонами вручат?

Кварги принялись перевязывать раны. У них обнаружился и один убитый – Ламби, работник из усадьбы Эльвира хёльда. Парень не слишком уверенно владел оружием, и уладская секира пробила ему грудь.

– Нам еще повезло, что всего один убитый, – заметил Ивар хёльд. – Могло бы быть гораздо больше.

– Наши мечи длиннее. – Свейн Лосось приложил собственный меч к одному из тех, что остались на земле возле мертвых тел. – Смотри, на целую ладонь. Им, чтобы ударить, надо гораздо ближе подойти. А если они подходят, ударить можем мы, – а на них ни кольчуг, ни стегачей.

– Конечно, в стегаче так не поскачешь, – хмыкнул Ульв, вытирая обильный пот, но не торопясь снимать собственный стегач.

– Надо запомнить на будущее.

– Зато наши мечи тяжелее! – Бьярни поднял осиротевший уладский меч и прикинул вес на руке. – А этими можно действовать гораздо быстрее. И конец у них острый – можно и рубить, и колоть.

– Это не меч, это… свинорез какой-то! – Свейн Лосось тоже поднял уладский меч и внимательно осмотрел со всех сторон. – Только свиней колоть.

– Надо уж нам постараться, чтобы не оказаться тут теми свиньями, которых запросто переколют!

Двигаться сегодня дальше никто не хотел: дружине и особенно раненым требовался отдых, да и ночь была уже близка. Однако возле их стоянки вода оказалась такой грязной и мутной, словно тут прошло целое стадо коров, и приходилось идти искать чистую воду где-нибудь подальше. Взяв по ведру, Бьярни и Ульв вдвоем тронулись вверх по течению. На плечах они несли копья и внимательно оглядывались, опасаясь нового нападения, но ничего подозрительного не замечали.

В одном месте в реку впадал ручей – прозрачная струя сбегала по камням и лилась с уступа маленьким водопадом. Подойдя ближе, они уже хотели подставить ведра под струю, как вдруг один из крупных черных камней возле источника пошевелился, и оба парня с изумлением увидели, что это человек! Возле воды сидела, скрючившись, старуха, одетая в черное. И когда она к ним повернулась, Бьярни и Ульв разом охнули – такой уродины им не приходилось видеть никогда в жизни! С покрытого морщинами, искривленного и перекошенного лица на них смотрел только один глаз. На камень старуха опиралась согнутым обрубком левой руки, а когда она пошевелилась, стало видно, что и правой ноги у нее нет по самое колено.

Вид этого чудовища привел обоих парней в такое оцепенение, что они застыли, не в силах двинуться. Вокруг уже темнело, и сама старуха казалась скорее каким-то ночным демоном – еще одним злым духом этой удивительной страны.

– К-к-то т-ты? – с трудом выговорил Бьярни.

– Я – хозяйка этой воды, – проскрипела старуха. – Никто не зачерпнет из этого источника, не уплатив мне.

– У-уплатив? – Ульв с трудом сглотнул. – Т‑так бы и сразу сказала. – Он попытался усмехнуться, но у него получился какой-то дикий оскал. – А то сидишь тут, как ворона…

Бьярни вспомнил ворону, которая нападала на него во время битвы с уладами. Старуха была на нее очень похожа.

– Какую плату ты требуешь? – спросил он.

– Один из вас должен сойтись со мной, – невозмутимо ответила та.

Ульв уронил ведро и выругался.

– Да я лучше сдохну, чем подойду к такой карге ближе чем на пять шагов! – Он снова подобрал ведро и кивнул Бьярни. – Пойдем поищем другую воду.

Пятясь и не решаясь повернуться к старухе спиной, они удалились с поляны и прошли еще немного выше по течению. Здесь снова обнаружился ручей. Оглядевшись хорошенько и ничего подозрительного не увидев, Ульв и Бьярни приблизились и подставили ведра под струю.

В ведра упало несколько капель, и вода исчезла. Они в изумлении подняли головы: никакого ручья больше не было, лишь мокрые камни блестели в последних лучах заходящего солнца.

– Никто не возьмет моей воды, не уплатив положенную цену, – проскрипел рядом уже знакомый голос.

И старуха снова обнаружилась поблизости – она сидела над ручьем чуть выше, чем стояли парни.

– Ах ты тварь! – Ульв тут же метнул в старуху свое копье.

Та исчезла. Копье, похоже, даже пролетело через то место, где она сидела, но оно уже оказалось пустым. И сколько Ульв ни искал копье, оно исчезло тоже, будто старуха прихватила его с собой.

– Это какой-то местный дух, – стараясь сдержать дрожь, сказал Бьярни. – Я и во время битвы его видел. Лучше бы с ним не ссориться, а то будет хуже.

– Да что же делать, если эта дрянь сама привязалась! И еще копье мое уперла.

Ульв ругался, но голос его невольно дрожал. Оглянувшись еще раз на опустевшее русло ручья, Бьярни взял ведро и наклонился к реке, пытаясь зачерпнуть оттуда.

Но под ногами его был только мокрый песок. Глубокая вода отодвинулась, так что здесь не вышло бы зачерпнуть даже ложкой, не то что ведром. Бьярни сделал несколько шагов вперед, но его башмаки по-прежнему ступали по влажному песку, а вода блестела где-то вдали.

Ульв, видя это дело, схватил свое ведро и бегом бросился вперед. Пробежав по широкой полосе мокрого песка, он прыгнул на глубину – и растянулся все на том же песке.

Бьярни хотел сказать ему, чтобы не мучился – вода все равно уйдет. А волна вдруг вскипела, накатила, будто из-под земли, и накрыла Ульва с головой.

Парень забился, захлебываясь, Бьярни бросился вперед, пытаясь ему помочь, – оба они отчаянно забарахтались, вдруг оказавшись в глубокой холодной воде. Оба, разумеется, отлично умели плавать, как все прибрежные жители Морского Пути, но не успели сообразить – вода швырнула их на камни и снова исчезла! Словно река выплюнула какой-то невкусный кусочек, случайно ей попавшийся.

Мокрые насквозь, чувствуя боль во всем теле от удара о камни и землю, оба парня едва сумели встать, поддерживая друг друга. Одно из ведер исчезло, второе валялось поодаль – в нем осталось воды примерно с полкружки.

Тяжело дыша, Бьярни и Ульв сели на камни, свесив руки и уронив головы. Вокруг темнело, лес стоял стеной, и они оба уже не знали, где осталась их стоянка, корабль, дружина. Все тело болело, голова кружилась. Река по-прежнему несла свои воды в трех шагах впереди, но теперь у них не было никакого желания к ней приближаться. Эта река была живым существом, коварным и недружественным. Весь мир вокруг стал другим – казалось, что сам лес по краям поляны не более чем морок, а что там на самом деле, лучше вообще не знать. И лучше не думать, а есть ли в этом новом мире «Синий Змей», Ивар хёльд с прочей дружиной и даже сам Морской Путь.