Пробуждение от лица парней - Каролайн Пекхам

Дженкинса, и мне пришлось бороться с желанием спросить, почему он обращается к старому дворецкому именно сейчас.

Между нами повисло молчание, и хотя мое горло горело от желания придумать сотню оправданий или извинений, взгляд его глаз говорил, что ни одно из них не поможет в этом деле, поэтому я усилием воли заставлял себя оставаться на месте и безмолвствовать.

Когда дверь, наконец, снова открылась, мое сердце заныло в груди, как камень, и я не удержался и шагнул вперед, когда Дженкинс ввел Ксавье в комнату вместе с нами. Он был одет в черные треники и белую футболку и выглядел так, будто его вытащили прямо из постели, чтобы привести на эту встречу: глаза затуманены сном, темные волосы взъерошены.

Дверь со щелчком закрылась, и старый ублюдок дворецкий выскользнул обратно, с забавой на губах, и рычание эхом разнеслось по комнате, когда я встал между братом и отцом.

— Почему Ксавье здесь? — потребовал я, не обращая внимания на то, как брат поймал мой локоть и попытался оттащить меня назад.

Я не собиралась двигаться ни на дюйм. Я вытерплю пятикратную ярость отца, чем позволю ему вытерпеть хоть минуту.

Отец смотрел на нас двоих, не говоря ни слова, его палец постукивал по твердому дереву стола перед ним, словно он думал о том, как лучше нас наказать.

— Ксавье не имеет к этому никакого отношения, — выдавил я из себя, не в силах сдержать язык. — Я понял. Я облажался. Накажи меня — сделай все, что нужно. Но не впутывай его в это. Он не виноват в том, что я так себя повел.

Отец медленно поднялся на ноги, поднял атлас и посмотрел вниз на фотографию.

— Я не слышал никаких отчетов о твоих попытках избавить нас от проблемы Вега с момента нашего последнего разговора, — медленно сказал он, положив атлас и прислонив его к лампе на своем столе так, чтобы фотография была направлена в нашу сторону. — И теперь, увидев это, я должен предположить, что знаю почему.

— Ничего страшного, — запротестовал я, хватаясь за соломинку, пытаясь скрыть, почему я отказывал ему. — Как ты и сказал, я просто хотел трахнуть ее. Дать ей понять, каково это — принадлежать Дракону, а потом выбросить ее, чтобы она поняла, как мало она для меня значит. Это была глупая идея. Я просто…

Отец щелкнул пальцами, и я вздрогнул, когда магия огня вспыхнула на моей коже, но это было бесполезно против тонкого заклинания, которое он наложил, чтобы перекрыть мне дыхательные пути.

Я стиснул зубы, когда мои легкие сжались от ощущения того, что из них забирают кислород, а он откинулся на спинку стола, сложив руки и бесстрастно наблюдая за мной.

Желание ударить по нему своей магией было подобно ревущему монстру внутри моего разума, но страх за брата и осознание силы отца сдерживали меня.

Если бы я ударил его, то все бы пошло прахом. Что бы он ни планировал сейчас, все будет в тысячу раз хуже, если он почувствует настоящую необходимость подавить во мне любую мысль о восстании.

Мои кулаки сжались в кулаки, легкие начали гореть, а перед глазами ожили черные пятна.

Я держался на ногах столько, сколько мог, пока мое зрение не потемнело настолько, что я почти потерял сознание, и я рухнул на колени, мои легкие болезненно сжались.

Ксавье задыхался, когда он бросился ко мне, наполовину поймал меня, когда я перевернулся на бок, его испуганный взгляд встретился с моим на кратчайшее мгновение, прежде чем его с силой оттащили от меня при помощи магии моего отца.

Я пытался бороться с бесполезностью своего тела, преодолевая нехватку воздуха в легких, и пытаясь подняться, чтобы снова помочь ему, но мои конечности были отягощены железными оковами, и я едва в состоянии даже поднять руку в его сторону.

Темнота окутала меня и отвлекла от момента, когда мое сердце заколотилось с ужасающей скоростью тысячи бегущих лошадей.

Я висел в темноте, казалось, целую вечность, но прошло всего несколько секунд, прежде чем я втянул в себя воздух и снова открыл глаза.

Крики Ксавьера разрывали мои уши, и я вскочил на руки и колени, мои мышцы тряслись, я продолжал всасывать как можно больше кислорода, пытаясь осознать происходящее.

— Ты силен, Дариус, — усмехался отец, все еще стоя перед своим столом, его глаза были устремлены на меня, в то время как огненное кольцо окружало его младшего сына, а его крики агонии наполняли комнату и разрывали меня изнутри. — Настолько силен, что я думаю, что в последнее время мои наказания стали для тебя не более чем неприятностью.

— Это не так, — задыхаясь, я поднялся на ноги и бросился к брату, прежде чем врезаться в прочный барьер магии воздуха. — Пожалуйста, остановись, пожалуйста, просто…

— Мне пришло в голову, что ты не настолько заботишься о своей шкуре, чтобы делать все необходимое для ее сохранности. Но этот слабак… — Он бросил насмешливый взгляд на Ксавье, которого я едва мог разглядеть за огненной завесой, пока он кричал и вопил. — По какой-то причине ты, кажется, склонен пытаться защитить его. Это не очень похоже на фейри, но я полагаю, что это служит какой-то цели.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — задыхаясь от крика Ксавье, пронзившего меня до глубины души, произнес я. — Все, что угодно. Я сделаю все.

— Ты будешь бить по Вега сильнее, чем раньше, — сказал отец мрачным тоном. — Больше никаких уловок, игр или попыток задеть их драгоценные чувства. Я хочу, чтобы они подверглись испытанию, были выведены за рамки. Я хочу, чтобы ты ударил по ним достаточно сильно, чтобы либо заставить их покинуть академию, либо дать понять, что они являются фейри настолько, чтобы противостоять тебе. В любом случае, мы должны знать. И в любом случае ты сделаешь все, что потребуется для достижения этой цели. Ты меня понимаешь?

— Да, — задыхаясь, ответил я, хотя мое сердце заколотилось при этих словах, и мне казалось, что сами звезды бьют меня по нутру за то, что я снова решил подчиниться этому чудовищу. Но это был не выбор. Не с Ксавьером на кону. Он был единственным чистым существом, которое у меня было,