Свет во тьме. Черные дыры, Вселенная и мы - Фальке Хайно

Однако встречей в Бостоне дело отнюдь не закончилось. Вернувшись в Европу, мы должны были сформировать команду. Стать менеджером проекта я сумел уговорить Ремо Тилануса. До того, как в 2015 году голландцы вышли из проекта, этот опытный астроном долго представлял Нидерланды в руководстве телескопа JCMT на Гавайях и много сделал для развития сети РСДБ.

Тогда же в моем кабинете в Неймегене неожиданно объявились пятеро интересующихся EHT аспирантов, которым я смог предложить места в докторантуре. Так начала складываться наша замечательная команда. Казалось, все эти люди были посланы мне Богом, хотя многие из них и жили неподалеку от Неймегена. В конечном счете в нашу команду вошли представители семи государств[145].

Наш девиз звучал так: “Мы собираемся по‐хорошему завоевать мир”, – и я повторял его каждому. Мои студенты и ученые, с которыми я трудился, обладали достаточной свободой. Мне хотелось, чтобы каждый из них отыскал собственный стимул для работы, нашел свое место в команде и определил, чем конкретно он будет заниматься. Только в этом случае человек сможет отдаться делу всей душой. Важно, чтобы у каждого была своя, соответствующая его возможностям цель, к которой он стремится, и чтобы члены группы не конкурировали друг с другом, а их способности дополняли способности остальных.

В ноябре 2014 года на конференции в Институте теоретической физики “Периметр” в городе Уотерлу в Канаде закулисная дипломатия достигла своего апогея; доклады отошли на второй план. Несколько десятков астрономов сражались за роли в команде EHT. Кто займет руководящие должности? Какова будет организационная структура? В последний вечер узел надо было или развязать, или разрубить. Переговоры продолжались чуть ли не до ночи. Битва никак не кончалась, и хотя кулаки в ход и не шли, время от времени кто‐нибудь принимался стучать ими по столу. Но все‐таки, уже ближе к полуночи, мы договорились о том, что будет представлять из себя EHT. Договоренность была скреплена рукопожатиями, и мы согласились на этом остановиться. (Правда, утром кое‐кто все же попытался пересмотреть принятые решения.)

Потребовалось еще около пятидесяти телеконференций, чтобы прийти к временным договоренностям о создании научного сообщества EHT. Это произошло летом 2016 года. А еще через год все документы были официально подписаны – но к тому времени мы уже провели свой эксперимент. Сообщество включало в себя тринадцать институциональных партнеров: четыре в Европе, четыре в Соединенных Штатах, три в Азии и по одному в Мексике и в Канаде. Каждый из партнеров имел равное представительство в совете, сформировавшем высший руководящий орган.

Команда из трех человек – директора, администратора проекта и научного руководителя – должна была отвечать за вопросы повседневного менеджмента, а одиннадцать избранных членов научного совета – разрабатывать научную программу и наблюдать за ее выполнением.

Шеп Доулман стал директором, Димитриос Псалтис – научным руководителем. Ремо Тиланус отвечал за повышение эффективности работы. Я возглавил научный совет, а моим заместителем избрали моего давнего коллегу Джеффа Бауэра. К этому времени он переехал на Гавайи и начал работать в Институте астрономии и астрофизики академии Синика в Тайбэе. Антон Зенсус, руководитель группы РСДБ в Бонне, и Колин Лонсдейл из обсерватории Хейстек взяли на себя руководство правлением.

Так была поделена власть. И ни на руководящих должностях, ни в совете директоров не оказалось ни одной женщины. Это было проблемой EHT с того момента, как зародилась сама мысль о таком телескопе. Гордиться тут, разумеется, нечем. Только в ученый совет входили две женщины. Одна из них, Сера Маркофф, преподает сейчас в Амстердаме.

Мы не только проводили интенсивные и сложные переговоры, но еще и готовились к первому эксперименту. Телескоп ALMA наконец‐то заработал, так что можно было приступить к планировавшимися на январь 2015 года первым РСДБ-измерениям[146]. Мы должны были показать, что как технологически, так и организационно готовы к проведению основного эксперимента. Все телескопы требовалось оснастить одним и тем же РСДБ-оборудованием последнего поколения.

Первый финансовый транш от Европейского исследовательского совета пришел 1 сентября 2014 года. В тот же самый день Ремо Тиланус сделал необходимые заявки на РСДБ-оборудование – чтобы особо важные приборы с длительным циклом изготовления пришли на телескопы вовремя. В одной из бостонских компаний заказали так называемый аналоговый регистратор Mark 6. Инженеры в Гронингене с помощью коллег из Бонна в короткие сроки изготовили по чертежам Хейстека электронные фильтры.

Через обсерваторию Хейстек следовало разослать на разные телескопы сотни самых современных накопителей на жестких дисках. Но их поставка запаздывала, и после снежной бури, покрывшей зимой 2015 года Новую Англию толстым слоем снега и льда, все замерло. Один из коллег поскользнулся и получил открытый перелом. Доллары еще не поступили, и мы не могли закупить достаточное число жестких дисков в Соединенных Штатах. Ремо Тиланусу пришлось импровизировать. За пять дней ему удалось разместить большой заказ на поставку дисков через систему заказов университета в Неймегене, а затем доставить их из Нидерландов в Бостон, откуда диски можно было разослать по всему миру.

До сих пор непонятно, как ему удалось с этим справиться. Это не просто чудеса глобализации, но еще невероятный, героический подвиг администратора проекта – подвиг, вряд ли кем‐нибудь замеченный.

В конце концов все необходимые комплектующие были доставлены, установлены и проверены на месте работающими там специалистами.

…Все готово, и в конце мая 2015 года, разъехавшись в разные стороны, мы отправляемся в первую большую совместную экспедицию. Наша цель – связать между собой как можно больше разбросанных по всему миру телескопов. Я еду в Соединенные Штаты, в Аризону, на Субмиллиметровый телескоп (SMT), находящийся на вершине горы Грэм. Я выезжаю из Тусона. Вокруг типичный суровый пейзаж американского юго-запада: голые скалы, кактусы, маленькие городки из передвижных деревянных домиков, магазин и музей сувениров The Thing – туристическая достопримечательность, не заметить которую невозможно, и тюрьма в пустыне: издалека видны большие щиты, предупреждающие о сбежавших заключенных. Сворачиваю в сторону, чтобы заехать в городок Стаффорд, расположенный недалеко от дороги на гору Грэм: надо закупить припасы на следующую неделю. Если путешествие по Галактике начинается в Аризоне, всем надо запасаться самому – буквально всем, кроме разве что полотенца.

В базовом лагере у подножья горы представитель службы безопасности вручает мне пропуск и переносную рацию. Старт моему приключению дает подъем на гору по магистрали 366 штата Аризона. В аэропорту я должен был взять автомобиль с полным приводом. В соответствии с американскими стандартами я получил гигантский красный пикап с низким расходом бензина. Еду вверх: от лагеря, расположенного на Высоких равнинах на высоте 1 000 метров над уровнем моря, карабкаюсь на высоту 3 200 метров – на вершину горы Грэм. Там на небольшом плато стоит телескоп. Миную указатели на Библейский лагерь церкви Иисуса Христа в Аризоне и кемпинг национального парка Шеннон. Ландшафт меняется. Если сначала он напоминал декорации из вестерна, то теперь это покрытые снегом вершины и хвойные леса, вполне уместные в Пиренеях.

Асфальтированная дорога закончилась. Дорога после шлагбаума ухабистая. Еду по ней до тех пор, пока путь мне не преграждает упавшее дерево. Я пропустил нужный поворот и должен разворачиваться. Я уже устал, а этот последний отрезок особенно крутой и узкий – настолько узкий, что две машины разъехаться здесь не могут. По радио я пытаюсь узнать, свободен ли путь. Спрашиваю: “Есть ли на подъездной дороге машины, идущие вниз?” Ответа нет, поэтому я сам объявляю, что вверх по дороге движется один автомобиль, и нажимаю на газ. Грузовичок, подпрыгивая на ухабах, ползет в гору, преодолевая повороты. Я даже не хочу думать о том, с чем можно было бы сравнить эту дорогу… как вдруг оказываюсь на просторной парковке. Чуть ниже вершины, прямо перед телескопом, находится чисто американское архитектурное сооружение.