Правила жаркого секса - Дарья Калинина

— И что мы имеем? — произнес Олег, когда, вернувшись, Кира доложила о своем разговоре с цветочницей. — Наследницы уехали на серебристой иномарке с питерскими номерами в сопровождении двух мужчин. Уехали добровольно. Но тем не менее с тех пор их в Луге никто не видел.

— Верно, — кивнула Кира. — Прямо голова кругом. Толик с Алёной удрали, мать Галины до дома не доехала…

— Кстати, насчет матери Галины — это легко можем проверить! — воскликнул Дима. — Времени прошло порядочно, может быть, уже и доехала.

По дороге Олег с Димой расспрашивали Киру о том, кто такие Алёна с Толиком. И какое отношение они имеют ко всей этой истории.

— Похоже, что от визита к супруге нашего уважаемого доктора Семена Голиафовича нам все-таки не отвертеться, — заключил наконец Олег. — Если она знала о том, что у мужа есть молодая любовница, то, возможно, она знает и еще кое-что о ее кончине.

— Решено, после матери Галины едем прямо к жене этого Голиафа, — сказал Дима.

При этом ни один из них не обратил внимания на сидящих на заднем сиденье подруг. Словно их тут вовсе не было. Подобное отношение к их сиятельным персонам оскорбило девушек чрезвычайно. И терпеть они не собирались.

— А вот мне интересно, с чего это вы тут так раскомандовались? — сердито нахмурившись, произнесла наконец Кира, обращаясь к затылкам Олега и Димы.

— Можно подумать, это ваше собственное расследование, — добавила Леся. — Если уж влезли в чужое дело, то извольте с нами согласовывать свои решения.

Молодые люди сконфуженно, как показалось подругам, переглянулись. А потом покаянными голосами извинились за свое поведение.

— Никогда больше, — льстиво, но с долей ехидства заглядывая в глаза Леси, произнес Дима, — никогда впредь ничего похожего больше не повторится.

— Очень на это надеюсь! — все еще сердясь, буркнула в ответ девушка, при этом ни капли не сомневаясь, что подобное все же повторится, и к тому же не один раз.

Что она, мужчин не знает? Командовать и распоряжаться бедными женщинами — это у них в крови. Никакими упреками не вытравишь. Однако в качестве наказания Олега с Димой девушки для разговора с матерью Галины с собой не взяли.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

На этот раз женщина оказалась дома. И, услышав, что незнакомые ей молодые девушки приехали побеседовать об отношениях ее погибшей дочери и главврача санатория, в котором работала Галина, женщина тут же разразилась проклятиями, перемежая их бурными рыданиями.

— Подлый жмот! Бабник и потаскун! — вдохновенно перечисляла она отрицательные качества Семена Голиафовича, не отвлекаясь при этом от перемешивания теста для завтрашних поминальных блинов. — Негодный человек! Совершенно негодный. Даром что пост такой важный занимает.

— Может быть, вы преувеличиваете? — осторожно спросила у женщины Леся.

— Я? — даже задохнулась от возмущения мать Галины. — Да вот ни капли! Ведь я же знаю, что он соблазнил мою Галюнечку на свои непотребства, а теперь в сторону желает увильнуть. Мол, не было между ними ничего. Только служебные отношения. И денег на похороны мало дал! Не расщедрился!

И, блеснув глазами, женщина издала странный хриплый звук. Подруги с трудом догадались, что это был горький смех. А затем женщина внезапно снова разрыдалась.

— Мама, перестань! — пыталась успокоить ее молоденькая девушка — младшая сестра Галины, теребя мать за край домашнего халата. — Не плачь! Мы с папой телеграмму дали в часть, где Сережа служит. Он на похороны приедет.

Подруги уже насторожились, услышав еще одно мужское имя, упомянутое в связи с Галиной, но тут же им пришлось осадить лошадей. Сережей оказался сводный брат Галины, родившийся от отчима сестер. Впрочем, отчим тоже присутствовал тут. И судя по тому, как морщилось его славное простое лицо, он был искренне привязан к обеим своим падчерицам. И ему невыносимо было видеть, как страдает его жена.

— Если бы я знал, кто это сделал, не задумался, убил бы эту сволочь! — рыкнул наконец он, стукнув огромным кулаком по столу.

Но ни жена, ни падчерица не испугались. Девочка погладила огромный кулак. А мать Галины жалобно всхлипнула.

— Так ведь не знаем мы этого, — простонала она. — У главврача этого алиби имеется. Я ведь в милиции специально узнавала. А что он теперь не желает признаваться, что обещал на Галине жениться, так кто же это докажет. Да и не важно это теперь совсем.

Ее муж вздохнул и, тяжело поднявшись, вышел из комнаты. Женщины проводили его взглядами, но он не обернулся. Ему явно хотелось побыть одному.

— Простите, — извинилась за мужа мать Галины. — Он у нас такой! При посторонних свои чувства никогда не покажет. Стеснительный.

Но подруги и не думали обижаться на отчима Галины, вполне понимая его чувства.

— Скажите, а жена Семена Голиафовича знала о его связи с Галиной? — спросила Леся.

— Когда это жена не знает, что ей муж изменяет? — фыркнула мать Галины. — Женщина, она всегда все сердцем чувствует. Конечно, она все знала. Только отношения у нее с мужем были такие, что она на многие его выходки глаза закрывала.

— Почему? — удивилась Кира.

Она ведь не работает, — пояснила ей мать Галины. — Кормилец у них в семье один — Семен Голиафович. Так что ругаться ей с ним не с руки. Хотя чужая душа — потемки. Но я вам вот что скажу: если кто про Семена Голиафовича всю правду знает, то это только его жена.

И она деловито плюхнула первый блин на сковородку, над которой немедленно поднялся фонтан жирных брызг, раздалось шкварчанье и пошел характерный чад. После этого подруги поняли, что делать им тут больше нечего. И попытались тихо улизнуть. Впрочем, сделать это было легче легкого. Так как, высказав подругам, что у нее накопилось на душе, мать Галины снова принялась активно печь блины. Но не успели девушки выйти из квартиры, как следом за ними раздался торопливый топоток молодых ног.

— Подождите! — остановил их чей-то голос.

Девушки обернулись и увидели, что их догоняет младшая сестра Галины — Наташа.

— Вы от того, что мама вам про Голиафа говорила, не отмахивайтесь, — торопливо произнесла она. — Уж я-то наверняка знаю, что он с Галькой спал. И мало того, что спал. Но еще и почти заставлял ее помимо этого что-то делать. Поэтому он матери денег и передал, чтобы она язык не распускала.

— Семен Голиафович дал вам денег? — изумилась Леся.

Сестра Галины задумчиво кивнула:

— И я думаю, что Галину через его делишки и убили.

— А что за делишки такие? — сгорая от любопытства, спросила Кира.

Да уж темные делишки, — мрачно произнесла Наташа. — Галина уже и не хотела в этом участвовать. А он ее уволить грозился. Да еще по такой статье, чтобы ее потом нигде и ни на одну приличную работу не взяли. Вот какой гад!

— В самом деле гад! — согласилась с ней Леся, еще толком не зная, верить или не верить девушке. — А чего он конкретно добивался от Галины? Что она должна была делать?

— Опыты он какие-то проводил, — понизив голос, произнесла Наташа. — И Галину заставлял ради этого трахаться с разными противными старикашками из числа тех, кто у них в санатории останавливался. Сестра говорила, что одному из них вообще под восемьдесят было. Песок из него сыпался. Весь в морщинах, а туда же. Секс ему с молоденькой подавай.

— Фу-у! — поморщилась Кира. — Это же притон какой-то получается.

— Вот вам и фу, — вздохнула Наташа. — А потом у Галины Толик появился. Она его очень любила. И Семену Голиафовичу так прямо и заявила, что с его похотливыми старикашками больше спать не будет. Если ему так надо, то пусть нанимает проститутку, ей платит. А у нее любовь образовалась.

— И он что? В смысле, Семен Голиафович?

— Вроде бы согласился, — пожала плечами Наташа. — Только через несколько недель после этого Галину и убили. Вот так-то.

Но в это время раздался голос ее матери, призывающий дочь обратно. И Наташа, не прибавив больше ни слова к своему рассказу, умчалась домой.

— И что ты насчет всего этого думаешь? — спросила Кира у подруги.

Леся промолчала, не желая говорить, что теперь, после слов матери и сестры Галины, главврач их санатория представляется ей каким-то жутким монстром. И больше всего на свете Лесе сейчас хотелось махнуть рукой на всю эту историю и просто вернуться назад, домой в Питер, попросту плюнув на не использованную еще ими до конца санаторную путевку. Нет, в таких невыносимых условиях постоянных тайн она поправлять здоровье решительно отказывалась. Тут не только последнее можно было растерять, но и с жизнью, чего доброго, расстаться.

— Поехали к жене Голиафа, как ребята и предлагали, — решила Кира, видя, что из подруги не вытащишь ни слова. — Хорошо, что она тоже в Луге проживает. Просто не представляю, что бы мы делали, если бы она жила в Питере.

В отличие от нее Леся, напротив, четко себе представляла, что бы она стала делать, окажись в родном Питере. Забралась бы в свою родную квартирку, забилась бы на диван и накрылась с головой теплым пледом из овечьей шерстки, отгородившись таким образом от всего мира, полного злых врачей, маньяков и чересчур деятельных подруг.