Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - Чарльз Дарвин

Здесь хвастают представительным строем, министрами, постоянной армией и губернаторами, и потому не удивительно, что происходит столько переворотов. Когда-нибудь эта область будет одной из богатейших провинций Ла-Платы. Почва здесь разнообразна и плодородна, а реки Парана и Уругвай, сообщая области почти островной характер, обеспечивают ее великолепными путями сообщения.

Я задержался здесь на пять дней, занимаясь изучением очень интересного геологического строения окрестной местности. В самом низу прибрежных обрывов видны слои, в которых находят зубы акул и морские раковины вымерших видов; выше эти слои переходят в отвердевший мергель, который в свою очередь переходит в глинистый краснозем пампасов с его известковыми конкрециями и костями наземных четвероногих. Этот вертикальный разрез ясно говорит нам, что здесь был когда-то обширный залив чистой соленой воды, постепенно все более уменьшавшийся и в конце концов превратившийся в ложе илистого эстуария, куда река заносила плывшие по ней трупы.

На косе Пунта-Горда (в Банда-Орьенталь) я обнаружил замещение нанесенного эстуарием отложения пампасов известняком, содержащим некоторые из тех же вымерших моллюсков; это указывает или на происшедшее здесь когда-то изменение в течении вод, или же, что более вероятно, на колебания уровня дна в древнем эстуарии.

До последнего времени моими доводами в пользу того, что формацию пампасов следует считать отложением эстуария, были общий вид ее, расположение у устья огромной современной реки Ла-Платы и нахождение в ней такого большого количества костей наземных четвероногих; но теперь профессор Эренберг, любезно исследовавший для меня образец краснозема, взятый из нижних слоев отложения, возле скелетов мастодонтов, находит в ней много инфузорий, частью солоноводных, частью пресноводных форм, причем последних больше, чем первых, а потому, как он замечает, вода должна была быть солоноватой.

Г-н А. д’Орбиньи нашел на берегах Параны, на высоте 100 футов, громадные пласты раковин моллюсков из эстуария, живущих в настоящее время миль на сто ниже, поближе к морю; такие же раковины я нашел на меньшей высоте на берегах Уругвая; все это указывает на то, что непосредственно перед тем как пампасы, медленно поднявшись, стали сушей, вода над ними была солоноватой. Ниже Буэнос-Айреса есть приподнятые пласты морских раковин ныне существующих видов, и это также служит доказательством того, что поднятие пластов произошло в позднейший период.

В отложении пампасов в Бахаде я нашел костный панцирь какого-то исполинского животного вроде броненосца; внутренность панциря, очищенная от земли, была похожа на большой котел; я нашел еще зубы токсодона и мастодонта и один зуб лошади все в том же разрушенном и истлевшем состоянии. Этот последний зуб чрезвычайно заинтересовал меня, и я постарался с величайшей тщательностью удостовериться, что он попал сюда одновременно с прочими остатками; я тогда еще не знал, что среди ископаемых из Байя-Бланки находился зуб лошади*, скрытый в материнской породе; не было тогда достоверно известно и то, что остатки вымершей лошади часто встречаются в Северной Америке.

Недавно м-р Лайелль прислал из Соединенных Штатов зуб лошади, и любопытно, что профессору Оуэну ни у одного вида, ни ископаемого, ни современного, не удавалось найти характерного для этого зуба легкого искривления, пока ему не пришло в голову сравнить его с тем экземпляром, который я нашел здесь; эту американскую лошадь он назвал Equus curvidens. Несомненно, в истории млекопитающих представляется удивительным тот факт, что в Южной Америке туземную лошадь, жившую там и исчезнувшую, спустя века суждено было сменить несметным стадам, происшедшим от нескольких лошадей, завезенных испанскими колонистами!

Существование в Южной Америке ископаемой лошади, мастодонта, полорогого жвачного животного, обнаруженного гг. Лундом и Клаузеном в бразильских пещерах, и, быть может, слона** – факты в высшей степени интересные с точки зрения географического распределения животных. Если мы разделим современную Америку не по Панамскому перешейку, а по линии, проходящей в южной части Мексики*** по 20-й параллели, где обширное плоскогорье служит препятствием миграции видов, воздействуя на климат и образуя широкую преграду, перерезаемую кое-где долинами и спускающуюся вниз у изрезанного побережья, то получим две зоологические провинции – Северную и Южную Америку, представляющие резкий контраст между собой.

Только каких-нибудь несколько видов перебралось через этот барьер, и можно считать, что они пришли с юга, например пума, опоссум, кинкажу и пекари. Для Южной Америки характерны многие ей одной свойственные грызуны, семейство обезьян, лама, пекари, тапир, опоссумы и особенно несколько родов отряда неполнозубых (Edentata), куда входят ленивцы, муравьеды и броненосцы. С другой стороны, для Северной Америки характерны (оставляя в стороне немногие кочующие виды) многочисленные ей одной свойственные грызуны и четыре рода полорогих животных (бык, овца, козел и антилопа), тогда как в Южной Америке из этого последнего большого подразделения не известно ни одного вида.

В прошлом – правда, уже в тот период, когда появилась большая часть ныне живущих моллюсков, – в Северной Америке водились помимо полорогих животных слон, мастодонт, лошадь и три рода Edentata, а именно мегатерий, мегалоникс и милодон. Примерно в то же время (как о том свидетельствуют раковины в Байя-Бланке) в Южной Америке жили, как мы только что видели, мастодонт, лошадь, полорогое жвачное и те же самые три рода (наряду с еще несколькими) Edentata. Отсюда ясно видно, что уже в недавний геологический период общими для Северной и Южной Америки были эти несколько родов, и провинции эти тогда стояли гораздо ближе друг к другу по характеру своих наземных обитателей, чем в наше время.

Чем больше я размышляю об этом обстоятельстве, тем более интересным оно мне кажется; я не знаю ни одного другого примера, когда мы могли бы почти точно отметить время и способ распадения одной громадной области на две четко очерченные зоологические провинции. Геолог, вполне осознавший те громадные колебания уровня земной коры, которые произошли в недавние периоды, не задумался бы предположить, что причина нынешнего зоологического разделения Северной и Южной Америки кроется в недавнем поднятии Мексиканского плоскогорья или, что более вероятно, в недавнем опускании суши в Вест-Индском архипелаге. Южноамериканский характер вестиндских млекопитающих* указывает, по-видимому, на то, что архипелаг этот был некогда соединен с южным материком, а впоследствии оказался областью опускания.